— Ты это можешь так уверенно сказать?

— Магия, сила любого типа метафизической природы, оставляет некоторый след. Иногда это просто покалывание в шее, мурашки по коже, иногда как пощечина или даже стена, на которую натыкаешься с ходу. Но эта комната мертва, Зебровски. Я недостаточно одарена метапсихически, чтобы воспринять эмоции от того, что здесь случилось, и этому я рада. Но если здесь и было какое-то серьезное заклинание, то от него ничего не осталось, и эта комната — просто место преступления, и не больше.

— А если не было чар, зачем эти символы?

— Ни малейшего понятия не имею. Судя по обстановке, ему выстрелили в голову за ухом и пригвоздили к стене. Расположение тела не связано с каким бы то ни было известным мне религиозным или мистическим символизмом. Потом набросали пентаграмм и срисовали руны из книги.

— Какой?

— Есть много — от учебников для колледжа и до оккультизма «Нью эйдж». Купить их можно в книжном магазине колледжа или в какой-нибудь лавке «Нью эйдж» или просто заказать в любом магазине.

— Значит, это не ритуальное убийство.

— С точки зрения убийцы это мог быть ритуал, но чтобы его выполнили с магической целью? Это — нет.

Он с облегчением вздохнул:

— Отлично. Именно так Рейнольдс ответила Дольфу.

— Детектив Тамми Рейнольдс? Ваша единственная колдунья в группе?

Он кивнул.

— И почему Дольф ей не поверил?

— Он сказал, что хочет получить подтверждение.

Я мотнула головой, и она снова закружилась. Только этого не хватало.

— Он ей не верит?

Зебровски пожал плечами:

— Дольф просто осторожен.

— Не гвозди, Зебровски! Он ей не верит, потому что она колдунья. Она, видит Бог, христианская колдунья, из Последователей Пути. Ничего более респектабельного в смысле оккультной экспертизы тебе не найти.

— Ладно, на меня-то не налетай! Не я же тебя вытащил из койки перепроверить ее работу.

— А ее бы он вытащил сюда, чтобы проверить мою работу, окажись я здесь раньше?

— Про это тебе надо спросить у Дольфа.

— Может, я так и сделаю.

Зебровски слегка побледнел:

— Анита, пожалуйста, не напускайся на Дольфа. Он в очень, очень плохом настроении.

— С чего это?

Он снова пожал плечами:

— Дольф мне не исповедуется.

— Это только сегодня или вообще последние дни?

— Последние дни с этим стало напряженнее, но два убийства в одну ночь ему вроде как дали причину собачиться, и он ее использует на все сто процентов.

— Лучше не придумаешь, — буркнула я.

Злость помогла мне дотопать до окон, занимавших почти всю ближнюю стену. Оттуда открывался потрясающий вид. Холмы, деревья и ничего больше — будто дом стоит в далекой нетронутой глуши.

— Отличный вид?

Это подошел Зебровски.

— Те, кто это сделал, провели разведку. — Я показала в окно. — Надо было узнать наверняка, что никто из соседей не сможет увидеть их работу. Пристрелить человека — это еще можно рискнуть, но прибить его к стене да еще изобразить все эти символы — нет, тут нужна была уверенность, что никто не увидит.

— Для маньяка слишком хорошая организация.

— Нет, если кто-то хочет навести тебя на мысль, что это маньяк.

— То есть?

— Не вешай мне лапшу, что вы с Дольфом об этом не подумали.

— О чем?

— Что это кто-то из родных и близких покойного, кто-то, кто все это унаследует. — Я оглядела гостиную, которая была размером с весь нижний этаж моего дома. — Мне слишком паршиво было, чтобы заметить это сразу, но если остальной дом не хуже, то здесь должны водиться деньги, которые стоят трудов.

— Ты ведь еще не видела бассейна?

— Бассейна?

— В доме. С джакузи, куда дюжина народу поместится.

Я вздохнула:

— Я ж тебе говорю — деньги. Проследите их, найдите, кто их наследует. Ритуал — это для отвода глаз, дымовая завеса, которой убийцы хотят сбить вас со следа.

Он стоял, любуясь видом, сложив руки за спиной, вроде как покачиваясь на каблуках.

— Ты права. Именно это подумал Дольф, когда Рейнольдс сказала, что магией здесь не пахнет.

— А на второе место преступления меня тоже зовут просто проверить ее работу? Если да, то я поехала домой. Мне не всегда нравится детектив Тамми, но свое дело она знает отлично.