На драконбольном стадионе никак не начнется матч «Сборная Тибндохса – афганские джинны». Кое-кто утверждает, что нас ждет схватка века, я же считаю все это полнейшим фарсом, разыгранным, чтобы содрать с вас побольше за билеты. Конечно, джинны размажут нас по стенке, но все будут только довольны. Этим тупым болельщикам только зрелища и подавай.

Челюсти у Бульонова невольно свело зевотой.

– Главный судья состязаний Бессмертник Кощеев, назначенный замещать Сарданапала, выпускает сигнальную искру. Кажется, это так называется, когда из кольца вылетает нечто вроде дешевого салюта. Матч начинается. Вначале из ангаров выпускают драконов, потом взлетают джинны на своих реактивных кувшинчиках и, наконец, мы... – продолжал умирать голос.

Неожиданно все были оглушены отвратительным проваливающимся дребезгом. Болельщики, зажимая уши руками, едва не обрушились с трибун, однако Горьянова это нисколько не смутило.

– Это вы слышите, как уверенно и ровно рокочет мотор моего могучего «Бурана-100У»... – сообщил он. – Но не будем отвлекаться на детали. Интересно, когда выпустят мячи? Куда годятся арбитры? Ага, извините, мячи, оказывается, уже выпустили, пока я проверял, на месте ли мой платок-парашют!.. Обе команды сразу включаются в борьбу. Джинны носятся как угорелые. Я даже не успеваю следить за ними глазами, Да и зачем мне это? Что я, джиннов не видел? Зато я отлично различаю, как Баб-Ягун, этот бабушкин прихвостень и глобальный прихехешник, устремляется ко мне. Он потрясает кулаками и орет что-то явно недружелюбное, завистливое... Уф, его перехватили арбитры, а то я было забеспокоился, в своем ли он уме. А, вот что его взбесило! Мне подсказывают, что обездвиживающий мяч висел прямо у меня над макушкой, а теперь он уже у джиннов... Ну и что? Мячом больше – мячом меньше. Большой спорт чреват случайностями.

Банка завыла. Палочки затряслись. Бульонов рухнул на ковер, закрывая голову. Это обиженный комментатор торопливо набирал высоту, спеша очутиться подальше от всех превратностей большого спорта.

Для Тани Гроттер матч начался не очень удачно. Она погналась за пламягасительным мячом, но тут что-то пронеслось прямо у неё перед носом. Контрабас отбросило воздушной волной. Девочка успела только заметить мелькнувший полосатый халат. Подрезавший её джинн показал ей розовый, как докторская колбаса, язык.

– Только что мы все могли наблюдать, как капитан команды джиннов Саид-Вали-Шербет перехватил пламягасительный мяч из-под носа у десятого номера... Да, Татьяна Гроттер уже никуда не годится, как это ни печально! Она сидит на своем контрабасе, как курица на заборе! – ехидно сообщил всем Горьянов.

Пылесос Баб-Ягуна выбросил из трубы русалочью чешую и рванулся вперед. Пока оглушенные ревом пылесоса джинны соображали, что к чему, Ягун завладел чихательным мячом и через все поле дал заговоренный пас Семь-Пень-Дыру.

Кто-то из полузащитников джиннов попытался, перехватить мяч, но не угадал заклинание, схлопотал по тюбетейке и прилег отдохнуть на песочек, подложив под щеку кувшинчик. Умело расколдовав пас, Семь-Пень-Дыр прижал мяч к груди и пошел в лобовую атаку на неприятельского дракона.

Дракон джиннов даже не пустил в него огнем. Он лишь сонно трепетал жирненькими крылышками, больше озабоченный тем, чтобы вообще удержаться в воздухе. Рядом с извергающим пламя Гоярыном он казался просто гусенком-переростком, случайно, вследствие шутки черного мага, превращенным в дракона.

Семь-Пень-Дыр метнул мяч. Не встретив на своем пути никаких препятствий, чихательный заряд угодил в драконью пасть. Полыхнула магическая вспышка. Болельщики Тибидохса восторженно взревели. Довольный, что заработал для своей команды два очка, Семь-Пень-Дыр развернулся и неторопливо полетел к своим.

За его спиной что-то негромко хлопнуло. Семь-Пень-Дыр выпятил грудь, снисходительно подумав, что этот доходяга и чихнуть-то толком не умеет. Он притормозил и, зависнув над полем, стал посылать во все стороны воздушные поцелуи.

Внезапно ревущие трибуны замолкли.

Не понимая, что произошло с болельщиками, Семь-Пень-Дыр обернулся и... из его груди вырвался дикий, ни на что не похожий крик.

Дракон джиннов был объят пламенем. Рыхлая кожа темнела и сворачивалась. Куриные крылышки съеживались. Прежняя невзрачная оболочка трескалась, как скорлупа, а из её недр вырывалось багровое, жуткое, гневное чудовище. Да, это был дракон, но какой дракон! С острыми шипами на морде, кожистыми крыльями, ослепительной чешуей. Втягивая воздух, он раздувался. Минута – и он уже размером с Гоярына.

Защитники джиннов разлетались во все стороны, пригнувшись к своим реактивным кувшинчикам, Они единственные, казалось, понимали, что происходит, и стремились оказаться подальше.

Опомнившийся Семь-Пень-Дыр, обхватив трубу пылесоса, стал торопливо набирать высоту. Он надеялся оказаться в «мертвой зоне», где дракон его не увидит, но не успел. Дракон втянул ноздрями воздух и выдохнул пламя, разбившееся лишь о магический купол на другом конце поля. Пылесос нападающего Тибидохса запылал, а в следующий миг Семь-Пень-Дыра поглотила распахнутая пасть.