– И брака? – спросил Краудер.

– Во мне растет уверенность, Краудер, – заметил Мейсон, – что мы с вами найдем общий язык и прекрасно сработаемся... Я продолжаю. У Линды Кэлхаун есть друг, некто Джордж Летти, который тоже находится в этом отеле примерно часов с одиннадцати вечера вчерашнего дня. Случайно он занял двенадцатый номер, смежный с четырнадцатым, и он сам мне сказал, что стенки в номере такие тонкие, что слышимость просто потрясающая. При желании можно подслушать разговор в соседней комнате. На этой стороне идут нечетные номера, на противоположной – четные, так что Летти мог слышать разговор за стеной либо в номере четырнадцать, либо в номере десять.

– И что же он услышал? – спросил Краудер.

– Он не сказал и не намерен говорить, – ответил Мейсон. – То, что я узнал, нечаянно выскользнуло у него изо рта. Полагаю, теперь из него и слова не вытянешь!

– Он может знать что-либо, касающееся убийства? – поинтересовался Краудер.

– Полагаю, что да.

– Что он собой представляет?

– Официально он изучает право, – начал Мейсон. – Хотя, похоже, большую часть времени проводит перед зеркалом, любуясь своим отражением и пытаясь быть похожим на героев последних телефильмов. Линда Кэлхаун работает и, по-видимому, неплохо зарабатывает. Из своего жалования она платит за учебу Джорджа Летти. Теперь о том, что, по-моему, характеризует его личность. Летти мне сказал, что у него есть небольшая сумма денег, сэкономленная, по его словам, на черный день. Линда об этих деньгах ничего не знает, и он их считает чуть ли не собственным заработком.

– Я понял, – сказал Краудер. После некоторой паузы он спросил: Наверное, носит бакенбарды?

Мейсон провел на своем лице до половины щеки:

– Вот такие.

– Чем история нашей клиентки отличается от вещественных доказательств? – спросил Краудер.

– Многими деталями, – ответил Мейсон. – Она настаивает, что Девитта избили до смерти дубинкой в пустыне прямо на ее глазах. Ее автомобиль и до сих пор находится там, и один только Бог знает, какие улики в нем остались. С минуты на минуту сюда должен прибыть очень опытный детектив на арендованном самолете. Описание места миссис Элмор, где она оставила машину, довольно неопределенно, потому что она не знает окрестностей. Но я подумал, что после того, как доктор сделает свое дело, можно будет немного полетать и...

Раздался стук в дверь.

Мейсон встал и открыл.

На пороге стоял невысокий, худощавый, но весьма энергичный человек с проницательными глазами и умной физиономией, в данный момент он изучал адвоката.

– Краудер здесь? – спросил он.

– Вы доктор Кеттл?

– Совершенно верно.

– Я – Перри Мейсон.

Краудер, поднявшийся навстречу, приветливо сказал:

– Добрый день, доктор! Входите же!

– Значит, вы и есть тот самый знаменитый Мейсон? – спросил доктор Кеттл.

Мейсон поклонился.

– Я вижу, благодаря прессе меня здесь неплохо знают.

– Да, вы правы – улыбнулся доктор Кеттл. – Что у вас случилось?

– Вы не возражаете, мистер Мейсон, если говорить буду я? – спросил Краудер.

– Да, пожалуйста.

– В соседней комнате у нас находится клиентка, – сказал Краудер, которая нуждается в медицинской помощи. Я опишу ее симптомы.

Доктор покачал головой.

– Лучше я поставлю свой диагноз.

– Я сейчас опишу симптомы ее болезни, – повторил Краудер.

– Говорить она может?

– Да.

– В таком случае все симптомы я увижу сам.

– _Я_ опишу вам ее симптомы, – настойчиво сказал Краудер.

Неожиданно доктор Кеттл усмехнулся:

– По-моему, у меня что-то сегодня неважно соображает голова. Разумеется, сообщите мне симптомы ее недуга.

– Эта женщина могла быть, но могла и не быть свидетельницей убийства. Так или иначе, но ей сильно досталось и в моральном, и в физическом отношении. Ей сорок восемь лет, психика ее не совсем в порядке, она страшно подавлена... Разумеется, позднее ей необходимо будет рассказать свою историю полиции, но в данный момент ей этого делать не следует.

– Почему? – спросил врач.

– Потому что у нее состояние истерии, она подавлена, ее показания могут противоречить некоторым объективным данным... Поэтому было бы неразумно по отношению к самой свидетельнице допрашивать ее в таком эмоциональном состоянии.

– Я посмотрю ее, – сказал Кеттл. – Но, основываясь на вашем описании симптомов, у нее состояние острой истерии, поэтому ей необходим полный покой. Я намерен дать ей сильное наркотическое средство, перевезти в больницу, поместить в отдельную палату и в течение суток не допускать к ней ни единого посетителя. Но по истечении этого срока, когда полностью прекратится действие снотворного, я посмотрю, допустимо ли будет подвергаться ей нервному и эмоциональному напряжению.

– Кажется, доктор, вам пора посмотреть пациентку, – улыбнулся Мейсон.

– Я тоже так считаю.

– Вы перевезете ее на санитарной машине?

Доктор Кеттл покачал головой.

– Санитарная машина привлекает внимание. Нет, я отвезу ее в больницу на своей машине, если она может ходить, конечно.

– Полагаю, что может, – сказал Мейсон, – хотя это ей и будет очень трудно и больно.

– Почему?

– Она долго шла по песку без дороги.

– Ясно.

Мейсон открыл дверь, доктор Кеттл вышел, посмотрел в обе стороны, потом прошел вслед за адвокатом в соседний номер.