Монументальный роман Вольфрама фон Эшенбаха «Парцифаль» («Рarzival») написан в первом десятилетии XIII в. Сохранившись в нескольких рукописях, роман был напечатан уже в 1477 г. В следующие столетия интерес к «Парцифалю» постепенно уменьшился, и книга была почти забыта. Ее новое издание (осуществленное X. Миллером) появилось в 1744 г., но не привлекло широкого внимания, равно как и пересказ романа гекзаметрами, выполненный Йоганном Яковом Бодмером (1698-1783) и напечатанный в 1753 г. Первое научное издание «Парцифаля» было подготовлено крупнейшим немецким исследователем К. Лахманом (1833), в 1870-1871 гг. вышло новое критическое издание романа, осуществленное К. Барчем. В 1903 г. Альберт Лейцман подготовил новое трехтомное издание «Парцифаля», затем несколько раз переизданное. (Wolfram von Eschenbach, Parzival, herausgegeben von Albert Leitzmann, 5. Auflage. Halle, 1955).
Опираясь на издание А. Лейцмана, выполнен настоящий перевод. Учитывая огромные размеры книги (в отдельных списках до 25 000 стихов), перевод этот – неизбежно сокращенный. Переводчик стремился передать не только основное содержание романа, но и его стилистические особенности – несомненный налет импровизации, отразившейся в отступлении от строгого ритмического рисунка стиха, в разговорных интонациях, повторах и т. п. При сокращении текста не опущен ни один из существенных эпизодов книги, в ряде мест вместо точного перевода дан краткий – стихотворный же – пересказ. Эти места обозначены отточиями. На русский язык роман Вольфрама в таком объеме еще не переводился.
I
– Изображенье тут же тает,Поскольку зренья не хватает...И мной зачитанные строкиОб оперении сорокиСодержат попросту намекНа образ, что весьма далекИ кажется неуловимым...Считаю я необходимымЗдесь привести на свой манерХотя б еще один пример.Допустим, вы щипать мастак,А все ж не выщипать никакВам волоска с моей ладони:Со дня рожденья и дононе -Могу сказать наверняка -Там не растет ни волоска.В чем суть подобного примера?В том, что всего важнее – вера!Есть волосок, нет волоска -Была бы вера высока!.....Кому не хочется из васУзнать скорей, о чем сейчасПойдет сие повествованье?О встрече или расставанье,О бегстве в ночь, покрытом тьмой,О возвращении домой,О славе или о пороке,О том, добры мы иль жестоки,О всех превратностях судьбыВ разгар немыслимой борьбыМеж черной мглой и ясным светом...Кто устоит в боренье этом,Спасенью душу отворя?Для тех старался я не зря,Кто ничего не проморгает.Пусть эта повесть помогаетИм в жизни истину найти,Фальшь и неверье отмести,Тем избежав мучений ада,И знать, что высшая наградаВернейшего из верных ждет...Рассказ о Верности пойдет,О настоящей, не фальшивой...Порой бывает верность лживой,Такая верность коротка,Что хвост у одного быка,Нет, ошибаюсь, у коровы.Она сбежала в глубь дубровы,Укус не выдержав слепня...Примеров много у меня.На сем вступление кончаю.Все, что сказал, предназначаюОтнюдь не для одних мужчин.Нет, признаюсь не без причин,Что все мои призывы к вереДолжны касаться в равной мереИ наших женщин дорогих.Не дурно, чтобы и у нихЯснее стало пониманье,Что значит доброе деянье,Кого им надо предпочесть,Чтоб подарить любовь и честь.... . . . . . . . .Ну, а теперь сочтем уместнымНачать о доблестном и честном,О гордом рыцаре рассказ...Услада он для женских глаз,Для сердца женского – утеха.Ничто герою не помеха.Отвагой славен, он потомЕще прославится умом.Он ни в одном лихом сраженьеЕще не ведал пораженья,А все, что дальше будет с ним,Мы постепенно объясним,С теченьем нашего рассказаНо по порядку, а не сразу......Издревле у племен романских,А нынче также у германских,Весьма суровый есть закон.В своих статьях содержит онНаследных прав установленья:Коль умирает властелин,Его корону и владеньяПриобретает старший сын. [1] А младший, тот, лишась всего,Не получает ничего.Так у родительского гробаВскипают вмиг вражда и злоба.Садится старший на престол,А младший брат, с отцом прощаясьВ отверженного превращаясь,Бредет по свету, нищ и гол.Нет, мы отнюдь не против старшихДостойных сыновей монарших.Напротив, вот вам крест святой,Мы всей душой приходим в ярость,Когда беспомощную старостьОтягощают нищетой.Здоровье юности дано!Младые не страшатся бедствий,Но им отказывать в наследствеНесправедливо все равно.Где тот король, тот князь и граф,Который вник бы в наши просьбы,И младшим детям не пришлось быСкитаться без наследных прав!Виновник многих зол и бедТот, кто детей страдать заставил...В Анжу [2] стал жертвой этих правилПрекрасный, юный Гамурет.Его родитель всемогущимБыл королем... Но отчегоОн безземельным, неимущимОставил сына своего?Дурной закон всему виною...В край, сотрясаемый войною,Пришла ужаснейшая весть:Король убит! Он пал за честьРодной земли... Сия кончинаВедет на трон старшого сына... [3] Ах, что за плач вокруг поднялся:Король убит! Король скончался!Наследник получает трон!Неужто не поделит онСвои богатства с младшим братомУжель без сердца старший брат?..В краю, отчаяньем объятом,Рыдал в ту пору стар и млад.Но молвил новый повелитель:"У нас с тобой один родитель,И рождены мы, брат родной,С тобою матерью однойНе уподоблюсь я злодею!Отринем смело, что старо!Владей же всем, чем я владею.Мое добро – твое добро.Не оскверним себя позоромБратоубийственной войны.