Бен Раддль, по-видимому, был счастлив, слыша все это.

— Я в восторге, доктор, — сказал он, — от похвал, которые вы расточаете вашей новой помощнице. Это доказывает, что я не ошибся на ее счет. Думаю, что будущее готовит вам еще более приятные неожиданности.

Сумми Ским казался менее счастливым. Он уже как будто о чем-то беспокоился.

— Извините, доктор… — прервал он. — Вы говорите об одной девушке… Но ведь их было две?..

—, А, это правда, — смеясь, сказал доктор Пилькокс, — но я давно знаю лишь ту, которая поступила ко мне старицей сестрой милосердия, а другую не знаю совсем. Поэтому я едва успел заметить последнюю. Прибыв в госпиталь со своей кузиной, она через десять минут исчезла опять и вернулась лишь к полудню, одетая как золотоискатель, с заступом на плече и с револьвером за поясом. Вчера утром, когда я справился о ней, я узнал, что она, не сказав никому ни слова, тотчас же отправилась в путь. Уже от ее кузины я узнал, что она намерена заняться, как и мужчины, ремеслом золотоискателя.

— Значит, она уже отправилась?.. — настаивал Сумми.

— Самым серьезным образом, — подтвердил доктор и прибавил: — Я много видел оригинальных типов на своем веку, но, признаюсь, такого еще не встречал!

— Бедная девушка, — пробормотал Сумми. — Как это вы отпустили ее на такое безрассудное предприятие?

Но доктор уже не слушал Сумми Скима. Он заговорил опять с Беном Раддлем о Доусоне, и речь его лилась неудержимо. Доктор Пилькокс гордился своим городом и не скрывал этого.

— Да, — повторял он, — он уже достоин носить данное ему канадским правительством наименование столицы Клондайка.

— Столица, которая еще достраивается, доктор, — ответил Бен Раддль.

— Ну, она скоро достроится, так как число жителей в ней увеличивается с каждым днем.

— Сколько же их теперь? — спросил Бен.

— Около двадцати тысяч.

— Скажите: двадцать тысяч проезжих, а не жителей, доктор. Зимой Доусон должен быть пуст.

— Извините меня, двадцать тысяч постоянных жителей, которые поселились здесь со своими семьями и так же мало думают покидать город, как я.

Пока Бен Раддль с большой пользой для себя черпал различные сведения из живой энциклопедии, какой был доктор Пилькокс, Сумми молчал и грустил. Его мысли были сосредоточены на Жанне Эджертон. Он представлял ее себе на дикой, трудной дороге, одинокую, покинутую, без всякой защиты, с одной только ее непоколебимой волей… Но, в конце концов, это его не касалось. Эта сумасшедшая, если таков был ее каприз, была вольна идти искать нищету и смерть… Пожав плечами, Сумми отбросил от себя печаль и вступил в разговор.

— Однако, — заметил он, чтобы поддразнить доктора, — я не вижу в Доусоне того, что встречаешь обыкновенно в столице…

— Как! — воскликнул доктор Пилькокс, надувшись, вследствие чего он казался еще более кругленьким. — Да ведь это резиденция генерального комиссара территории Юкона, майора Джеймса Уэлша, и целой иерархии служащих, какой вы не найдете в главных городах Британской Колумбии и Канады!

— Каких служащих, доктор?

— Главного судьи Мак-Гира, комиссара по золотопромышленности Фаусетта, эсквайра, [14] комиссара государственных земель Уэда, тоже эсквайра, консула Соединенных Штатов Америки, вице-консула Франции…

— Эсквайры, — заметил весело Сумми Ским, — это в самом деле высокопоставленные лица… А торговля?

— У нас уже есть два банка, — ответил доктор, — Канадский Коммерческий банк из Торонто, которым управляет Вильс, и банк Британской Северной Америки. А что вы скажете, господин Ским, если я вам сообщу, что во главе полиции стоят здесь француз-канадец, капитан Стернс, и капитан Харпер, под начальством которых находится шестьдесят человек?

— Я скажу, доктор, — ответил Сумми Ским, — что такой личный состав полиции, принимая во внимание численность населения Доусона, должен быть далеко не достаточен.

— Он будет увеличен, смотря по надобности, — уверял доктор Пилькокс. — Канадское правительство сделает все необходимое для безопасности жителей столицы Клондайка.

Надо было слышать, как доктор произносил слова «столицы Клондайка»! Сумми Ским ответил:

— Значит, все к лучшему… Но, впрочем, я не знаю, зачем я задаю вам все эти вопросы. Непродолжительность моего пребывания здесь помешает мне, надеюсь, оценить как следует все прелести Доусона. Если только в городе есть гостиница, я буду совершенно доволен.

Гостиниц здесь было три: Юкон-отель, Клондайк-отель и Северный отель. Сумми Ским не мог не знать этого, так как в последнем из них оба кузена сняли себе комнаты.

Владельцы этих отелей должны были сильно разбогатеть, если бы только наплыв эмигрантов остался прежним. Комната стоила семь долларов в день, а обеды по три доллара; за услуги платили ежедневно один доллар; за стрижку бороды — доллар, за стрижку головы — полтора доллара.

— Мое счастье еще, что я не бреюсь! — говорил Сум-ми. — Что касается волос, то я не намерен их стричь до возвращения в Монреаль.

Приведенные цифры показывают дороговизну жизни в столице Клондайка. Кто не богател здесь каким-нибудь счастливым случаем, тот неминуемо разорялся. Можно судить об этом по местным рыночным ценам: стакан молока стоил два с половиной франка, килограмм масла — двенадцать франков, за дюжину яиц надо было заплатить двенадцать с половиной франков. Килограмм соли стоил два с половиной франка, а дюжина лимонов — двадцать пять франков.

Что касается бань, то за них платили: за простые ванны — двенадцать с половиной франков, а за русскую баню — сто шестьдесят франков.