— А как они их развивают? — спросила Берта.

— Танцуют хулу.

— Я это беру, — заявила Берта. — Отошлите миссис Кул, в номер 817.

— На вашем месте я купила бы два платья.

— Хорошо, я возьму это и вон то, разрисованное пальмовыми листьями.

— В этом вы пойдете, а другое вам прислать, да?

— Пойти? — переспросила Берта. — Чтобы я вышла в этом на люди?

— Конечно, миссис Кул. Это же обычный наряд для Гонолулу. А ваши вещи мы тоже пришлем в номер.

— Я чувствую себя раздетой, — неуверенно пробормотала Берта.

— Нет-нет, вы замечательно выглядите, — заверила ее продавщица.

— Пойдем, — поддержал ее я. — Тебе лучше поскорее освоиться с этим платьем и вообще надо привыкать ходить без пояса.

Берта похлопала себя по бедрам и пожаловалась:

— Я рыхлая как квашня.

— Вам надо позаниматься плаванием и хулой, — серьезно посоветовала ей девушка.

— Чтобы я танцевала хулу? — воскликнула Берта.

— Да вы что, меня разыгрываете?

— Нисколечко. Ваши мышцы моментально укрепятся. Для вас это самая лучшая тренировка, вы научитесь двигаться изящно и ритмично.

— Это в моем-то возрасте? При моей-то фигуре?

— Да вы посмотрите на гавайских женщин! Вон хотя бы на ту.

Берта оглянулась на проходившую гавайку.

— Ладно, — решилась она. — Заверните пояс, юбку и кофту и отошлите в номер 817. Дональд, предупреждаю, если ты меня сфотографируешь и пошлешь фото в офис, то я тебя на обратном пути выкину за борт, и пусть меня за это повесят! Не знаю, что со мной случилось, но… Пойдем, Дональд!

И мы направились обратно через вестибюль.

— Слушай, на меня все смотрят, как будто я голая, — прошептала она.

На веранде один или двое туристов, плывших вместе с нами на корабле, сначала уставились на Берту в остолбенении, а потом расплылись в улыбках. Это решило дело.

— Можете таращиться сколько угодно, — ядовито прошипела себе под нос Берта. — Чтоб у вас буркалы повылазили! Моя фигура, что хочу, то и буду с ней делать!

— Вот это верно, — одобрил я. — Теперь тебе нужен хороший купальник.

— Купальник?

— Купаться лучше в купальнике. Существуют, понимаешь, некоторые обычаи…

— Я ни за что не выйду на этот пляж в купальнике, чтобы…

— Пойдем, — прервал я ее, — пройдемся и посмотрим на некоторых загорающих. Вон, например, та женщина — наверно, в два раза толще тебя.

Берта глянула на женщину, которую я ей указал.

— Господи! — прошептала она.

— Да, — согласился я, — и тем не менее. Никто тебя здесь не знает. Ты ведь приехала не работать, а хорошо провести время. Давай, вернись в магазин за купальником, надевай его и вылезай на пляж.

— Я сгорю, — не сдавалась Берта.

— Конечно, сгоришь. Твоя кожа тридцать лет не видела солнца. Так что вперед и на пляж! Как раз во второй половине дня солнце не такое опасное. А водичка великолепная. Быстренько окунешься, поплаваешь, потом минут десять — пятнадцать полежишь на вечернем солнце и намажешься хорошим лосьоном.

— Дональд, кажется, я пьяная! вдруг заявила Берта.

— Ну и что? — сказал я. — Для чего же еще мы сюда приехали?

— Мы сюда приехали, потому что нас привез этот старый донжуан, который теперь ругается, что я до сих пор не вышла на контакт.

— Ты никогда и не выйдешь на контакт, если будешь сидеть на веранде и накачиваться плантаторским пуншем. Давай выходи на пляж и бросайся в волны!

— Ладно, — согласилась Берта. — Кажется, сейчас я в таком состоянии, что могу делать что угодно, и пошли они все к черту!

— А где Бикнел? — спросил я.

— Наверху, у себя в номере. Злой, как волк. Он тебя искал. Потом звонил Мире и просил передать ей, чтобы она перезвонила ему, но она этого не сделала. Теперь он скрежещет зубами и скрипит костями, как ржавая дверная петля.

— Ладно, — повторил я, — вперед за купальником, а я поднимусь к Бикнелу.

— Он тебя вышвырнет взашей. Он уже вообще жалеет, что взял тебя сюда.

— Ну и отлично, — ответил я. — Значит, я явлюсь к нему с деловым отчетом.

Берта поглядела на меня с подозрением.

— А что ты ему собираешься докладывать?

— Что мы оба здесь и ждем его дальнейших указаний, — ответил я, — и что ты готова вступить в контакт на пляже.

Внезапно Берта озорно хохотнула и провозгласила: