История повторяется, заметил про себя Иван. Правда, ему экстравагантная мысль насчет шампанского в голову не приходила.

— Значит так, — сказал он, — ванна отменяется! Выкладывай, сколько должна, и я тебе помогу.

Хмель слетел с Алиски моментально.

— Ванечка, милый! — она едва не захлебывалась в слезах и соплях. Ларин явственно представил себе ее лицо с размазанной тушью. Впрочем, сейчас, кажется, есть какая-то водостойкая косметика, а Алиса всегда шла в ногу со временем.

— Прекрати потоп! — Он сунул в рот беломорину: такой момент следовало отметить!

Сумма, названная Алисой, приближалась к тремстам тысячам. Иван приплюсовал еще пару сотен, которые подонок Брюшной может накинуть в качестве комиссионных. Еще недавно подобными суммами он оперировал только в собственных романах, где наряду с питерской братвой появлялись иногда опереточные фигуры мультимиллионеров, арабские шейхи и тому подобные очень обеспеченные валютой персонажи. Они подписывали чеки, бесконечное количество нулей на которых должно было произвести эффект на читателя, который такие большие цифры видел только на школьной доске.

— Я заплачу! — пообещал он тоном, которого Алиса до сих пор никогда не слышала. Тоном человека, для которого эти самые чеки — самая что ни на есть реальность. — Только, думаю, назад тебе дороги не будет. Я помогу тебе на первых порах, хотя ты этого и не заслужила!

Алиса всхлипнула.

— Не пускай пузыри, меня ты этим не разжалобишь! — продолжил Ларин, наслаждаясь моментом. — Я, если хочешь знать, не тебе сейчас помогаю, а той Алисе, которую я когда-то любил! Той, для которой писал стихи! А ты лишь только тень ее! Слышишь?

— Слышу! — согласилась она со словами, которые в прежние времена вызвали бы у нее непременно приступ гомерического хохота. — Я только тень, как скажешь! Только спаси — я очень, очень боюсь!

Ларин тряхнул головой, пытаясь прогнать из головы хмельной дурман.

— Значит так! Выезжай сюда!

— У меня денег нет на билет! — сказала она грустно.

— Будут! — пообещал он. — Но от Брюшного не прячься. Нужно решать эту проблему. Когда он снова объявится, позвонит — дай ему мой телефон!

Он проверил, правильно ли Алиса записала номер, и повесил трубку.

«Ох, Иван, — сказал он самому себе, — не так ли давно тебя самого вытащили из такого дерьма, что лучше и не вспоминать. А теперь, не успев встать на ноги, пытаешься разыгрывать из себя спасителя. По Сеньке ли шапка? Как бы эта лиса Алиса тебя не затянула назад, в то самое дерьмо!»

Хотя, если подумать, Брюшной должен пойти на мировую. Ради своего шкурного бандитского интереса. Это в его, Ивана, книгах благородные братки плевали на деньги, когда речь шля о том, чтобы отомстить за правое дело. Но в реальной жизни, как он понимал, дело обстояло несколько иначе.

— И это есть хорошо, — сказал он с акцентом, каким обычно в российской телерекламе наделяют немецких бюргеров.

Встреча с Брюшным, организованная при посредничестве неудачницы Алиски, прошла на удивление гладко. Бандит, лично прибывший на «стрелку» в аэропорту Лос-Анджелеса, не скрывал своего удивления.

— Чегой-то я не пойму! — чесал он бритую репу. — То ты у нас с комитетом дела делаешь, теперь вот тут окопался! Что ты за человек такой?

Иван погасил сигарету в пепельнице и передал Брюшному небольшой дипломат.

— Твои деньги, как договаривались!

Иван вполне мог просто перевести их на счет Брюшному, но знал, что так оно будет лучше. Эффектнее. Бандит приоткрыл крышку и тут же захлопнул. Посмотрел на Ларина с восхищением, которое последнему, что скрывать, было приятно.

— Слышь, — Брюшной сглотнул, — расскажи, а!

— О чем?

— Ну… Как это все понимать!

Ларин вздохнул.

— Тебе, мой друг, понимать ничего не нужно. Кроме одного. Второе твое появление в моей жизни или жизни Алисы будет стоить жизни тебе. Вон посмотри!

Брюшной обернулся. В двух десятках шагов от них за столиком со скучающим видом сидел человек в плаще. Второй, точная его копия, стоял у стойки, потягивая кофе.

— Твои ребята? — осведомился он недоверчиво.

— Ну что ты! — Иван покачал головой. — Я ведь не бандит, а простой честный американский, — он подчеркнул это слово, — гражданин! От всех возможных неприятностей меня охраняет Федеральное бюро расследований!

Брюшной закивал, хотя происходящее совершенно не укладывалось в его бедной на серое вещество голове.