— Он родился с неврологическим повреждением из-за одного происшествия в лаборатории. Это случилось при работе с материалами рифов, когда его мать была беременной. — Мийа устало присела на скамейку. — Кто-то проглядел опасный вирус на подготовительной стадии. Линг называла его «напасть с вольфрамовыми челюстями». Он успел прогрызть два уровня изоляции, убив всех, кто там находился, до того, как ученые Тау смогли остановить его. Контрмеры Тау убили еще сотню людей вместе с вирусом…

Я скорчил гримасу, наблюдая, как Мийа сплетает и расплетает пальцы, чтобы справиться с волнением, я знал, как обычно сдержанны гидраны… Возможно, ее беспокойство было привычкой, которую она переняла у людей. Если это не так, то интересно, что говорит это о состоянии ее духа?

Мийа внезапно подняла на меня глаза.

— Линг тогда работала на границе с зараженной зоной и была в защитном костюме, — сказала она ровно. — Она очень болела, но не умерла. Она говорила мне, что даже не знает, отчего ее ребенок такой: вирус виноват или же «лекарство» от него.

— Это случилось по небрежности Тау? — спросил я. — Поэтому здесь инспекция ФТУ?

— Да. Были и другие происшествия. Исследователи Тау загружены работой, и все производства переполнены. Бурнелл говорил, что постоянно встречает поврежденные защитные пояса и старое, негодное снаряжение. Ныряние в рифы стоит дорого. Тау экономит на всем.

— Получается, Натаза струсили?

— Нет! — Она покачала головой. — Они не могут ничего рассказать. Линг знала, что Джеби родится с неврологическим дефектом. Врачи не могли исправить этого, но сказали, что, возможно, другого ребенка не будет. Корпорация предложила ей держать язык за зубами, и тогда ребенку окажут помощь, какую только смогут. Но если она скажет хоть слово, Джеби не получит ничего — и все они тоже: они больше не будут частью кейретсу.

Мои руки сжались в кулаки. Виноваты все. Родители мальчика скрывали что-то очень важное. Тау скрывала не меньше.

— Тогда все обвинения против Тау справедливы, ставлю голову… — Я замолчал, сообразив, о чем говорю: если Тау догадывается, сколько знает Мийа, — а это вполне возможно, — девушка рисковала своей головой, украв Джеби. И если они когда-нибудь сообразят, что я все это тоже знаю, я недолго проживу.

— Мийа, — сказал я, снова поймав ее глаза, — я хочу помочь вам. Я свяжусь с Испланески. Но он на Земле, и потребуется время, чтобы он как-то смог повлиять на Тау или на вашу ситуацию. Тау опасна. Не стоит загонять ее в угол. Корпорация уничтожит вас, если это ей будет нужно, чтобы выжить. То, что вы сделали, ставит под угрозу всех на этом берегу реки, а не только тебя и ДНО.

Мийа кивнула без вопросов и большого удивления.

Наох стояла слушая, но никак не реагируя. Я был уверен, что она все слышала, но поняла ли она сказанное мною? Остальные члены ДНО молча стояли за мной. Я не мог сказать, следили ли они за нашим разговором, не знал, что происходит между ними и Наох, — не мог услышать. Ну, как бы там ни было, они хотя бы прекратили отпускать шуточки в мой адрес.

Я обернулся к Мийе.

— Как насчет Джеби? — спросил я медленно, неуверенно. — Если ты мне поверишь, я могу забрать его.

— Ты отправишься назад один. Сейчас же, — хладнокровно сказала Наох. — Ребенок остается здесь, пока мы не получим то, что требуем. — Конец беседы. Мийа взглянула на сестру, словно желая возразить. — Отправь его обратно, — приказала Наох.

Мийа кивнула. Когда она повернулась ко мне, ее лицо казалось бесцветным в тусклом свете лампы. Пустота обрушилась на меня, словно удар молота, даже не физически, а ментально. Отправь его обратно. Как груз.

— Хорошо, — сказал я. — Отправь меня обратно.

— Я перенесу тебя обратно, — сказала Мийа почти мягко, будто не услышав меня. А может, потому что услышала. — Слишком поздно, чтобы оставлять тебя просто на берегу реки. Где ты остановился?

Я назвал отель.

— Думай о своей комнате.

— Я не умею телепортироваться, — пробормотал я. — И никогда не умел. Ты не можешь…

— Но ты знаешь, где все находится, — сказала она с уверенностью, которую я не чувствовал и потому не мог разделить. — Ты всегда знаешь свое местоположение — за этим следит твой мозг. Ты был рожден с этим, поскольку у тебя есть дар.

И тут я понял: то, что человечество любит называть «шестым чувством», всегда есть у псиона как эйдетическая память. Псион всегда точно знает, где он находится и где он был, так же, как некоторые существа, которых человек привык считать безмозглыми. Птицы, рыбы и масса животных мигрируют на сотни и тысячи километров — дальше, чем может телепортироваться псион. Но для псиона недостаточно просто помнить, как выглядит это место. Телепортирующийся должен почувствовать его нахождение в пространстве, почувствовать разницу в плотности, воссоздать трехмерные координаты с точностью до миллиметра — иначе, прыгнув домой, он может закончить свои дни влитым в пол.