— Да, вероятно. Наверное, на улице холодно.

— Мне-то не нужно, я не замерзну. Но ваше сейчас принесу.

В мгновение ока Лизбет выскочила за дверь, взбежала по лестнице и вернулась, неся на руке пальто Энн. Дженет крепко спит и не может помешать ей. Как же здорово она все проделала! И как все это весело!

— Идем вниз, только на цыпочках! — прошептала Лизбет, подхватив Энн под руку. Все шло как по маслу. Какая же она умница! Как хорошо все придумала!

Парадная дверь распахнулась, и Лизбет ощутила укол холодного ночного ветра. Днем было куда теплее! Девушки вышли на лестницу, и в эту секунду часы на башнях Сент-Джеймс и Сент-Мери начали бить одиннадцать. Лизбет, хихикнув, повернула назад:

— Ой, совсем забыла! Идите, я сейчас вас догоню.

— Что же вы забыли? — голос Энн звучал весело, без тени раздражения.

— Второе письмо. Идите же, я быстренько.

— О, я подожду.

— Нет-нет, не стоит. Я сейчас… — прозвучали произнесенные вполголоса слова.

Энн, с письмом в руке, медленно зашагала в сторону почтового ящика. Невдалеке от него маячил автомобиль. Едва Энн поравнялась с ним, передняя и задняя дверцы распахнулись и оттуда выскочили двое мужчин.

Все произошло прежде, чем Энн успела что-то заподозрить. Тот мужчина, что вылез из дальней двери, обхватил рукой ее шею и прижал к ее рту платок. У Энн перехватило дыхание. Другой мужчина тем временем держал ее за руки. Дверца машины растворилась шире, и девушку втащили внутрь. Она задыхалась, в ушах у нее стоял звон. Но он делался все тише и тише и вскоре совсем смолк.

— Готова! — произнес тот, кто держал платок, пропитанный хлороформом.

Лизбет, затаив дыхание, стояла на полпути между домом и поворотом. Но до нее не доносилось ни звука. Секунду назад она видела на тротуаре три фигуры, и вот их уже нет… Все произошло так быстро, так внезапно. Без крика, без борьбы. Только что вот здесь, недалеко от почтового ящика стояла Энн, и вдруг что-то случилось. Лизбет неожиданно охватило тревожное предчувствие. Упрямо мотнув головой, она развернулась и бросилась к дому.

Дверь была приоткрыта. Лизбет распахнула ее, вбежала внутрь и захлопнула. Все кончено. Энн больше нет. Она больше никогда не вернется.

И вдруг страшное чувство невозвратимой утраты захлестнуло ее. Что же она наделала! «Ничего, ничего дурного», — немедленно возразил внутренний голос. Если Энн уехала с тем мужчиной, она сделала это по собственной воле, верно? Да, именно так. А как же могло быть иначе?

Лизбет медленно пошла вверх по ступенькам.

— Это ты, Энн? — донесся из ванной голос Дженет.

— Нет, это я. Энн у себя. Тебе она нужна?

— Нет, не очень… Это может подождать до утра.

Лизбет зашагала дальше, туда, где была ее спальня, а рядом — спальня Энн. Поднявшись до половины пролета, она обернулась и крикнула:

— Спокойной ночи! Я жутко устала. — И, бегом преодолев остальные ступеньки, Лизбет, словно в спасительное укрытие, влетела в комнату.

Заперев дверь и не зажигая света, она уселась на кровать. Ей хотелось темноты. Но минуту спустя все-таки зажгла лампу. Скинув одежду, Лизбет снова погасила свет и нырнула в постель. Но спать она не могла — мысли лихорадочно метались. Она все замечательно придумала. Из-за чего же теперь переживать? Что плохого она сделала?

Что ты сделала? «Я не совершила ничего плохого». Энн потеряла память. Она не знает своего имени, не знает, откуда приехала и где находится. Возвратить ее родным — самое благородное дело.

«Это было самое подлое предательство на свете».

Лизбет вскочила, опираясь на локоть. Кто это сказал?

Чей голос произнес это? Она ведь в своей комнате, дверь заперта на ключ. Ей было так хорошо и уютно, она уж чуть было не уснула, как вдруг откуда-то раздались эти слова… откуда-то изнутри…

Так продолжалось всю ночь. Пробуждаясь от дремы, Лизбет вновь обретала способность спорить с собой. Эти люди — родственники Энн, ей гораздо лучше быть с ними. Но стоило ей смежить веки, погружаясь в сон, как тут же являлась прежняя тревожная мысль: «Откуда тебе знать, кто эти люди и зачем они явились? Как ты можешь судить?» И так снова и снова, круг за кругом. И ничто в ночной тишине не могло отвлечь ее от навязчивых мыслей.

На Лизбет накатила первая, пока еще слабая, волна страха и рассеялась через несколько секунд. Но потом страх вернулся. Он являлся снова и снова, до первых лучей, которые означали, что тайне конец. Теперь все откроется. Лизбет накинула халат и пошла вниз, в комнату Дженет, изнемогая под тяжестью непосильного бремени.

Дженет найдет выход. Она всегда знает, что делать.

Лизбет приоткрыла дверь. Дженет не шевельнулась.

В комнате слышалось ее ровное дыхание. Лизбет стало страшно жаль саму себя. Дженет — счастливица, как сладко спит! А она всю ночь ворочалась… Рыдания подступили к горлу. И вдруг Дженет задвигалась и проснулась.

Приподнявшись на локте, она вгляделась сквозь утреннюю мглу в лицо сестры.

— Лизбет, в чем дело?

Лизбет совсем по-детски разрыдалась и, всхлипывая, бросилась к ее постели.