— Насколько я понимаю, вы из шведской полиции, — сказала она. — Минуточку, я сейчас доложу директору Хофф-Енсену.

Она исчезла за двойными дверьми, которые тоже были обиты заменителем кожи, но табачно-коричневого цвета, и украшены блестящими медными бляхами. Дверь за ней закрылась бесшумно, и, как Мартин Бек ни напрягал слух, услышать ничего не удалось. Не прошло и минуты, как дверь открылась, и появился Хофф-Енсен.

Это был стройный загорелый человек, широкая улыбка обнажала ряд безукоризненных белых зубов под светлыми холеными усами. Он был одет с изысканной простотой в оливково-зеленую рубашку тонкого шелка, темно-зеленый пиджак мягкого ирландского твида, коричневые брюки и бежевые ботинки. Видневшиеся из выреза рубашки волосы блестели серебром на загорелой груди. Он был широкоплечий, с резкими чертами лица и большой головой, густыми короткими волосами цвета платины, как и усы.

Пожав руку Беку и Монссону, он открыл перед ними дверь и, прежде чем закрыть ее, сказал секретарше:

— Прошу меня не беспокоить.

Хофф-Енсен подождал, пока посетители сядут, и уселся сам за письменный стол. Он откинулся на спинку стула и взял сигару, которая дымилась перед ним в пепельнице.

— Итак, господа, дело, очевидно, идет о бедном Викторе? Вы не нашли виновного?

— Пока нет, — ответил Мартин Бек.

— Я могу мало что прибавить к тому, что я уже сказал на допросе в Мальмё в тот печальный вечер. Все произошло в считанные секунды.

— Но вы видели стрелявшего, не правда ли? — спросил Монссон. — Вы ведь сидели лицом к нему.

— Конечно, — ответил Хофф-Енсен, затянувшись сигарой. — До выстрела я не обратил никакого внимания на этого человека, и прошло какое-то время, прежде чем я понял, что случилось. Я увидел, что Виктор упал на стол, но не сразу осознал, что его убили, хотя и слышал выстрел. Затем я увидел человека с револьвером, кажется, это был револьвер. Человек быстро вылез в окно и исчез. Естественно, я был ошеломлен и не обратил внимания, как он выглядел. Вот, господа, видите, большой помощи от меня ожидать трудно. — Он развел руками и опустил их на подлокотники кресла, всем своим видом выражая сожаление.

— Но все же вы его видели, — сказал Мартин Бек. — Какое-то впечатление у вас создалось.

— Пожалуй, он средних лет, может быть, в несколько потертой одежде. Лица его я не видел — когда я взглянул на него, то он уже повернулся ко мне спиной. Очевидно, он хорошо тренирован, поскольку так быстро вылез в окно.

— А ваша жена? — спросил Монссон. — Она что-нибудь видела?

— Решительно ничего, — ответил Хофф-Енсен. — Моя жена очень впечатлительная и слабая женщина — она двое суток не могла оправиться после этого потрясения. К тому же она сидела рядом с Виктором и, следовательно, спиной к преступнику. Вы не настаиваете на ее допросе?

— Нет, в этом, я думаю, нет необходимости, — сказал Мартин Бек.

— Благодарю, — улыбнулся Хофф-Енсен. — Да, вот так-то…

Он уперся в подлокотники, чтобы встать, но Монссон поспешил сказать:

— Если директор Хофф-Енсен разрешит, я задам еще несколько вопросов.

— Слушаю вас.

— Как долго вы возглавляете эту фирму?

— Одиннадцать лет. В молодости я был летчиком, затем изучал рекламное дело в США, руководил отделом рекламы в одной авиакомпании, пока Виктор не сделал меня шефом Аэрофрахта здесь в Копенгагене.

— А теперь? Вы продолжаете работу как обычно, несмотря на его кончину?

Хофф-Енсен развел руками, показав свои прекрасные вставные зубы.

— Представление продолжается.

— А кто будет руководить концерном? — спросил Бек.

— Это вопрос, — ответил Хофф-Енсеи. — Молодой Линдер слишком еще зелен. А Бруберг, как и я, загружен делами.

— Как вы относились к директору Пальмгрену?

— Очень хорошо. Он полностью доверял мне и тому, как я руковожу компанией.

— А чем, собственно, занимается Аэрофрахт? — спросил Мартин Бек, догадываясь об ответе.

— Воздушными перевозками — как это явствует из названия.

— Да, я понимаю, но что это за перевозки? У вас пять самолетов, не так ли?

Хофф-Енсен кивнул, затем сказал:

— Перевозим главным образом продукцию самого концерна, прежде всего рыбные консервы. На одном из самолетов есть морозильная установка. Иногда у нас идут и чартерные перевозки. Некоторые копенгагенские фирмы обращаются к нам с такими просьбами, есть и другие клиенты.

— В какие страны вы летаете? — спросил Мартин Бек.

— Главным образом в европейские, за исключением восточных государств. Иногда в Африку.

— В Африку?

— Да. Большей частью это чартерные полеты. Сезонные. — Хофф-Енсен демонстративно взглянул на часы.

Монссон выпрямился, вынул зубочистку изо рта и направил ее на Хофф-Енсена:

— Вы хорошо знаете Хампуса Бруберга?

— Не очень. — Датчанин пожал плечами. — Иногда встречаемся на заседаниях правления, как в ту среду. Изредка говорим по телефону. Вот и все.

— Вы знаете, где он сейчас?