Рука Феннахара была простерта как «волшебная лоза». Он то поднимал ее к потолку, то опускал к полу. Подойдя к разветвлению коридоров, он вытянул левую руку сначала в сторону одного хода, затем другого, как будто искал направление, и продолжил путь по левому проходу. Верран, по-прежнему не отставая, шла за ним. Он, похоже, направлялся в дальний подземный зал, где находилась обогревательная система, изобретенная Террзом Фал-Грижни, и беспокойство Верран усилилось. Что нужно Феннахару от обогревательной системы? Его интерес чисто научный или же он задумал причинить вардрулам вред? Стоит разрушить Фал-Грижниево устройство, и огромная система туннелей лишится тепла, необходимого для жизни. Ей не составляло труда остановить Феннахара. Нужно только громко позвать — и десятки вардрулов вмиг появятся здесь. Но Верран хранила молчание. Ведь этот человек всего несколько венов назад рисковал своей жизнью, сражаясь с герцогскими гвардейцами, чтобы защитить пещеры. Вряд ли он враг. Более того, интуиция подсказывала, что ему можно доверять, и все же…

Что он ищет?

Феннахар пошел по круто уходящему вниз коридору к залу, который вардрулы посещали очень редко. Самодостаточный механизм Грижни, другими словами вечный двигатель, не требовал ни ремонта, ни какого-либо ухода. Когда Феннахар добрался до зала, он, как и обычно, был пуст. Верран видела, как, остановившись перед входом, он потрогал серебряный браслет на левом запястье, и впервые ей пришло на ум, что он мог служить не только украшением. С величайшей осторожностью касаясь металла, Феннахар снял браслет с руки и опустил в карман. И сделал он это так, подумала Верран, будто браслет жжет ему руку. Почему?

Продолжая протирать левое запястье, Феннахар вошел в зал. Из своего укрытия Верран увидела, как он приблизился к источнику энергии, и напряглась. Феннахар не совершал ничего плохого. Хотя он и рассматривал каждую деталь устройства с величайшим интересом, но делал это, не касаясь его. Затем Феннахар прошелся по залу, тщательно исследуя борозды и трещины в каменных стенах. Так как изучать там было нечего, поиски скоро закончились. Феннахар постоял отрешенно и встряхнул головой, будто отгоняя неприятные или ненужные мысли.

Минуту спустя, коснувшись кармана, в котором лежал браслет, он вновь застыл в прострации. Внезапно он резко повернулся и направился к выходу. Верран едва успела спрятаться, чтобы не попасться ему на глаза. Задержавшись на мгновение, чтобы надеть браслет, Феннахар стремительно пошел по коридору. Некоторое время Верран провожала его взглядом, а когда он удалился на приличное расстояние, вновь пошла следом знакомыми туннелями и проходами. Феннахар направлялся к арке, симметрично и искусно отшлифованной, той самой, что вела в ее покои. Возле арки он остановился и позвал ее по имени. Верран едва не откликнулась, но то ли сомнение, то ли любопытство заставило ее промолчать. Он вновь позвал ее, затем наклонил голову к занавескам, прикрывавшим вход, прислушался и, быстро оглядев примыкавший коридор, проскользнул внутрь. Верран задержала дыхание, испытывая одновременно замешательство и возмущение. Что ему нужно? Как он посмел войти в ее покои без приглашения? Мысль, неясно пронесшаяся у Верран в голове, свидетельствовала о большом влиянии на нее сознания вардрулов, настолько не отягощенных чувством собственничества, что в их языке даже не было слова, выражающего понятие «вторжение в чужие владения». Нет, разозлило ее не бесцеремонное вторжение, а совсем другое — предательство! Верран решительно направилась к арке и заглянула за занавеску. Феннахар обыскивал комнату, перебирая ее вещи, заглядывал за сталагмиты, шарил руками за изготовленными ею гобеленами. При виде этого зрелища сердце Верран бешено забилось, но она постаралась успокоиться, перед тем как войти в комнату. Феннахар стоял к ней спиной, исследуя содержимое маленькой ниши, в которой она хранила бесценные для нее письменные принадлежности — самодельные ручки и чернила, рулоны материи, служившие ей своего рода бумагой. Она глубоко вздохнула и, когда заговорила, не отдавая себе отчета, произнесла те же простые слова, что семнадцать лет назад сказал Террз Фал-Грижни, застав ее в своем кабинете.

— Что вы здесь делаете?

Феннахар выпрямился и повернулся к ней. В первое мгновение он побледнел, затем лицо его стало пунцовым от смущения. В этот момент он был удивительно похож на того шестнадцатилетнего ланти-юмского мальчишку, которого она когда-то знала, и это воспоминание обезоружило ее. Он не ответил.

— Итак, Рил?

Феннахар наконец обрел дар речи.

— Прошу великодушно простить меня, Верран. — Она молча смотрела на него. — Пусть это не покажется вам странным, но я рад, что так случилось. Теперь наконец придется рассказать вам, для чего я здесь. Давно собирался сделать это.

— И что же вас останавливало?

— Я не знал, какова будет ваша реакция. Поэтому и молчал.

— Реакция на что? — Лицо Верран посуровело. Вы посланы герцогом Ланти-Юма?

— Нет. Меня послал мой дядя Джинзин Фарни.

— Зачем?

— За дневниками вашего мужа.

— А почему он да и вы тоже решили, что дневники здесь?

— Дядя Джин всегда считал, что они у вас только до недавнего времени не знал, где вы скрываетесь.

— А, теперь понимаю, что вы так тщательно искали последние малые вены.

— Вы следили за мной?

— Давно слежу. Так, значит, Джинзин Фарни желает приумножить свое могущество, используя знания и секреты своего предшественника.

— Вовсе нет.

— Вы явились сюда, представившись другом, и решили завладеть дневниками обманным путем, вместо того чтобы честно спросить о том, что надо вашему дяде. Вы лгали, лицемерили и тайком обыскивали наш дом. — Ее взгляд выражал холодное презрение.

— Да. Все это так, и мне нет оправдания. Но слишком многое было поставлено на карту, чтобы я мог сказать правду.

— О да! На карте власть и влияние Джинзина Фарни. Они так дороги?

— Вы не понимаете, Верран. Все гораздо серьезнее. Я не сомневаюсь в вас и все же не имею права довериться вам. Могу лишь сказать, что, если дневники Фал-Грижни не будут возвращены в Ланти-Юм, неминуема катастрофа. Многие погибнут, все без исключения пострадают, и в конце концов род человеческий исчезнет с острова Далион.

Верран молча ожидала дальнейших объяснений.

— Перед самой своей смертью, — продолжил Феннахар, — Непревзойденный Грижни произнес проклятие, и если оно осуществится, то вся земля станет непригодной для человеческого обитания. Однажды Тьма возникнет в центре острова и распространится до моря, отравляя и убивая все живое на своем пути. Ни один человек не сможет выжить, всякий, кому не удастся бежать с Далиона, погибнет. Это проклятие не пощадит никого — ни друга, ни врага, ни мужчину, ни женщину, ни ребенка.