А ведь все они — славные, умные, способные мальчики, умелые, хотя и не всегда старательные. Они заслуживают шанса.

«У них был шанс, но ты упустила его», — Изабель гнала эту мысль. В действительности Максвелл не хочет, чтобы она ехала с ними. Он пришел бы в ужас, согласись она на это. Это было в его глазах, когда он делал свое предложение.

В любом случае, она не может поехать, так как ничего не смыслит в приготовлении пищи на костре. У нее не будет никакой возможности уединиться. Она обгорит на солнце и покроется веснушками. Ее могут изнасиловать и убить индейцы.

На минуту Изабель задумалась, правильно ли поступила, разрешив нескольким мальчикам уйти с Джейком. Но если кто и мог благополучно провести их по территории индейцев, то это Джейк Максвелл. Она все еще ощущает его хватку. Словно тиски, должно быть, остались синяки.

Джейк мог бы быть привлекательным, если бы принял ванну и побрился. Изабель не нравились бороды, они заставляли думать о лживых, неискренних мужчинах. Но не такие качества характеризовали Джейка Максвелла. Его самый главный недостаток — полное пренебрежение к чувствам других людей. Особенно, ее лично.

Это и есть главная причина, почему она не может ехать с ним. За неделю в его обществе ее чувства будут истерзаны в клочья. Невозможно вообразить, на что она станет похожа через два-три месяца.

Или года!

Изабель не знала, почему ей пришла в голову подобная мысль. Пусть уж лучше ее мучают индейцы, чем она проведет хоть год с Джейком Максвеллом.

Подошел Вилл.

— Мы возвращаемся в Остин? — в голосе мальчика звучало беспокойство.

Изабель не хотела признавать поражение, но не имело смысла продолжать обман, которому никто не верил.

— Боюсь, что так.

— Вы думаете, кто-нибудь возьмет нас обоих? Вилл стоял перед ней, с ангельски прекрасным лицом, голубыми, широко раскрытыми глазами, белокурыми волосами, почти закрывающими глаза, и Изабель почувствовала себя последней неудачницей в мире. Как она не могла найти убежища для такого прелестного мальчика?

— Я старался убедить Мэтта пойти с этим человеком, но он не хочет.

— Почему?

— Не знаю, — по лицу Вилла скользнула тень страха.

Изабель подозревала, что он знает, но не скажет. Ей стало стыдно. Вилл — почти ребенок, но уже пытался принять решение, пытался заставить старшего брата пойти к Джейку ради его же пользы. В его восемь лет у него больше храбрости, чем у нее в двадцать три. А ведь взявшись за поиски пристанища для мальчиков, она знала, что это будет нелегко.

Она, конечно, немного боялась потерять работу, но больше боялась Джейка. Парализована страхом, чтобы быть точной! Джейк ей не нравится, но ее влечет к этому ковбою, мысли возвращаются к нему гораздо чаще, чем нужно.

Изабель почувствовала волну возбуждения, когда Максвелл попросил ее остаться с ним, ей пришлось напомнить себе, что нужно еще немного продержаться, скоро она вернется в Остин. Потом вспомнила о его руках, его силе, и почти была готова согласиться.

Она не понимала, чем так привлек ее Джейк, что за власть над ней имел, но знала — это опасно. Пребывание в его обществе может лишить способности здраво мыслить. Несмотря на сопротивление и неодобрение, влечение, казалось, становилось все сильнее.

Это раздражало, приводило в замешательство. Она сильная, разумная, самостоятельная женщина. Пережила утрату своей единственной родственницы, два года сиротского приюта, встречала мужчин, у которых на уме было больше, чем желание поддержать и защитить девушку, видела войну и ее последствия. Безусловно, она сможет преодолеть и мимолетное влечение к Джейку Максвеллу.

Но оно не было мимолетным. Что-то внутри ее существа остро реагировало на его близость. Это ощущение выбивало из колеи, смущало, беспокоило.

Она должна думать не о себе, а о мальчиках. Искала другое решение, но ничего не находила. Или Джейк Максвелл, или никто.

Изабель стало легче, когда мальчики вернулись, пригнав почти тридцать лошадей. Как только загнали лошадей в кораль, Джейк направился к ней. Это давало возможность выполнить решение, пока ей не изменила твердость духа.

— День прошел довольно удачно, — сказал Максвелл. — Мы оставим лучших, а остальных выпустим на волю.

— Оставьте всех. Я принимаю ваше предложение. Мы все едем в Санта-Фе.

Так вот почему у нее такой несчастный вид — она жертвует собой. Мученица, черт возьми! Вот кем считает себя Изабель, боится, что ее честь в опасности. Ледяной пристальный взгляд кажется холоднее, чем когда-либо.

— Что заставило вас изменить решение?

— Я не могу вернуть мальчиков в Остин. Считаю, вы не хуже, чем другие, к кому они могут попасть.

Изабель смотрела прямо в глаза, не отводя взгляда. Она не трусиха, нужно отдать ей должное, оскорбляет прямо в лицо.