Ведь пред господним приговоромИ перед жизнью мы равны!.."Услышав эту речь, вассалыВскричали: "Отчая земля,Господня милость ниспослалаТебе такого короля!"Но, к изумленью паладинов,Ответил младший сын Гандинов:"Мой брат любезный и король!Из всех богатств твоих дозвольВзять снаряжение стальное.Мне ни к чему все остальное.Кольчугу мне стальную дай,Вели стальные дать мне латы.И, рвеньем рыцарским объятый,Отправлюсь я в далекий край.Делами ратными своимиХочу твое прославить имя,И пусть в той дальней сторонеМолва пройдет и обо мне,Как о твоем отважном брате,Разбившем вражеские рати".И Гамурет с улыбкой милойСказал, достоинство храня:"Шестнадцать душ сыздетства былоОруженосцев у меня.Теперь нужны мне для походаЕще четыре молодца -Красавцы княжеского рода,Вассалы нашего отца.И, вознося молитвы Богу,Мы днесь отправимся в дорогу.Знай: обо мне услышит мир!Уверен, не один турнирУмножит славу Гамурета.И пусть наградою за этоМне будет женская любовь,Которую добуду с бою,Благословляемый тобою...Ах, как в груди клокочет кровь!..Мой добрый брат, не мы ли вместеВ краю родимом возросли,Не посрамив при этом честиСвоих отцов, своей земли.Мы вместе тяготы делили,В походы долгие ходили.И кто был рыцарь, кто был вор,Когда, в любви нетерпеливы,Мы похищали торопливоИных красавиц пылкий взор?"Тут произнес король, рыдая:"Ужели ты не шутишь, брат,Мне грудь словами раздирая,В мое вселяя сердце ад?Мой кровный брат, мой брат любимый,Мой друг до гробовой плиты,За что меня караешь тыРазлукой непереносимой?Я все с тобою разделю,Тебе отдам я полнаследства,И ты, кто был мне дорог с детства,Сам станешь равен королю!Но коль жестокий рок сильней,Чем королевские веленья,Бери любых моих коней,Доспехи, золото, каменья.И лучших слуг моих возьми,Дабы, расставшись с отчим краем,Ты был в пути сопровождаемМоими верными людьми.Пусть Бог пошлет тебе удачу.Прощай... Я безутешно плачу..."И брату старшему в ответПромолвил юный Гамурет:"Не надо плакать и стенать.Потороплюсь утешить мать.Высокая видна мне цель,Меня пьянит победы хмель.И сердце в левой половинеМоей груди стучит не зря,Чтоб, целью высшею горя,Мне отличиться на чужбине!". . . . . . . .И, плача, мать провозгласила:"Под сердцем я тебя носила,И для того ли ты возрос,Чтоб стать причиной горьких слезНесчастной матери своей?Неужто милых сыновейНа свет мы призваны рожать,Чтоб их в походы провожать?О, бремя горестных судеб!Ужель господь столь глух и слеп?Ужель, кто верит в милость божью,Себя напрасно тешит ложью?""О королевская жена,Твоя душа погруженаВ печаль о доблестном Гандине.Но не грусти о младшем сыне, -Промолвил юный Гамурет.
– Я дал всевышнему обетНаш гордый род в бою прославитьИ принужден тебя оставить.Поскольку мною выбрал путь,Я не смогу с него свернуть".И отвечала королева:"О плод родительского древа!Ты добрым вскормлен молоком!Прекрасной Дамой ты влеком!..Прими мое благословенье.И с моего соизволеньяВозьми четыре сундука:В них бархат, кружева, шелкаНетронуты у нас хранятся.Тебе в пути они сгодятся.Ступай! Будь смелым до конца.А я останусь ждать гонцаС отраднейшей для сердца вестью,Что скоро снова быть нам вместе!..". . . . . . . . .В поход героя снарядили,По-королевски нарядили,Преподнесли ему подарокЦеною в много тысяч марокОт благороднейшей из дам.Он припадал к ее стопам,А ныне простирал к ней руки,Томимый горечью разлуки,При этом ставши богатеем,На зависть алчным иудеям.Он обнял мать, он обнял брата,Родной земле сказал: «Прощай!»Неужто нет ему возвратаВ родимый дом и в отчий край?Ни с кем он не забыл проститьсяПред тем, как в странствие пуститься.За самый малый знак вниманияОн всех и вся благодарил:Не в силу княжеского званьяЛюдьми он обожаем был,А в силу скромности безмернойИ прямоты нелицемерной,Той благородной чистоты,Не признающей суеты...Вот отчего вошли в преданьяЕго высокие деянья,Что были им совершеныДалеко от родной страны.Он, окруженный громкой славой,Ей не кичился никогда.Душа его была тверда,Как ясен был рассудок здравый.Служить хотел он... Но кому?Не коронованным особам,Не кесарям высоколобым, -А только Богу одному!Своей высокой цели ради.Свершил он подвиг не один...В ту пору в городе БагдадеЖил всемогущий властелин,Что подчинил себе полмира.Его считали за кумираПочти во всех концах земли.Пред ним иные королиПодобно слугам трепетали...Носил он прозвище Барук. [4] И лицезреть его мечталиВсе, обитавшие вокруг.Священным наделенный саном,Он предназначен был творцомСтать для язычников отцом,Как папа римский – христианам.И так же, как к воротам РимаИз разных стран, земель, краев,В Багдад тянулись пилигримыЗа отпущением грехов.И сей обычай сохраненВ веках до нынешних времен...Взрастил двух братьев Вавилон: [5] Помпей был да Ипомидон. [6] Барук напал на тех двоих,Забрав Ниневию [7] у них.Так сговорившись меж собой,Два брата вновь вступают в бой.Теснят Барука их войска...Но вдруг к нему издалекаПришла нежданная подмога:То был наш славный Гамурет.И хоть ему немного лет,Достоинств у него премного."Тебе, Барук, я послужу,Как друг, как рыцарь, как мужчина.Я – сын покойного ГандинаИ нынче прибыл из Анжу!.."Тут повелел Барук всесильныйЕму сменить свой герб фамильный [8] ,И новым он щитом снабжен,Где якорь был изображен,Как символ плаваний, скитанийИ стойкости средь испытаний.. . . . . . . . .И наш герой уплыл далеко:Сражался в Персии, в Марокко -О нем в Алеппо [9] и в ДамаскеДоселе сказывают сказки.Его копье врагам грозило,Не одного оно сразило.В песках зарыты их останки,Поглощены волной морской...Но вот он бросил якорь свойВ стране чудесной – в Зазаманке. [10] . . . . . . . . .Его на берег вынес шквал.Он Богу чуть не отдал душуИ лишь успел вступить на сушу,Как некий город увидал.Вокруг военные палатки, -Наверно, битва здесь была.И в поле, после жаркой схватки,Валялись мертвые тела.И Гамурет велит гонцуСкакать немедля ко дворцу,Дабы узнать: что здесь творится?Как именуется столица?И через несколько секундГонец приносит донесенье:"Мы прибыли в Паталамунд, [11] Народ нуждается в спасенье!Халифы начали войну.Враг справа движется и слева.И умоляет королеваСпасти злосчастную страну!.."За королеву наш геройРешил тотчас же встать горой,Сим доказав, что в мире естьИ долг, и рыцарская честь.Врагов жестокий ждет удар!..И всяк, будь молод он иль стар,Здоров иль хвор, богат иль беден,Добросердечен иль зловреден,Героя принялся хвалить,Алмазы, золото сулить."О рыцарь! Можешь взять свободноВсе, что душе твоей угодно!.." -Так весь народ воскликнул дружно...Услышав это, Гамурет,Чуть поклонившись, молвил: "Нет!Мне ничего от вас не нужно!.."И люди грянули в литавры:"До гроба мы тебе верны,Хоть наши лица и черны!"(Там, в Зазаманке, жили мавры.)Все зашумели, загалдели,Надежда к ним влилась в сердца.И жены черные гляделиНа светлокудрого бойца.Глазами черными блистая,Смотрели девы на него,Любуясь мантией егоИз дорогого горностая.. . . . . . . .В город наш герой въезжает,Его безмерно поражаетНеутолимой скорби вид.Здесь все о смерти говорит.Дороги вздыблены, разрыты,Гербы на зданиях разбиты,И раненых протяжный стонДоносится со всех сторон:Их с поля битвы ввозят в город, -И мы их видим пред собой:Один лежит мечом распорот,Копьем насквозь пронзен другой...О, сколь судьба неумолима!Сколь осажденный город нищ!..Хромых коней проводят мимоДавно неприбранных жилищ,Где, корчась на своей постели,Хозяин дышит еле-еле -Какой ему поможет врач?..Стенанья, вопли, женский плач...Такою с самого началаСия страна пред ним предстала...Он принят был персоной важной.Бургграф [12] – рубака преотважный,Родного города оплот,Охранник городских ворот -Его с любовью ввел в свой дом,Попотчевал виномИ ласково приветил...Здесь много раненых он встретил.И в самом деле: не одинВысокородный паладинНосил на перевязи руку,Бинт окровавленный на лбу,Познав военную судьбу,А также бранную науку...И, гостя юного обняв,Расцеловал его бургграф:"Наш избавитель долгожданный!Ты в этом доме гость желанный!Моею вотчиною всейРаспоряжайся и владей!"Он в раззолоченную залуПовел его к жене своей:«Се – отпрыск славных королей!»Она его поцеловала.И к королеве во дворецБургграф отправился с докладом:"К нам прибыл доблестный боец!Спеши к нему! Спасенье рядом!В наш край явился Гамурет,Защитник нашего народа!..""Скажи, он княжеского рода?
– Она промолвила в ответ.
– Должна я точно это знать:Могу ль его поцеловать?""О королева, этот воинСамим Баруком удостоенВысоких званий и наград!Могу побиться об заклад,О нем прослышал я впервые.В сраженье при Александрии.Мне говорили: это – он,Кем урезонен Вавилон!К тому же славный рыцарь сей -Дитя анжуйских королей,Но держит это под секретом.Иди! Встречай его приветомОт имени родной земли,Чтоб с ним вовек не разлучиться.И всем придворным повелиКак подобает облачиться..."И маршал [13] , прискакав домой,Промолвил юному герою:"Пред королевою самойСейчас предстанем мы с тобою!"Тот словно солнышко зарделся,Весьма богато разоделся.Червонным золотом горя,На нем сверкали якоря -Герб достославного Барука,Нетленной верности порука.Затем, доспехами звеня,Он сел на гордого коня,Который, как другие кони,Ему достался в Вавилоне.Затем садятся на конейБургграф со свитою своейИ ко дворцу стрелою мчатся,Чтоб с королевой повстречаться...Меж тем владычица их ждет,Навстречу рыцарю идетВ сопровождении пажей,И государственных мужей,И величавых дам придворных,Очаровательных, но черных......И королеву в знак приязниГерой целует без боязни.Она, ступивши чуть вперед,Героя за руку беретСвоей нежнейшею рукою,Ведет его в свои покои,Где в окна мягкий льется свет.И вот на бархате диванаСидят отважный ГамуретИ королева Белакана.Он знал высоких жен немало,И та, сидевшая пред ним,Всем королевам остальнымНисколечко не уступала:Ни горделивою осанкой,Ни речью властной, ни умом.И лишь черна была лицомТа, что владела Зазаманкой.Но ярче звезд на небосклонеСиял рубин в ее короне.. . . . . . . .И дама рыцарю сказала:"О вас мы слышали немало,О вашей славе неспростаМолва идет из уст в уста.Вы слабым женщинам опора.И, полагаю, без укораВы мой воспримете рассказО том, что столь печалит нас".И Гамурет сказал: "Поверьте,Я предан вам до самой смерти,И я на поединок выйдуС любым, кто вам нанес обиду,Посмев нарушить ваш покой.Но кто же, кто же он такой,Подвергший вас жестоким бедам?Увы, он мне пока неведом!... . . . . . . . .Скажите прямо: кто ваш враг?Откуда? Из какого стана?"И королева БелаканаГерою отвечала так:"Узнайте жребий мой ужасный:Служил мне юноша прекрасный,Чистейшим сердцем наделен,Душою девственно-невинной,Он обладал отвагой львинойИ был... Он был в меня влюблен.Да, пылко, слепо, беззаветноИ, признаюсь, не безответно:Я втайне любовалась им,Отважным рыцарем моим,Моим вернейшим паладином,Ценя его высокий сан, -Его отец был властелиномОдной из мавританских стран. [14] Но я невольно согрешила,Я испытать его решила,Сказав: "Геройством заслужиБлаговоленье госпожи!Доспехи – мужеству помеха.Без них добейся ты успеха!"И – горе мне! – войдя в азарт,Доспехи скинул Эйзенгарт...Оставив грудь незащищенной,Он дрался, смерти вопреки.Но смерть пришла: копьем пронзенный,Он пал от рыцарской руки.Но за мгновенье до кончины,Успев собрать остаток сил,Он в грудь соперника вонзилКопье... Так действуют мужчины!..Ах, я жестоко поплатиласьЗа прихоть дерзкую мою.Вокруг молва распространиласьО том, что не в честном боюПал мой избранник ненаглядный,А что рукою кровожаднойСплела я заговора сеть,Чтоб, устранив с дороги сынаСтраны соседней властелина,Его землею завладеть.И мигом вспыхнула война.Моя страна разорена,Огнем безжалостным объята.Но хоть я плачу и казнюсь,Богами нашими клянусь,Что я ни в чем не виновата!.."Почти не сдерживая плача,Она вела свой разговор,Украдкой за слезами прячаВоспламененный страстью взор.И Гамурет, сидевший рядом,Ей отвечал таким же взглядом,И разгоралось сердце в немБлаженно-сладостным огнем.Меж тем владычица привстала,Вина пригубив из бокала,Давая рыцарю понять,Что сим окончено свиданье,Хоть оба, как гласит преданье,Волненья не могли унять.. . . . . . . . .И с увлажненными очамиГерой сказал высокой даме:"О, пусть отныне этот мечМне даст возможность уберечьОт новых бедствий вашу землю.С отрадой этот долг приемлю,Всем сердцем вам принадлежа.Моя святая госпожа,Я вашу возмещу потерю!.."Она шепнула: «Я вам верю...»К бургграфу рыцарь возвратился.Хозяин к гостю обратился:"Мой друг, не хочешь ли, скажи,Взглянуть на наши рубежи?Предвидя вражье наступленье,Войска возводят укрепленья.Сейчас предмет моих заботШестнадцать городских ворот:Враги в них ринуться готовы.Шалишь! У нас крепки засовы!.." -Так утешал себя бургграф.Но, к месту битвы прискакав,Наш рыцарь видит: дело худо;Спасти их может только чудо.Тесней сжимается кольцо,И жадно дышит смерть в лицо.Ужасен город осажденный,Он, словно на смерть осужденный.Ждет в страхе часа своего.Со всех сторон вокруг негоПротивник дерзостный залег.О нет, ни выкуп, ни залог,Ни тонкость хитроумной лестиНе отвратят кровавой мести...Кто сдержит вепрей разъяренных?..И глянь: на вражеских знаменахУбитый князь изображен,Копьем предательским сражен.Но как бы в виде возраженьяНа лживые изображеньяТа, что невинна и чиста,Два к небу поднятых перстаНа стягах вышить повелелаИ этим символом клялась,Что за святое бьется делоИ что, богам своим молясь,Скорбит о друге убиенном,О дорогом, о незабвенном...Бургграфа Гамурет спросил:"Откуда столько свежих силУ ваших недругов берется?Как величать их полководца?Кто покровитель пришлых банд?"Бургграф ответил: "Фридебранд,Главарь наемников-шотландцев.Когда б не помощь иностранцев,Давно б мы им свернули шею.Я в том тебя заверить смею!Вообрази: во вражьем станеСредь мавров служат христиане,И прочим воинам примерЗаморский рыцарь Хютигер. [15] Он в ратном деле исполин.Из наших братьев не одинЕго копьем насквозь проколот.При этом он красив и молод,Обворожителен весьма.Всех наших дам он свел с ума.А быть любимым женским полом -Не меньше, чем владеть престолом!.."Но вот за лесом солнце село,То время трапезы приспело,И старый маршал говорит:«Поедем! Стол давно накрыт».О, если вы узнать могли бОб этом рыцарском обеде,Где громоздились горы снеди -От цапель жареных до рыб.И все, чтя святость ритуала,Сама хозяйка подавала.Явилась королева в дом,Чтоб лично убедиться в том,Что угощают Гамурета,Не нарушая этикета.Она колено преклонила.Героя это удивило:Не ждал он почести такой...Затем она своей рукойОтрезала кусочек цаплиИ налила ему вина.Он осушил бокал до капли:«За вас, светлейшая жена!»Тут зазвенели бубенцы,Взялись за дело игрецы,Закувыркались скоморохи,Потешно прыгая, как блохи.Но королева БелаканаГлаз не сводила с капеллана:Его наш доблестный геройВозил повсюду за собой.Затем промолвил юный воин:"О высочайшая из жен!Я слишком щедро награжденИ этой чести недостоин".И Белакана улыбнулась:В ней жизнь воскресла, страсть проснулась,И, обходя пажей и слуг,Преподнесла им угощенья.Зарделись люди от смущенья,Приняв дары из этих рук!. . . . . . . . . .Она кивнула головой,Произнося в прощальном тостеХвалу хозяевам и гостю,И воротилась в замок свой.Служанки с черными очамиЕй освещали путь свечамиВ больших светильниках златых...Она ушла... И дом затих...Бургграф улегся на перинах.И, как в сказаниях старинных,Вокруг него пажи легли,Что сон хозяйский стерегли:Ведь супротивник недалече...Не потухали в доме свечи,И было в нем светло, как днем,И спали все тревожным сном...А Гамурет? Он в этот час,И вовсе не смыкая глаз,Метался на роскошном ложе.Пылало гордое чело.На подвиг рыцаря влеклоВ честь королевы чернокожей.В груди дыхание стеснилось,Тревожно, тяжко сердце билось,Им завладели в то мгновеньеЛюбовь и воинское рвенье,Жгла сердце огненная рана.И только утренний рассветВ окно увидел Гамурет,К себе призвал он капеллана,Чтоб душу укрепить молитвойПеред решающею битвой...Герою панцирь принесли,Коня лихого привели,Что был не раз в бою испытан,В конюшнях рыцарских воспитанИ от загривка до копытНадежным панцирем прикрыт...