Предложения всех заинтересовали, за исключением самой Лайми, которая возмутилась, что стоит ей только дать согласие, и на всем протяжении Трои и Деукаса будут на расстоянии в две-три мили разбросаны небольшие гостиницы. Но как же быть с Эссе? Разве туристам неинтересно посмотреть на диких монстров?

На это Бардуз галантно ответил, что если Лайми захочет, то он построит гостиницы даже в самом аду.

После этого наступило молчание, которому немало способствовало разлитое в воздухе томление.

Эгон Тамм вздохнул и встал.

– Плохие времена миновали. Теперь мы все, за исключением, конечно, Бюро Д, будем заниматься созиданием.

– Боуэр Диффин не заслужил такого отношения, – вмешался Глауен, пожалев в общем-то ни в чем неповинного начальника Бюро Д. – Его вина заключается разве только в том, что он не предусмотрел такого развития событий за несколько месяцев вперед.

– Действительно, – присоединилась к Глауену Ларика Фергус. – Но хороший удар хлыста ему не повредит, он просто подгонит его.

Утер Оффоу, подвизавшийся на таинственных полях исторической философии, важно изрек:

– Настоящее – в настоящем! Минувшее ушло и кажется отныне несуществующим! Мы вступили в эпоху благоденствия, и отныне нас ничто не будет тревожить. Не считая мелких текущих неприятностей.

– Да, хватит уже треволнений, – подхватила Ларика.

Утер Оффоу, нахмурившись, посмотрел на небо.

– Но где именно благоденствие и спокойствие переходит в летаргию? Когда летаргия превращается в лень? В чем высшие доблести? Где романтика? Достижения? Приключения? Слава? Героизм?

– Я уже слишком стара для подобных а вопросов, – проворчала Ларика. – Вот вчера я упала и повредила колено.

– Вы все говорите не о том, – снова вступила в беседу Лайми. – Мы пережили страшную трагедию, и перед ее лицом даже упоминание о вашей поврежденной ноге нетактично.

Боллиндер задумчиво почесал черную страшную бороду.

– Да, минувшие события ужасны, но может быть, именно они и послужат катарсисом не только для нас, но также для наших потомков, которые как следуют выучат этот урок.

– Например, что касается меня, – усмехнулась на слова отца Сандж Боллиндер. – Я твой потомок – и что же я должна выучить?

– Оставайся честной, твердой и порядочной! Не увлекайся никакими ложными идеями! Избегай экзотических культов и интеллектуальных миазмов!

– Вы еще скажите: лошади кушают овес и сено.

Но Боллиндер печально покачал головой.

– Интересно бы услышать, что ты скажешь своим детям…

– Сандж очень скрытная, – рассмеялась Аликс-Мари. – Она умеет хорошо припрятать туфли, чтобы иметь возможность убегать из дома по ночам.

Сандж вытянула длинные ноги.

– Вовсе я не скрытная, совсем наоборот. Никто просто и не спрашивает моего мнения именно потому, что я всегда все говорю открыто. Я и сейчас скажу, что после ухода Клайти мир стал чуть менее интересен. Мне все-таки ужасно жаль этой старой упрямой кобылы.

Лайми подавила улыбку.

– Однако у нас еще остается Бодвин Вук и его древнее живописное детище. Так давайте радоваться ему, пока оно еще существует. Когда не станет и Бюро Б, ты пожалеешь еще больше, чем о Клайти.

При этих словах Бодвин неожиданно подскочил к столу и изо всей силы грохнул по нему кулаком.

– Ваши слова послужили катализатором! С этого момента я слагаю с себя полномочия суперинтенданта Бюро Б и прошу никого не оспаривать мое решение! Так что теперь, оскорбляя меня, не забывайте, что оскорбляете свободного человека!

Заявление Вука произвело колоссальное впечатление, выразившееся в разнообразных вскриках и охах.

– Невозможно!

– Бюро Б превратится в пустую скорлупу – немыслимо!

– Но кто же будет ловить преступников?

– Кто заменит констеблей?

– Нужен новый суперинтендант! – под сурдинку провела свою мысль Уэйнесс. – Я предлагаю Руфо Каткара!

– Да Вук просто шутит, – попыталась успокоить страсти Кора Тамм. – Он хочет таким образом услышать от нас правду!

– Вот я и скажу прямо, что испытываю к этой старой каналье только отвращение! – заявила Лайми Оффоу, давняя противница Вука еще со времен заседаний Садового Общества. – Он мастер затаптывать в грязь всеобщие мечты!