– Тем же, кто захочет остаться и заняться медитацией, разглядывая свой пупок, намекну: нежить уже здесь! Быстро пронюхала! – с удовлетворением мазохиста, понявшего, что грибок, выросший на горизонте, не из тех, что можно положить в корзинку, произнесла Улита.

Зудука заволновался. Чуткий слух рукотворного монстра улавливал шорохи в дальнем конце тоннеля. Нежить урчала и мелькала шаткими тенями. Сверкали глаза, багрово-красные, как раскаленное железо.

– Ее там много? – спросил Мошкин.

– Сто не сто, а дюжина есть! Еще с десяток соберется, просто до кучи – и начнут соваться. А слухи здесь разносятся быстро, – со знанием дела сказала Улита.

Толчком ноги она проломила тонкую стену тоннеля. Мефодий увидел ротовое отверстие червя, то расширявшееся, то сужавшееся. Пожалуй, если лечь на живот, можно было заползти внутрь.

– Забавные существа эти черви: головы нет, а рот есть!.. Еще к разговору о птичках: транспортному червю придется заплатить, – предупредила Улита.

– Подчеркиваю: у меня ничего нет, – сказал Петруччо, для убедительности выворачивая карманы.

Однако демонстрация не удалась. Из карманов неожиданно для хозяина посыпались самые разные вещи. Лотерейные билеты, картонная ружейная гильза с нарисованной уткой, несколько кусков пластилина, толстые нитки, моток проволоки, ключ от несуществующей двери. Мефодия больше всего удивил гвоздь с насаженной на острый конец пробкой. Это еще зачем?

«Наверное, это все нужно, чтобы делать оживающих монстров», – подумал Буслаев, наблюдая, как Чимоданов деловито набивает карманы своими сокровищами, а Зудука под шумок пытается стянуть откатившуюся гильзу.

Ната присела на корточки, собираясь первой, даже раньше Улиты, нырнуть в рот червя. Лицо ее по-прежнему было спокойным. Никакой брезгливости, даже деланной. Можно было подумать, что речь идет о том, чтобы пролезть в обруч на уроке физкультуры. Настоящая ведьма. Эта особа удивляла Мефодия все больше и больше.

– Про оплату… С транспортным червем не расплачиваются деньгами. Как типичнейшего биовампира, его устроит самое скверное из ваших воспоминаний, – заметила Улита.

– Скверное воспоминание? Это уже интересно! – повторила Ната, поднимая голову.

– Что-нибудь унизительное. Биовампиры это ценят. Наверняка у каждого был в жизни момент, когда он сделал что-то, отчего ему захотелось провалиться сквозь землю. И даже сейчас, когда вспоминаешь, становится мерзко и противно. Залезть в червя можно и без билета, но вот вылезти только в обмен на воспоминание…

– Мои унизительные воспоминания? Он их не дождется! – холодно сказала Ната.

– Тогда оставь их для группы поддержки! Они молчаливые ребята! Челюстями работают, а не болтают!

Улита ткнула пальцем в дальнюю часть коридора. Оттуда, точно грязная пена из трубы, ползло что-то серое, сплошное, мерзкое. Лишь зрачки вспыхивали красными углями.

– Хотел бы я вообще, блин, знать, откуда их столько наползло! Блин! Блин! Блин! – ломким голосом воскликнул Чимоданов. Мефодий, признаться, не ожидал, что этот высоколобый отпрыск умеет при случае печь блины в таком количестве.

– Блины и оладушки! Расслабься, чемодан! Паника не оплачивается! Нет смысла включать ее в плэй-лист! – успокаивающе резюмировал он.

Даф поднесла к губам флейту и пустила в нежить короткой маголодией. Нежить с писком отхлынула, но сразу же вновь поползла вперед. Передние ряды смялись, но задние напирали. Вперед нежить выталкивала самых слабых и прикрывалась ими как щитом.

– Расклад такой. Одинарной маголодии им явно недостаточно. Сдвоенная, возможно, заставит их почесаться. Строенная притормозит их минут на пять, обещаю. А потом они все равно нас сомнут, потому что счетверенных маголодий не бывает, – сказала Даф озабоченно.

– Тогда пора занимать места согласно купленным билетам! – передернувшись, сказал Мошкин, отважно отказываясь от вопросительного знака в конце предложения.

Он опустился на живот и на локтях пополз в пасть червю. Под тонким синим свитером горбились худые лопатки. Видно было, как кольчужная глотка червя расширялась, постепенно пропуская его внутрь.

– Эй! Ты меня слышишь? – окликнул его Мефодий.

– Не знаю. Скорее всего, слышу! – донеслось из червя.

– Ну как там в шланге? Ничего?