Герой вдевает ногу в стремя.Он полон ярости святой!Сверкает бармица. [16] На шлемеПылает якорь золотой.Щит изумрудами украшен.Из окон, с крыш, с дворцовых башенНарод на рыцаря взирает,У женщин сердце замирает.И королева говорит:"Да, он прекрасен беспримерно!Так боги выглядят, наверно!"(О, как лицо ее горит!)И он, пустив коня в карьер,Летит вперед на поле боя...Меж тем отважного герояПриметил рыцарь Хютигер.И говорит, весьма встревожен:"На сарацина не похож он!Неужто с ней вступил в союзМолвой прославленный француз?Ну что же, некуда деваться!Придется с ним посостязаться.Кто сможет одолеть меня?"И вот, вскочивши на коня,Он, по условленному знаку,Тотчас же ринулся в атаку...Теперь сошлись они друг с другом.Колотят копья по кольчугам,И древки яростно трещат,И щепки на землю летят.Ах, в беспощадной этой рубкеЖдать не приходится уступки.И неужель во цвете летПогибнуть должен Гамурет?Ведь Хютигер одолевает...Но в жизни всякое бывает,И не во сне, а наяву,С коня ударом сброшен,Противник валится в траву.,.Анжуец сильно огорошен:Нельзя лежачего добить!Но растолкуйте, как с ним быть,Коль Хютигер не хочет сдаться.Он, отдохнув, спешит поднятьсяС сырой земли и прямо в грудьКопье противнику воткнуть.«Э, не пройдет сия уловка!..»И Гамурет пронзает ловкоСвоим копьем плечо врага:"Сдавайтесь, если дорогаВам жизнь! Ведь глупо гнить в могиле!"Тот говорит: "Вы победили!Но объясните, мой герой,Кем я пленен? Кто вы такой?"И отвечает победитель:"Король Анжуйский – мой родитель.Я сын Гандина – Гамурет!"И Хютигер сказал в ответ:"Принять извольте от меняМой щит и моего коня,Согласно благородных правил...Со мной сдается мой отряд..."Анжуец рыцаря отправилКак пленника в престольный град.И там, в столице Зазаманки,Завидев пленника сего,Ему за рыцарство егоРукоплескали мавританки.Но не успели кончить сечу,Как новый враг спешит навстречу:Героя вызвал на турнирНормандец доблестный Гашир.Взметнулись копья, кони – в мыле,Оруженосцы стяги взвили,Звенят щиты, мечи гремят,И в полчаса нормандец смятИ униженно просит мира.Анжуец в плен берет ГашираИ молвит: "Повели-ка самСдаваться в плен своим войскам".Гашир молчит, не прекословя.Что делать?.. Принято условье.. . . . . . . . . .И вновь отважный ГамуретБерет копье и арбалетИ мчится к берегу морскому,Дабы ударить по другомуВысокомерному врагу.Стоял на этом берегуКороль надменный Рацалиг. [17] Он каждый час и каждый мигГрозил расправой Белакане.И в Зазаманке горожанеСтрашились, что владыка тотСтолицу приступом возьмет.Но Гамурет умел недаромВрагов сражать одним ударом.Герой противника настиг,С коня свалился РацалигИ в униженье и в тоскеЛежит, как рыба на песке.Его жена стенает, плачет,К нему на помощь войско скачет,И восемь боевых знаменУже застлали небосклон.Но рек анжуец королю:"Я вам немедленно велюДомой вернуть свои дружины!"Взвыл Рацалиг: "Мне все едино.Ах, тот, кто вами побежден,Повиноваться принужден!.."Честной народ, ликуй и ведай:Война окончилась победой!Беду геройство отвело!..У всех от сердца отлегло.Но Гамурет свой бранный пылПока еще не остудил.Он рад бы снова в бой рвануться,Однако вынужден вернуться:Его домой зовет бургграф,Свою жену за ним послав.Освободивши от забрала,Она его поцеловала,Рукою нежной обвилаИ к королеве повела.А та сама навстречу скачет.Не страшно! Пусть толпа судачитИ удивляются пажиИным причудам госпожи:Любовь не ведает запрета!Оруженосцам ГамуретаОна с улыбкой говорит:"Хозяин вас благодарит!..За вашу верность и заслугиВы будете награждены.Но нам сегодня не нужныТелохранители и слуги.Итак, друзья мои, идите!Коней в конюшню отведитеИ спать ложитесь, не боясь,Что пропадет ваш добрый князь,О нем сама я позабочусь!.."И удалились слуги тотчас...Она сняла с него доспехи,Придворных дам отправив прочь...Любви высокие утехиГерой познает в эту ночь.Покрыто соболями ложе,Струится лунный свет в окно.Что значит разность цвета кожи,Когда сердца слились в одно?Меж тем на улицах столицыТолпа шумит и веселится.Надели жены украшенья,Готовят жертвоприношенья,Чтоб отблагодарить богов,Сломивших полчища врагов.И вот, вчера еще надменный,А ныне кроткий и смиренный,Явился Рацалиг – король,Превозмогая в сердце боль.Но к побежденному нет злости!Его, как равного, как гостя,Сажают рыцари за стол.Ведь он с собою в плен привелСвоих оруженосцев конных,И с соблюденьем прав исконныхДвадцать четыре молодцаСлагают копья у дворца.Вот прибыл Хютигер на пир,А вслед за ним – герой Гашир,Чтобы в раскаянье смиренномПредстать пред новым сюзереном.Вдруг громко грянули тимпаны:В сопровожденье Белаканы,По-королевски разодет,Выходит юный Гамурет.И видят все: он был ей другом,А за ночь стал ее супругом.И молодая королеваПридворными окружена:Теперь она уже не дева,А венценосная жена.И люди слышат госпожу:"Отныне я принадлежуСо всей моей землей родноюСему отважному герою!"И молвит храбрый Гамурет:"Средь нас врагов в сем крае нет!Да будет вечный мир меж нами!А вас, кого я звал врагами,Я попросить не преминуПоцеловать мою женуВ знак долгожданнейшего мира...Прошу приблизиться Гашира!"Гашир к устам ее приник,Вслед за Гаширом – Рацалиг,За Рацалигом ХютигерЯвил изящество манер...Герой вернул свободу пленным,Их обложив изрядным леном, [18] И, расточителен во всем,Осыпал золотым дождемСвоих оруженосцев верныхВ признанье их заслуг безмерных,Всем удалиться приказалИ возвратился в тронный зал,К той, что его, как жизнь, любила...