Замок в Карпатах

Эта история отнюдь не фантастика, а романтическая быль, хотя кому-то описанные события и могут показаться невероятными. Но таков XIX век: то, что сегодня загадочно и сложно, завтра благодаря достижениям науки становится простым и понятным.

Жаль только, что в нашей жизни все меньше остается места для сказаний, легенд, поверий. Так происходит и в Британии, где обитают злые карлики-карриганы note 1 , и в Шотландии — пристанище домовых и гномов, и в Норвегии, на родине великанов, эльфов, лесных духов и валькирий, и даже в Трансильвании, где величественное кольцо Карпатских гор способно, кажется, разбудить самое бескрылое воображение. Впрочем, какие-то отголоски старых преданий в этих краях еще живы.

Ни Жозеф Жерандо note 2 , ни Элизе Реклю note 3 , описавшие малонаселенные окраины Европы, ни словом не обмолвились об удивительной истории, которая легла в основу нашего романа. Слыхали ли они о ней? Возможно. Но особого значения, судя по всему, не придали, что весьма прискорбно, поскольку первый мог бы передать ее с точностью и строгостью историка, тогда как второй — с поэтичностью лирика, присущей его путевым заметкам.

Так или иначе, ни один из них этого не сделал, и мне не остается ничего другого, как самому взяться за перо.

Двадцать девятого мая сего года некий пастух стерег стадо на горном пастбище невдалеке от вершины Ретьезад note 4 , вздымавшейся над цветущей, плодородной долиной, окруженной стройными тополями. Это плато открыто всем ветрам, но особенно «пробривается» (по выражению местных жителей) северо-западным.

Наш пастух нимало не походил на буколического пастушка из античной Аркадии — ни одеждой, ни повадками. Его невозможно было спутать с Дафнисом note 5 или Аминотасом note 6 , принять за Титира note 7 , Лисида note 8 или Мелибея note 9 . Да и река Силь, бушевавшая у его ног, обутых в грубые башмаки на деревянной подошве, не походила на греческий Линьон, хотя ее прозрачные воды и были достойны омывать меандры note 10 , описанные в романе «Астрея» note 11 .

Фрик — так звали овчара — не принадлежал к баловням судьбы: в убогой хижине на краю родной деревни Верст он, подобно многим своим собратьям-пастухам, ютился вместе с овцами и поросятами.

Следуя известному латинскому изречению «Immanum pecusimmanior ipse» note 12 , Фрик, выгнав стадо на пастбище, чаще всего подремывал, лежа на зеленой травке с трубкой в зубах, и лишь время от времени свистом подзывал собак, если одна из овец забивалась в кусты, да еще изредка щелкал кнутом, будя в горах громкое эхо.

Было четыре часа пополудни. Солнце клонилось к западу, вершины на востоке тонули в туманной дымке. Косые лучи, прорвавшиеся сквозь горную цепь, проникали в ущелье, точно свет из полуотворенной двери.

Край, раскинувшийся между комитатами note 13 Клаузенбург и Колошвар, по праву считался самым диким во всей Трансильвании, являющейся частью Австрийской империи. По-венгерски эта удивительная земля называется «Эрдели» («Страна лесов»). Раскинувшись на шестидесяти тысячах квадратных километров, или шести миллионах гектаров, что равно одной девятой Франции, она граничит с Венгрией на севере, с Валахией на юге и с Молдовой на западе. Многое тут напоминает Швейцарию, правда, Трансильвания, не превосходя Гельвецию по численности населения, по площади в полтора раза больше. Ее плодородные плато, прекрасные пастбища, широкие долины в обрамлении причудливых гор пересекаются вулканическим по происхождению Карпатским хребтом, а также бесчисленными горными потоками, питающими реку Тиссу и великолепный Дунай с его знаменитыми Железными Воротами, расположенными на несколько миль note 14 южнее и как бы преграждающими путь балканской горной цепи к границам Венгрии и Оттоманской империи.

Эта древняя страна даков в первом веке христианской эры была завоевана Траяном note 15 . Независимость, обретенная при Иоанне Заполи note 16 , длилась до 1699 года и закончилась воцарением Леопольда I note 17 , который присоединил Трансильванию к Австрии. Но каково бы ни было политическое положение страны, здесь всегда обитали разные народы. Валахи, румыны, венгры, цыгане, молдавские секлеры и саксонцы долго жили бок о бок не смешиваясь. Однако время и обстоятельства взяли свое, народы эти в конце концов ассимилировались и слились в благословенное трансильванское братство.

К какой же из национальностей относился пастух Фрик? Может, к древним дакам? Трудно было сказать что-либо определенное, глядя на его необычный тип лица, всклокоченные волосы, кустистую бороду, густые пегие брови и зелено-голубые вечно слезящиеся глаза. Ему уже минуло шестьдесят пять. Высокий, худой, пропорционально сложенный, в порыжелое от непогоды плаще и в широкой войлочной шляпе, он мог бы привлечь внимание художника, особенно когда неподвижный, точно утес, стоял над пропастью, опершись на посох с вороньей головой.

Но вот солнечные лучи брызнули сквозь западный излом горы. Фрик повернулся на другой бок, приподнялся и посмотрел вдаль из-под руки.

На скале, примерно в миле от пастбища, виднелся укрепленный замок — как раз в седловине хребта Вулкан, поднимавшегося над плато Оргалл. Контуры замка четко вырисовывались на фоне предзакатного неба. Требовалось, однако, очень острое зрение, чтобы разглядеть древние башни и стены.

Пастух долго всматривался в даль и вдруг проворно вскочил на ноги:

— Эгей, старина!.. Хоть и построили тебя на века, через три года ты рухнешь, коли у бука осталось только три ветви!