Но ничего! Он поклялся себе не отступать и не отступит. Если ему придётся тянуть эту лямку десять лет, он выдержит десять лет. Но пробьёт час, когда эта тайна откроется ему. Это должно случиться. А между тем благодатный город Франсевилль растёт и процветает, открывая усталым, исстрадавшимся людям новый, сияющий горизонт.

Марсель не сомневался, что это великое достижение, этот триумф латинской расы приводит Шульце в ярость и что он сейчас более, чем когда-либо, исполнен решимости привести в исполнение свои угрозы. Подтверждением этому были Штальштадт и вся деятельность этого страшного города.

Прошло несколько месяцев. Как-то раз в марте, когда Марсель в тысячный раз давал себе эту клятву Ганнибала [23] , перед ним внезапно выросла серая фигура служителя и объявила ему, что его требует главный директор.

— Я получил приказ от герра Шульце, — сообщил ему этот высокий сановник, — прислать ему нашего лучшего чертёжника. Это, без сомнения, вы. Извольте сейчас же собрать ваши вещи, и вас немедленно проводят во внутренний сектор. Кроме того, имею честь вам сообщить, что вы произведены в лейтенанты.

Итак, в ту минуту, когда он уже почти готов был отчаяться, его мужественный, героический труд в силу естественного, логического хода вещей открывал ему доступ к цели.

Марсель так обрадовался, что забыл о самообладании, — лицо его просияло.

— Я счастлив сообщить вам такую прекрасную новость, — продолжал директор, — и могу только посоветовать вам и впредь держаться того пути, который вы своим усердием проложили себе. Перед вами открывается блестящее будущее. Ступайте же.

Наконец-то путём такого длительного испытания он приблизится к цели, которой поклялся достичь.

Марсель мигом уложил вещи и последовал за своими серыми провожатыми. И вот наконец он миновал последнюю преграду, и перед ним открылись единственные ворота с улицы «А», которые так долго оставались для него закрытыми. Через несколько минут он очутился у подножия неприступной «Башни быка», которая до сих пор показывала ему только свою мрачную вершину, теряющуюся в облаках.

Зрелище, открывшееся перед ним, было для него полной неожиданностью.

Представьте себе человека, который из шумного, скучного, казённого европейского учреждения внезапно перенёсся в девственный тропический лес.

Это чудо свершилось с Марселем. При этом надо заметить, что девственный лес, конечно, сильно выигрывает, когда мы знакомимся с ним по описаниям великих писателей, тогда как парк герра Шульце был поистине настоящим чудом, созданным руками человека. Кругом со всех сторон поднималась зелёная чаща — стройные пальмы, широколиственные бананы, причудливой формы кактусы; гибкие лианы, обвиваясь вокруг высоких эвкалиптов, ниспадали зелёными гирляндами или пышной, густой завесой.

Всюду пестрели прекрасные невиданные цветы. Сочные ананасы и гуавы зрели рядом с благоухающими апельсинами. Стаи колибри и райских птичек носились над головой, сверкая всеми красками своего роскошного оперения. Знойный тропический воздух был насыщен тонким благоуханием.

Марсель оглядывался по сторонам, ища глазами стеклянные крыши и калориферы, производившие это чудо, но видел только синее небо и не мог прийти в себя от изумления.

Потом он вдруг вспомнил, что где-то совсем близко отсюда находятся каменноугольные копи, где вот уже много лет происходит постоянное горение, и понял, что герр Шульце остроумно использовал при помощи металлических труб эти неистощимые запасы подземного тепла. Но и объяснив себе это чудо, он продолжал стоять как вкопанный, не в силах оторвать очарованного взора от зелёных газонов и с упоением вдыхая пропитанный благоуханием воздух. Наконец-то он может вознаградить себя за те шесть месяцев, что он провёл взаперти, не видя ни единой травинки. Усыпанная песком аллея отлого спускалась к широкой мраморной лестнице с величественной колоннадой. За ней возвышалась тяжёлая громада массивного квадратного здания, служившего как бы пьедесталом «Башни быка». По обе стороны лестницы стояли лакеи в красных ливреях, а выше, у входа, швейцар в треуголке, с булавой в руке. Роскошные бронзовые канделябры сверкали между колоннами. Поднимаясь по ступеням, Марсель услышал у себя под ногами глухой, отдалённый шум подземной железной дороги.

Марсель назвал своё имя, и его тотчас же ввели в вестибюль, представляющий собой настоящий музей скульптуры. Но он едва успел бросить взгляд по сторонам: они уже вошли в громадный, обитый красным с золотом зал, затем во второй — чёрный с золотом и, наконец, в третий — жёлтый с золотом, где ему велели подождать. Через несколько минут двери распахнулись, и его пригласили войти в роскошный кабинет, отделанный зелёным с золотом.

Сам герр Шульце, собственной персоной, сидел за столом со своей неизменной фарфоровой трубкой в зубах, перед ним стояла громадная кружка пива. Посреди всего этого блеска и роскоши он производил впечатление грязного пятна на ярко вычищенном лаковом сапоге.

Не приподнявшись, даже не повернув головы, стальной король спросил холодно и сухо:

— Вы чертёжник?

— Да, сударь.

— Я видел ваши чертежи. Они превосходны. Но вы, по-видимому, занимались исключительно конструкцией паровых машин?

— Мне никогда не поручали ничего другого.

— Имеете ли вы хоть какое-нибудь представление о баллистике [24] ?

— Я изучал её в свободное время для собственного удовольствия.