Но счастье их недолгим было.. . . . . . . . . . Прошло не так уж много дней,Он все угрюмей, все мрачней.Любовь страданьем обернулась -В нем тяга к странствиям проснулась.Душа охвачена влеченьемК невероятным приключеньям, [19] И он готов оставить ту,Чью красоту и добротуОн оценил высоким сердцем,Хоть не был ей единоверцем.Но, королеву возлюбя,Все ж превозмочь не смог себя...Он сговорился с моряком,Который был ему знакомПо прежним доблестным походам.Моряк был из Севильи родом [20] И, к маврам злобой одержим,Анжуйца причислял к своим."Коль нас не выдашь чернокожим,Мы, господин, тебе поможем.Едва отчалим от земли,Нас никакие корабли -Клянусь всевышним! – не догонят!А тот, кто сунется, – потонет!"И Гамурет не возражает.Он златом судно нагружаетИ под покровом мглы кромешнойБежит от женщины безгрешной.Меж тем она уже былаНедель двенадцать тяжела,Не ведая, что в сердце мужаНедавний жар сменила стужа.А утром некое лицоПередало ей письмецо,И хоть она могла едваЧитать французские слова,С усердьем до последней точкиПрочла ужаснейшие строчки."Охвачен болью нестерпимой,Пишу тебе, моей любимой.Я от тебя бежал, как вор,Украв последний твой укор.Вина моя не знает меры.Ах, будь с тобой одной мы веры,Не совершил бы я побегИ вместе были б мы навек.Но та, что правит Зазаманкой,Увы, не стала христианкой,И я с тобою расстаюсьИ Богу за тебя молюсь.Коль от меня родишь ты сына,Запомни: сын твой – внук Гандина,В нем кровь анжуйская течет,Потомок он Фата-Морганы,Что, растравляя в сердце раны,На подвиг рыцарей влечет.И знай: меня ты вновь обнимешь,Когда мою ты веру примешь!"Она кричит ему вослед:"Вернись ко мне, мой Гамурет!Коль ты готов на возвращенье,Я хоть сейчас приму крещенье.Разлуки яд в моей кровиОтравит плод твоей любви!Моя печаль его иссушит!О, как меня разлука душит!"Ее измучила тоска -Ничем душа не насладится.Ведь горлица без голубкаНа ветку чахлую садится.Она затворницей жилаИ в час урочный родила...От Гамурета с БелаканойНа свет явился мальчик странный:Он – видно, Бог того хотел -Был столь же черен, как и бел,Пятнистой наделенный кожей,На мать и на отца похожий.И, белые целуя пятнаНа теле сына своего,Она звала, звала того,Кто не вернулся к ней обратно.Малыш со временем подрос.Сквозь черноту его волосПробился золотистый локон.Прекрасных дам к себе привлек он,Высоких дев и знатных жен.Для бранных подвигов рожден,Он с детства внял походным трубам.Его прозвали Лесорубом:Являя в битвах чудеса,Он копий целые лесаЛомал на рыцарских турнирах.Щиты и латы были в дырахУ тех, кто смел сражаться с ним...Да, в битвах был неукротимСей Лесоруб, сей рыцарь смелый,Под стать сорокам черно-белый(И белолиц и чернолиц),Отважный воин Фейрефиц. [21] . . . . . . . . .А Гамурет, его отец,В Севилью прибыл наконец,Сдается нам – не меньше годаОн бороздил морские воды.Была дорога нелегка.Вознаградил он морякаЧервонным золотом... БогатаБыла условленная плата...
1
Его корону и владенья // Приобретает старший сын. – Такое право наследования, упоминаемое уже в «Салической правде», не практиковалось на протяжении средних веков постоянно и неукоснительно. Здесь правильнее говорить о доминирующей тенденции, а не об общепринятой норме. К единонаследию феодальное общество пришло постепенно. Но во времена Вольфрама оно утвердилось.
2
Анжу – Эта старинная французская провинция, долгое время бывшая независимым графством, а во времена Вольфрама ставшая наследственными землями английской династии Плантагенетов, никогда не была королевством. Вообще политико-географические представления поэта были довольно фантастическими.
3
...Ведет на трон старшого сына... – Братом Гамурета в романе изображен Галоэс, старший сын короля Гандина и королевы Шоэтты.
4
Носил он прозвище Барук – то есть «благословенный». Это имя носит один из библейских пророков.
5
Вавилон. – Имеется в виду Новый Вавилон, египетский город, слившийся затем с Каиром.
6
...Помпей был да Ипомидон... – Здесь, несомненно, имеется в виду последняя стадия существования династии Фатимидов, правившей Магрибом (Северной Африкой) с 909 по 1171 г. К концу Х в. Фатимиды завоевали Палестину, Сирию и Хиджаз (восточное побережье Красного моря) с городами Мекка и Медина. Ко второй половине XII в. государство Фатимидов пришло в упадок. Военачальник Садах-ад-дин (Саладйн) свергнул с престола халифа Адида и признал верховную власть аббасидского халифа в Багдаде. После этого государство распалось под ударами своих давних противников.
7
Ниневия – ассирийский город на Тигре.
8
...сменить свой герб фамильный... – В оригинале сказано: «сменить герб Гандина». На гербе отца Гамурета была изображена пантера.
9
Алеппо – правильнее: Халеб (так и в немецком тексте), сирийский город севернее Дамаска. В романских странах Халеб назывался Алеппо. Этот город был расположен недалеко от границ двух государств, созданных на Ближнем Востоке крестоносцами, – Антиохийского княжества и графства Эдессы. Через Алеппо шла оживленная торговля с Востоком.
10
В стране чудесной – Зазаманке. – Эта страна, по-видимому, не имеет реальных аналогий.
11
Паталамунд. – Этот город в королевстве Белаканы тоже, очевидно, не может быть точно локализован.
