Шрифт:
Цыганская колдунья приблизилась к кровати.
— Уберите же пистолет, — промурлыкала она, хлопая густо накрашенными ресницами, — нам он не понадобится. Я еще понимаю, — игриво добавила Мэри, припомнив одну сцену из «Невинных шалостей», — зачем могут пригодиться в постели горшочек меда или веревка, но оружие…
С этими словами она сдернула со своего кавалера одеяло. От неожиданности Ник попытался вцепиться в него, но опоздал.
— Да вы в ночной рубашке! — разочарованно протянула Мэри. — Ну ничего, я знаю много способов ее снять. Например, поднять подол до колен, — свои слова она сопровождала действиями, — поцеловать сперва одно ваше колено, потом другое, а потом взять в рот ваш большой палец и начать…
— Да что ты такое несешь! — взревел Ник, отдергивая ногу.
Мэри немедленно потянулась за второй ногой — пришлось отдернуть и ее. Слишком поздно Ник сообразил, в какой дурацкой позе оказался по милости этой сумасбродки: он лежал на спине, болтая ногами в воздухе, словно гигантский жук, и свежий воздух приятно охлаждал самые интимные части его разгоряченного тела.
Мэри смотрела на своего возлюбленного с некоторым удивлением — в такой позиции она его еще не видывала.
— Хорошо, Уэстермир, — заговорила она наконец, — не хотите — не надо. Но не понимаю, почему вы отказываетесь — я же вижу, как вы возбуждены!
Ник спустил ноги с кровати и сел, обхватив голову руками. Мэри права: он возбужден, да еще как! И неудивительно: ее цыганский наряд даже мертвого поднимет из могилы!
— Можешь целовать мне ноги, если уж тебе так хочется, — сказал он наконец, — а вот сосать пальцы не надо. Я не охотник до таких развлечений.
С этими словами он сбросил ночную рубашку и швырнул ее через всю комнату.
— О, Уэстермир, — прошептала златоволосая цыганка, глядя на него огромными восторженными глазами, — я и забыла, как вы прекрасны! Никогда не думала, что мужчина может быть так красив!
Ник застонал и протянул к ней руки, но она выскользнула из его объятий.
— Нет-нет, — воскликнула она, — я собираюсь вас обворожить!
Она грациозно встала на колени, приблизив к его лицу полуобнаженную грудь. Ник потянулся губами к розовому соску, но Мэри, легкая, как ветер, и гибкая, как тростинка, без труда ускользнула от его поцелуев.
— Довольно, Мэри! — воскликнул он. — Ты же знаешь, как я хочу тебя! Ради тебя я готов на все!
Мэри уже готова была сдаться. Один взгляд сверкающих черных глаз Уэстермира лишал ее рассудка, а уж вид его обнаженного мускулистого тела…
Но Мэри напомнила себе, что перед ней — враг. Она должна победить этого надменного эгоиста: от ее мужества и самообладания зависит судьба целого города, не говоря уж о ее собственной гордости. Он бросил ей вызов, и она скорее умрет, чем сдастся на милость противника!
Припомнив один волнующий эпизод из «Истории девственницы», Мэри начала ласкать его соски — сперва пальцами, потом губами и языком. Крохотные бутоны плоти, прячущиеся в густой курчавой поросли, затвердели, и Ник громко застонал.
Она прижалась к нему, соблазнительно покачивая бедрами, и сладостный жар охватил ее лоно, соприкоснувшееся с горячей и твердой мужской плотью. Ник попытался схватить соблазнительницу — не тут-то было! Она отпрянула в сторону, но тут же обвила руками его шею и впилась в его губы страстным поцелуем.
Доминик с рычанием схватился за кожаный пояс цыганской юбки.
— Говорю же тебе, Мэри, я готов на все! — хрипло шептал он. — Только сними эту чертову тряпку! Я хочу тебя, я сгораю от страсти! Черт побери, неужели ты не видишь, что сводишь меня с ума?
Наконец он поймал губами ее сосок, и волны сладостной муки пробежали по телу Мэри. Она изогнулась, словно лук в руках умелого стрелка.
— Видишь? — воскликнул он. — Ты тоже хочешь меня! Мэри, любимая, как же расстегивается эта проклятая юбка? Сними ее, ради бога!
У Мэри кружилась голова и перехватывало дыхание, но все же ей удалось овладеть собой. Вот и настало время, думала она. Самый подходящий момент, чтобы поговорить о деле. Именно сейчас — потому что потом, когда они, усталые и счастливые, будут лежать в объятиях друг друга, вся ее храбрость испарится.
И девушка решительно вырвалась из рук распаленного жениха.
— Сначала послушайте меня, Уэстермир! — громко заговорила она. — Раз уж мы вступили в связь, будет только справедливо, если вы выделите мне крупную сумму!
Рука Уэстермира замерла на застежке пояса.
— Крупную сумму? — повторил он.
— Вы знаете, зачем мне нужны деньги, — задыхаясь, заговорила Мэри. — Я вам уже рассказывала. И, мне кажется, в высших кругах принято выделять содержание женам или… или любовницам.
Обе руки его скользнули под юбку.