План убийства, разработанный Вурмом-Диднисом, мог бы удаться, если бы не усердие троицы герцогских охранников, которые дежурили во внешних покоях. Сначала оторопев от грохота взрыва, они опомнились и помчались к незапертой спальне. Пока один бросился за подмогой, двое других вошли в горящую, полную удушливого дыма комнату и принялись искать визжащего где-то в глубине хозяина.

Полузадохшийся от дыма и ужаса герцог едва не лишился сознания. Его ночная рубашка была разорвана и местами дымилась. Увидев это, охранники сняли со стены гобелен и обернули вокруг своего господина. Они бережно вынесли этот сверток из спальни.

Прибыла помощь, был призван придворный врач. Но задолго до того, как появился доктор, герцог Повон успел настолько прийти в себя, что потребовал флакон «Лунных грез». Но ничего не вышло, потому что кельдама запретила его давать. Повона начало трясти, он застучал зубами. Лицо его стало похожим на кусок сала. Раз или два он попробовал заговорить, но не мог произнести ни слова.

Новость о попытке покушения на жизнь герцога быстро облетела дворец, и его обитатели, как знатные, так и прислуга, начали собираться в покоях Повона. По приказу врача всех изгнали, оставив только несколько личных слуг, невесту герцога и его сына.

Снивер прибежал первым. Разгоряченный и задыхающийся, все еще в бархатном костюме, который был на нем во время приема. Молодой человек совершенно очевидно опасался худшего, потому что заметно нервничал, в его больших голубых глазах стоял ужас. Первые слова, которые он произнес, перешагнув порог, были:

— Его милость… не умер?

Получив заверения слуг в обратном, Снивер побледнел — очевидно, от облегчения. Говорить ему, судя по всему, было трудно, он только и смог выдавить:

— Кто же покусился на жизнь герцога? Этого никто не знал.

Снивера привели пред очи чудом спасшегося Повона и их воссоединение было трогательным. И отец, и сын, казалось, лишились дара речи. Повона все еще трясло от невыразимого ужаса, однако он сидел целый и невредимый. Лорд Снивер предпринял неловкую попытку выразить свой восторг и облегчение. Из горла его вырвалось несколько нечленораздельных восклицаний, а потом он сник. Эта сцена произвела на всех свидетелей сильное впечатление. Сила сыновнего чувства вызвала всеобщее восхищение.

Вскоре после этого в покои вошла кельдама Нуксия. Удостоверившись в невредимости своего нареченного, кельдама отреагировала на ситуацию с мстительной практичностью.

— Нам следует найти убийц и расправиться с ними, — заявила она. — Они должны погибнуть в муках, так, чтобы их смерть послужила наглядным уроком любому, кто собирается покуситься на герцога. Это единственный способ обеспечить вашу безопасность, нареченный. Я сказала, что это единственный способ, слышите? — Ответа не последовало. Повон уставился в пол. — Вы что, пали духом. Вы позволите так с собой обращаться и не отомстите? Неужели вы даже руки не поднимете в свою защиту?

Герцог в молчании кусал губы и в конце концов смог только пролепетать:

— Я болен. Мне необходимы «Лунные грезы», необходимы!

— Нет. Это запрещено. Дочь келдхара Гард-Ламмиса не допустит такого истязания тела и разума. Я этого не потерплю. — Нуксия скрестила на груди руки и нахмурилась. — Единственное, что я допускаю, — это чтобы лекарь приготовил вам сонные порошки.

— О да! Да!

— Но при одном условии. Повторяю, при условии, что вы назовете имя врага, который посягнул на вашу жизнь.

Пульс Снивера участился, и ему показалось, что его внутренности обрели собственную жизнь. Лицо его было ужасно, но, как всегда, никто не обратил на него никакого внимания.

— Давайте же, нареченный, говорите. Ну! — настаивала кельдама.

Повон закрыл глаза и помассировал виски — он напряженно думал. Лишь одно имя пришло на ум, но как только оно возникло, идея эта показалась очевидной.

— Грижни, — пробормотал герцог. — Террз Фал-Грижни — мой враг, отныне и навсегда. Он пытается уничтожить меня и сегодня чуть в этом не преуспел. Грижни.

— Фал-Грижни давным-давно умер. — Нуксия теряла терпение. — Что еще за чепуха?

— Сын Грижни жив. Солдаты видели его в этих пещерах вместе с мамашей. Он такой же демон, как его отец, и он готовит мою погибель. И мамаша ему, без сомнения, помогает. Это правда. И вы правы кельдама. — Он открыл глаза и взглянул на свою нареченную. — Мне следует защищаться. И я стану защищаться. Больше гвардейцы не оплошают. Я отправлю их назад в Назара-Син, и на этот раз враги мои умрут. Ну так как насчет сонных порошков?

Гвардейцы непременно вернутся. Они не добились желаемого и обязательно вернутся.

— Пусть только придут, — ответил Террз. — Мы будем готовы их как следует встретить.

Мать с сыном стояли рядом у входа в Блистание Мвжири. Перед ними была арка главного выхода на Поверхность, и через отверстие они видели тонкий серп нарождающейся луны. Прохладный свежий ночной ветерок доносил в пещеру запах земли и молодой зелени. Верран жадно вдыхала эти ароматы.

— Выйди со мной наружу на несколько минут, — уговаривала она, невольно употребляя единицу времени, почти незнакомую ее сыну. — Мне нужно с тобой кое о чем поговорить.