Солнце уже стояло в зените, поэтому Эрик поменял очки на дорожные — со слегка затонированными стеклами.

— У вас проблемы со зрением?

Эрик про себя сосчитал до пяти и с нескрываемым удовольствием соврал:

— Я практически слепой. А машину вожу, руководствуясь внутренними ощущениями. Но не волнуйтесь: мое чутье еще никогда не подводило.

Выражение тревоги на лице Керри Эрика вполне удовлетворило, и он тронулся с места.

Минут через пять Керри, вероятно желая как-то разрядить нервозную обстановку, вытащила из кармана огромную заколку, скрутила длинные волосы жгутом и скрепила на затылке. Эрик воспринял ее действия как выброшенный белый флаг и осторожно приступил к светской беседе.

— Вам удалось за эти дни выбраться в театр?

Да. Посмотрела «Дома вдовца» Бернарда Шоу. Но мне не понравилось. Шоу современен и ироничен до зубоскальства, а эта пропахшая нафталином патриархальная постановка являла собой чуть ли не трагедию. Анахронизм… Меня не покидало чувство, что я смотрю черно-белый фильм тридцатых годов. Ставить так Шоу сегодня, по меньшей мере, бессмысленно.

Эрик впервые посмотрел на Керри с интересом и мысленно сделал ряд поправок. Может, этой девице место и на идиллическом лужку, но в руках у нее должен быть не венок из ромашек, а книга по искусству или… ноутбук.

— Вы никогда не пробовали писать рецензии или критические статьи?

— Пару раз. В университетскую газету. Но журналистика меня не привлекает, я человек науки. А вы, как я поняла, работаете в одном отделе с Ланой?

— Верно. Строго говоря, меня тоже нельзя назвать журналистом: я не беру интервью, не хожу на пресс-конференции. Мои обязанности — делать обзоры новинок книжного рынка, а дополнительно к этому, примерно раз в месяц — в очередь с коллегами, — выдавать замысловатую колонку о культурном либо литературном событии недели. Хотя и это для меня не главное. В первую очередь я переводчик.

— С испанского?

— Да. Я переводил Артуро Переса-Реверте, перуанца Марио Варгаса Льосу, мексиканку Лауру Эскивель… — Эрик, взглянув на Керри, понял, что эти имена ей ничего не говорят, — и даже испаноязычных классиков — Борхеса, Гарсиа Маркеса…

Керри кивнула, но ничего не ответила. Эрик решил не развивать тему и тоже умолк. Ему вспомнился рассказ Ланы (поведанный под глубочайшим секретом), как однажды Берт решил заменить его какой-то юной особой, бодро владеющей пером, поклевавшей тут и там разнообразной литературы, выучившей с десяток актуальных фамилий и возомнившей себя виртуозом критического жанра. Берт прочел пару ее текстов и постановил, что они бойки и забавны — этого хватило, чтобы он заказал ей очередной книжный обзор на пару с Эриком. Кто лучше напишет, того он и подрядит заниматься этим дальше, а второго попросит удалиться. Шансы девицы были высоки, но ее погубил всего один вопрос: когда речь зашла о Маркесе, она спросила: «Это тот, который написал „Капитал“?» Берт взвился, и выбор был сделан мгновенно. Эрика, разумеется, велели не просвещать на сей счет, но разве Лана могла удержаться? С тех пор Эрик заметно охладел к боссу, хотя и делал вид, будто не в курсе его инсинуаций.

Долгая часть пути прошла в молчании; Керри немного оживилась почти по прошествии часа, когда они проезжали Порт-Хоуп, а затем Кобург.

— Как красиво! Эти красные домики с черепичными крышами словно сбежали из Англии викторианских времен. А там вдалеке — вы видите? — островерхая церковь… Англиканская, да? Просто страна Оз — не хватает только дороги из желтого кирпича… Абсолютно сказочное место. Кажется, время здесь остановилось.

— Насколько я знаю, здесь действительно снимают исторические фильмы. Сведения, можно сказать, из первых рук. Мой двоюродный брат — довольно популярный актер Том Андерсон. Видели фильм «Похищенный, или Катриона»? Он вышел совсем недавно, в марте. Том сыграл в нем главную роль.

Эрик довольно часто прибегал к этому постыдному, но безотказному трюку: упоминал кузена-актера, чтобы подогреть интерес к собственной персоне. Однако Керри, вопреки ожиданиям, не уделила сенсации особого внимания.

— Видела. Не шедевр. Хотя ваш кузен смотрелся неплохо… Вы совсем не похожи.

Эрик про себя чертыхнулся. Сообщение возымело обратное действие. Его сопоставили с Томом, причем в пользу последнего.

— Он похож на свою покойную мать. Она была красавицей. А я похож на своего отца.

Между прочим, Эрик, вы не обидитесь, если я задам один вопрос? Нет? Откуда у вас такая удивительная фамилия — Тонгерен? Каково ее происхождение? Простите, если я кажусь вам бестактной, но меня это интересует исключительно как филолога.

— Особого секрета нет. Это голландская фамилия, мой отец — голландец по происхождению, а у мамы шведские корни. Отсюда и мой склад характера — я классический флегматик… А хотите узнать мое настоящее имя?

— Настоящее?

— Эриком меня звали с детства, я и сам себя так называю. Но мое подлинное имя, данное при рождении и проставленное во всех документах, — Эрлаф. Представляете? Меня так окрестили в честь дедушки-шведа. И почему только никто не подумал о будущих страданиях ребенка, нареченного Эрлафом?

Керри засмеялась. Смех у нее был приятный — негромкий и мелодичный. А манеру постоянно прищуриваться и морщить нос, пожалуй, можно было отнести к числу недурственных. Определенно, со второго и третьего взгляда Керри воспринималась лучше, чем с первого. И не такая уж она мощная — если, конечно, не сравнивать ее с мотыльком Ланой. Зато Лана плоская, а у Керри всего хватает с избытком.

— А мне имя выбрал старший брат. Мама была беременна, когда пошла с десятилетним Кевином на первую часть «Звездных войн». Он сразу же влюбился в принцессу Лею с ее косичками-ватрушками, да и мамочку фильм привел в совершеннейший восторг. Поэтому, когда я родилась, Кевин уговорил родителей назвать меня в честь Керри Фишер. О том, что она алкоголичка и наркоманка, им стало известно гораздо позднее.