12
Бургграф – комендант крепости, замка в средневековой Германии.
13
Маршал. – В данном случае это не военачальник, а придворный, ведавший приемами, распорядком и вообще всеми внутренними делами двора.
14
...был властелином // Одной из мавританских стран... – В немецком тексте сказано, что отец Эйзенгарта, Танканис, был королем Ассагана (Азалука).
15
Хютигер. – В немецком тексте он назван шотландским герцогом.
16
Бармица – кольчатый доспех, закрывавший у воина плечи и грудь.
17
...король надменный Рацалиг. – В оригинале сказано, что он был князем (или королем) Ассагана.
18
...их обложив изрядным леном. – Чаще леном называлось земельное угодье, пожалованное вассалу с правом пользоваться всеми его доходами. Отсюда «лен» – доход с земли, и даже «дань», «налог».
19
Душа охвачена влеченьем // К невероятным приключеньям... – Подобной тягой к приключениям бывали охвачены многие герои рыцарских романов, например Ивэйн у Кретьена де Труа.
20
...из Севильи родом... – Севилья в начале XIII в. еще находилась под владычеством мавров, входя в арабское государство Альмохадов.
21
Фейрефиц. – Это имя произведено от старофранцузского vaire fiz – пестрый сын.
II
– Вскричал Кайлет, светлея ликом.
– О мужестве его великомИдет повсюду разговор.При этом он с недавних порОбласкан королевой черной...Эй, где тут мой гонец проворный?А ну-ка, мигом – на коня!И не забудь к исходу дняС моим сородичем вернуться!Авось успеешь обернуться..."Друг друга заключив в объятья,Два короля сошлись как братья.И вопрошает Гамурет:"Каких гостей, коль не секрет,В Конвалуа понанеслоИ велико ли их число?"И произнес король испанцев:"Немало знатных иностранцевИ достославнейших персонСюда стеклось со всех сторон.Британца Утер Пендрагуна [26] Весьма обидела фортуна.Осуществилось колдовство:Жена любимая его [27] И сын Артур, рожденный ею,Попавшись в сети к чародею,Исчезли... Скоро третий год,Как он нигде их не найдет.И Утер, взяв с собою зятя,Ему свои доверил рати:Король норвежцев – храбрый Лот, [28]– Добра и святости оплот,Ревнитель чести, враг обмана...Да ты слыхал ли про Гавана,Его отважного сынка?Он, правда, слишком юн пока,Еще неопытен, но все жеЧесть для него всего дороже.Геройским духом наделен,Он к высшей цели устремлен...Есть и другие постояльцы:Лихие парни провансальцыЛюбого рады бы проткнуть!О португальцах не забудь:На славу и на женщин падки...А вот раскинули палаткиНа нашем берегу рекиВаллийцев грозные полки.Сильны военным ремеслом,Всех превзошли они числом,Да и оружием надежным...А в стане противуположном -Войска враждебных королей.Попробуй всех их одолей!Там: повелитель арагонцев, [29] Король ирландцев, [30] князь гасконцев [31] И асколунцев господин, [32] Морхольт и Бранделиделин. [33] Явились, тучами нагрянув,Отряды гордых алеманов [34]– Дерется каждый за троих.Ведет брабантский герцог их...Ну, словом, всех не перечислишь.Так что ж нам делать? Как ты мыслишь?Могу ль рассчитывать в боюНа помощь братскую твою?"И Гамурет ему ответил:"Ты, кто душой и сердцем свежПоверь сейчас моим словам:Мы все поделим пополам -И пораженья и победы.Одни у нас с тобою деды,Хоть наши разнятся гербыПо странной прихоти судьбы.Так станем же сильнее вдвое!Твой герб с змеиной головоюОтныне с якорем моим,Как братья, мы соединим.И нам драконий хвост не странКоторым щит врага украшен.Ну, а теперь хотя б чуть-чутьНедурно бы и отдохнуть!"Но только Гамурет прилег,Как громкий шум его привлек:То рыцари в турнире пробном,Иным сражениям подобном,Опять сошлись между собой,Вечерний затевая бойПо группам и поодиночке...Их пыл не ведает отсрочки!Влечет их бранная игра...Наш друг выходит из шатраИ скачет прямо к месту драки,Где состязаются рубаки.Он расстелить велит коверИ с любопытством наблюдает:Один соперник наседает,Другой дает ему отпор.Светло звенят мечи стальные,Несутся кони как шальные,И, вылетая из седла,На землю валятся тела...Так на ковре наш славный другСидит в кольце вернейших слуг,Которые, воздевши пики,Стеною встали вкруг владыки.О, как не терпится емуВвязаться в драку самомуИ послужить прекрасной даме,Что беспокойными глазамиСледит, воссевши на престоле,За тем, что происходит в поле.Один гнетет ее вопрос:"Где тот, кого мне Бог принес,Чтоб стать очей моих усладой?Ужель обещанной наградойЯ не смогла его привлечьИ рыцарь в ножны спрятал меч?.."Но посмотрите! Что за диво!Герой поднялся торопливо.Усыпан яхонтами щит.Плащ из богатых тканей сшитИ блещет золотом, как в сказке.(Взлетел однажды гриф кавказскийНа заповеданный утесИ золото в когтях унес. [35] Добыча редкостная этаСчиталась главным чудом света...)Меж тем пробился наш герой(А с ним – оруженосцев строй)Сквозь рыцарей стальную стенуНа знаменитую арену.. . . . . . . . .Он бился яростно и зло.Немало воинов леглоПод тяжестью его меча.Иные корчились, кричаОт страшной, нестерпимой боли.Ей-Богу, в незавидной ролиСегодня оказались те,Кого уносят на щите.Великолепнейшие латыИзрублены, доспехи смяты,Плащи изодраны в куски,На лбах и скулах – синяки,Расплющенный ударом шлемНа шлем и не похож совсем.Сочится кровь из ран и ссадин.В бою анжуец беспощаден,Но рыцарям, кто победней,Он щедро раздает коней,В лихом сражении добытых,Наследство всадников побитых...