С минуту Алиса жевала молча, пытаясь придумать, как бы ей потактичнее выведать про возможное увлечение Эдварда. В голову, как назло, не приходило ничего подходящего.

— Должно быть, для него это был настоящий удар — перенестись туда и оказаться среди такого… А для капитана Смедли — и того тяжелее. — Она и забыла спросить, как там Джулиан.

— Еще бы! Они организовали Морковок, чтоб те похоронили всех убитых.

— Всех убитых? Неужели их было так много?

— Десятки! Ну, правда, наших, пришельцев, только четверо.

— И туземцы, конечно, не в счет?

— Для меня — в счет!

Боже!

— Ради Бога, извините меня! Это непростительно с моей стороны. Для меня тоже в счет, и для Эдварда… Вы знаете, мы с ним оба росли в Африке… — Пытаясь оправиться от смущения, Алиса все же заметила — миссис Маккей покраснела так, что даже румяна на ее щеках поблекли; впрочем, она не сомневалась, что и сама покраснела не меньше. Как только она могла ляпнуть такое? «Слишком много выпила, Алиса!»

К счастью, появился официант, и разговор на время прервался сам собой. Когда старикан исчез, оставив на столе щедро сдобренный шерри бисквит, Алиса сделала еще одну попытку:

— Разве не говорилось в одном из этих пророчеств, что мертвые пробудят его? Я имею в виду Освободителя. Два года назад я думала, что это относится к тем мертвым, которых он увидел во Фландрии, но может быть, имелись в виду мертвые в Олимпе?

Миссис Маккей вяло пожала плечами:

— О, я даже не делаю вида, что разбираюсь в этих ихних пророчествах.

Интересно, «мертвые» — имеется ли в виду множественное число, убитые Морковки? Или одна мертвая Исиан? Задавать этот вопрос рыжей болтушке — пустая трата времени; так или иначе, но что-то пробудило Эдварда.

В обеденном зале появились еще две компании. Юфимия, похоже, забыла о выполнении своей миссии или решила отложить это на потом — как подозревала Алиса, благодаря так и оставшимся неизвестными хорошим новостям, которые она узнала перед обедом. Она не ограничивала себя в вине, словно отмечая нечто большее, чем свой быстротечный визит в Англию. Впрочем, и Алиса от нее не отставала. Во время войны на спиртное смотрели косо, но теперь все снова встало на свои места.

— Так здорово снова побывать дома, пусть даже так недолго. Что, жуткая была война?

— Да. — Алисе казалось, что за нее отвечает кто-то другой. — Очень страшная. Миллионы погибли. И под конец разразилась испанка, унесшая жизни еще миллионов. Тяжело было даже здесь, в Англии: нехватка продовольствия, бомбы, ежедневные списки погибших, женщины, работающие на заводах, социальные потрясения.

— Но теперь лучше? — спросила Юфимия. — Мужчины возвращаются? Все снова становится как было?

— Как было не будет больше никогда. — Алиса начала описывать бомбежки, непрекращающуюся экономию, а теперь еще и забастовки, разочарования, вечные распри в газетах, из-за которых поневоле задумаешься, ради чего сражались и погибали все эти четыре года.

Юфимия слушала, широко раскрыв зеленые глаза и время от времени сочувственно вздыхая.

— Война коснулась и вас?

— Коснулась. Очень близко.

— Мне сказали найти мисс Прескотт. Ясное дело, если вы не хотите рассказывать…

— Рассказывать почти нечего, — горько призналась Алиса. — Я была замужем меньше недели. А до этого мой очень близкий друг погиб во Фландрии. Его убили как раз в тот день, когда Эдвард вернулся в Соседство. Я вышла за Терри почти случайно — один из этих безумных романов военного времени. Вы не поймете. Он был так молод, так храбр, так боялся… Они все так спешили жить, так боялись, что каждый новый день может стать последним. Они были все так крепки и одновременно так хрупки… — Вино развязало ей язык. — Наверное, это ужасно так говорить, но может, так даже… Нет, я не то говорю. Это было ужасно, и я, конечно, оплакиваю его. Я хочу сказать только, что наш брак был глупостью — один из этих быстротечных военных романов, который мог обернуться ошибкой…

Она стиснула зубы — так натягивают вожжи, пытаясь остановить понесшего коня. Она так изголодалась по обществу, что язык готов был выставить ее на посмешище, если она даст ему хоть малейшее послабление. Столько всего случилось за два года, которые прошли с того дня, как мисс Пимм спасла их с Эдвардом своим волшебством… Сначала Д'Арси, потом Терри… Она до сих пор чаще вспоминала Д'Арси. Терри был быстро прошедшим безумием. Единственное, что их объединяло, — это отсутствие семьи. Улыбка, аура уязвимости, молнией вспыхнувшая страсть, свадьба, пять безумных, полных любви ночей, отчаянное прощание, телеграмма… И дом.

— От него мне остался в наследство дом. Это все, чем он владел, дом его деда. Его корабль ушел через шесть дней после нашей свадьбы. Подлодка. Я получаю небольшую пенсию… — Она чувствовала себя виноватой каждый раз, когда ей приходилось тратить хоть пенни из этой пенсии.

Она опустила взгляд на пустую тарелку и прикусила губу так сильно, что от боли на глаза навернулись слезы. Потом выпила еще вина. Ее тарелку унесли. На столе появились кофе, сыр и бисквиты. В обеденном зале стоял гул разговоров — давно забытый звук.