— Хорошо говоришь, — оценил я.

— А что, думаешь, не сможем? Мы с Бобом — это сила. Еще тебя прихватим.

— Меня?! — Мои пальцы тут же оторвались от гладкой кожи. — С какой стати?

— Эта работа будет оплачена. Мы же собираемся найти пропавшие деньги...

— На том свете мне деньги вряд ли понадобятся. Я слышал, там принимают только кредитные карточки.

— А ты готов всю оставшуюся жизнь ждать, когда Гиви Хромой найдет тебя и сведет счеты? Готов бояться каждый день? Или хочешь развязаться с этой проблемой раз и навсегда?

Я промолчал. Она была права. Просидеть всю жизнь в гостиничном номере, пусть даже одном на двоих с Анной, рано или поздно наскучит. Рано или поздно меня потянет назад, в свою квартиру, к моим книгам, к моей соседке, к моим улицам...

Слишком большая роскошь — позволять Гиви Хромому отнимать все это у меня.

— Ну и потом. — Анна резким движением перевернулась на спину, и ее икры, столь любимые мною, оказались на моих плечах. — Неужели ты откажешься помочь слабой женщине?

— Не вижу здесь слабых женщин, — буркнул я.

— А я? — трагическим шепотом спросила Анна. — Разве я не похожа на слабую женщину?

Я задержал свой взор на затвердевших сосках, нацелившихся в мою сторону.

— Похожа или нет? — Она положила руку мне на живот. — Говори...

Ее рука скользнула ниже, и я... Я уже ничего не мог сказать. Я ласкал ее тело так, как будто до конца света оставалось пять минут. И я готов был умереть, здесь и сейчас, на полутораспальной кровати гостиничного номера, сплетая свои пальцы с пальцами женщины, у которой каштановые волосы и шрам от удара ножом на животе... Наши тела сталкивались, я задыхался, я чувствовал ее жар, ее запах, ее прерывистое дыхание, ее влагу... И снова, как и в прошлый раз, самым близким подобием того, что мы пережили в эти безумные минуты, была смерть — черная пустота, невесомость, глухота... Сейчас, вжавшись в ее тело, я был готов принять вечную тьму, потому что не знал, как можно существовать после того, как последняя судорога свела наши тела и последнее слово упало в каштановые волосы...

Однако в итоге мне были предложены несколько другие интерьеры смерти.

— Самый простой вариант — это твое появление в том самом баре возле железнодорожного вокзала, где ты наткнулся на Гиви, — сказал мне Боб, потягивая из банки джин с тоником. Он развалился в кресле, забросил босые ноги на подлокотники и периодически почесывал розовые пятки. Похоже, Боб тоже находился в состоянии «расслабухи».

— Я знал, что ты меня не слишком любишь, — ответил я, — но не до такой же степени. Через пять минут меня вынесут оттуда вперед ногами.

— Не преувеличивай, — махнул рукой Боб. — Ведь Гиви не сидит там двадцать четыре часа в сутки.

— Ты имеешь в виду, что мне придется немного подождать, прежде чем меня вынесут вперед ногами?

— Костя прав, — вмешалась Анна. Ради делового разговора она соответственно оделась: слаксы песочного цвета и бледно-голубая блузка, надетая на голое тело. Я это хорошо знал, поскольку присутствовал при процедуре облачения. Туфли Анна скинула сразу же, как вошла в номер Боба, и сейчас ее ступни терлись о ворс ковра. — В этом лобовом варианте много ненужного риска — мы полезем на чужую территорию. Надо сделать что-то другое, надо заставить Гиви прийти туда, куда мы сами назначим...

— Пошлите ему факс, что уступите по дешевке мою голову, — предложил я, слегка раздраженный всеми этими разговорами о том, как меня получше подставить людям Гиви Хромого. — И скажите, куда принести деньги. Он тут же примчится.

— А это мысль, — одобрил Боб. — Это очень даже хорошая мысль. Мы продадим тебя Гиви... И он купится!

— Только не продешевите, — попросил я. Профессия накладывает свой отпечаток на людей. Эта парочка была просто раздавлена таким отпечатком. Когда они ставили цель перед собой, то средства не имели значения. Люди становились мостиком к цели, только и всего. Как здорово и уверенно, должно быть, чувствовали себя «шишки» в Москве, на которых работали Анна и Боб.

Анна почувствовала мое скептическое настроение и поспешила улыбнуться. Потом приподняла ступню над ковром и коснулась моей ноги. Предполагалось, что от этого я потеряю рассудок. Ну что ж, в какой-то степени она рассчитала правильно...

Но ее прикосновение не помешало мне задавать вопросы.

— Мне тут пришла в голову идея, — сказал я, поощрительно поглядывая в сторону Анны. — Вы можете легко договориться с Гиви. Вы отдадите меня, а он вам назовет фамилию главного. Ведь у Гиви не было личного интереса в налете на «Европу-Инвест», он не связан обязательствами... А у вас нет личного интереса, чтобы и дальше беспокоиться о моем здоровье.

Неплохая сделка?

Боб поморщился. Я думал, что это реакция на мои слова, но это было по другому поводу.

— Прекратите вы эти обжимания ногами! — попросил он с гримасой не то брезгливости, не то зависти. — Вернетесь в свой номер и хоть всю «Камасутру» на себе испробуйте. А здесь не надо...

— Ревнуешь? — Анна демонстративно облизала губы, еще более раздразнив Боба.

— Очень надо... Спать и работать с одним и тем же человеком — что может быть хуже?

— Хуже — смотреть, как кто-то другой спит с твоим напарником.