Огнем лицо его пылало.Он приподнять решил забрало,Чтоб мог коснуться ветерокЕго разгоряченных щек...И с новой силой рвется в сечу.Вдруг – капеллан ему навстречу,Который прибыл из Анжу..."Забыл свою ты госпожу!Она, измучена тоскою,Своею белою рукоюПередала мне письмецо,Вложив в него свое кольцо,При этом выразив желанье,Чтоб ты прочел ее посланье".И Гамурет, охвачен дрожью,Вникает в смысл прекрасных слов:"О ты, кто мне всего дороже,Услышь моей печали зов!С тех пор как я тебя узнала,Любовь мне сердце истерзала.Ах, я недаром слезы лью:Я – нелюбимая – люблю.Да, год за годом, мой любимый,Живу, любимым нелюбимой.Так отзовись! Вернись ко мне!Стань королем в моей стране!Недавно мой супруг скончался,И мне престол его достался.В слезах вступила я на тронПо совершенье похорон.Теперь я сказочно богата:Алмазы, серебро и златоЛежали в мужних кладовых.Отныне ты – владелец их.Тебе, к кому душой пылаю,Свою корону посылаю.Носи ее! Пусть целый мирПоймет, что ты вступил в турнирФранцузской королевы ради,Не помышляя о награде,Обещанной другой женой...Нет, не сравниться ей со мной!Ведь я ее богаче вдвое,И сердце мне дано живое,Чтобы любимого любитьИ чтоб самой любимой быть.Вот отчего столь благосклонноДарю тебе свою корону..."Вновь опустил герой забрало.В нем чувство прежнее взыграло:Да, верность женская не разПреумножает силы в нас.Пусть Герцелойда обнаружит,Что он своей Анфлисе [36] служитИ в честь ее земли роднойЗдесь совершает подвиг свой...Меж тем, презрев закон турнирный,Где супротивники – друзья,Кровавый спор, отнюдь не мирный,Ведут приезжие князья.О, помрачение рассудка!Война – не праздник, смерть – не шутка:Святые попраны права,И красной сделалась трава.И вдруг ужасный вопль раздался:"Глядите! Якорь показался!Теперь голов не уберечь!.."Наш Гамурет вздымает меч,Сшибает недругов с налетуИ скачет на подмогу к Лоту:«Сюда! За мной! Вперед! Вперед!» -И арагонца в плен берет(Беднягу звали Шафилор)..."Доколь терпеть нам сей позор?!
– Воскликнул Леелин [37] надменный,Преодолев испуг мгновенный.
– В куски сей якорь изрублю!Сам в поединок с ним вступлю!"И два героя без заминкиСошлись в жестоком поединке,Удары копий. Лезвий звон.Кто победил? Кто побежден?Князь Леелин свиреп и гневен,И все ж удел его плачевен:Он сброшен на землю конем(Наш друг толкнул его копьем) -И, побежденный, в плен сдается.Какой позор для полководца!. . . . . . . . .Но бой не кончен! Слева, справаНесется рыцарей орава.Слетают всадники с коней, -Так груши падают с ветвей.(Нет, я предпочитаю груши,А не загубленные души.)И вдруг ему навстречу – князь,Весь словно дымкою подернут:Копье дрожит, к земле клонясь,Щит кверху острием повернут.Недоброй вести скорбный знак...Казалось: черной ночи мракНа поле битвы опустился.«Ты с чем, скажи, ко мне явился?»И князь ответил: "Говорят,Погиб твой венценосный брат.Служа одной прекрасной даме,Отважно бился он с врагами,Но все ж не смог их побороть.Его к себе призвал господь,И он навек оплакан тою,Кто для него была мечтою..."И Гамурет, от горя нем,С главы своей снимает шлем,К шатру оставленному скачет,И, плача горько, слез не прячет...А бой все злее, все жесточе...Но – хватит! Поздно!.. Дело к ночи...Игра в потемках – не игра...Авось дождемся до утра.Мы нынче славно воевали,Немало копий наломали,Да и устали чересчур.Ночного неба полог хмур,Зато в шатре пылали свечи,Прекрасные звучали речи:То Зазаманки повелительКак самый главный победительВ честь побежденных свой бокалВеликодушно поднимал."Пью, – говорил он, – эту чашуЗа доблесть рыцарскую вашу!Князья, мы больше – не враги!.."Но вдруг послышались шаги,И вот в шатре, залитом светом,Предстала перед Гамуретом,В сопровожденье дивных дев,Чистейшая из королев..."Мой друг, смущение отбросьте!Здесь вы – хозяин, я здесь – гостья.Однако помнить мы должны,Что вы – лишь гость моей страны,А я – владычица державыИ посему имею правоОблобызать вас и обнять.Вы против? Как мне вас понять?""О нет, владычица! Не против!Я счастлив... Выразить нельзя...Но и сидящие напротивМои высокие друзья,Что не сробели в состязанье,Достойны вашего лобзанья!"И, повинуясь Гамурету,Что был судьбою послан ей,Она, в знак дружбы и привета,Целует пленных королей.Затем промолвил славный витязь:«Моя владычица, садитесь!..»И тотчас с нею рядом сел...О, трепет этих юных телВ случайном соприкосновенье!..Погасни свечи в то мгновенье,В шатре не стало бы темно:Так, изнутри озарено,Лицо владычицы пылало,Что свет ярчайший излучало...Но вот и кравчие пришли,Неся рубиновые кубки [38]– Наследство бедной той голубки,Без друга страждущей вдали...Затем, из плена возвратясь(Их благородно отпустили),Король Кайлет и гордый князьКиллирьякаг [39] в шатер вступили...Кайлет отведал угощеньяИ произнес не без смущенья:"Послушай, милый Гамурет!Ты мрачен, как анахорет,В твоих глазах прочел я муку.Меж тем везде молва идет,Что Герцелойда отдаетТебе страну свою и руку.Ты, брат, печалишься напрасно!Ведь ты сражался лучше всех,И твой заслуженный успехВсе признают единогласно...Твои дела подобны чуду.Поверь: о том трубят повсюду.Бретонцы, алеманы, франкиСклониться рады пред тобойИ славят все наперебойТебя – монарха Зазаманки!"И тут анжуец произнес:"Меня ты слишком превознес,Чего я недостоин вовсе.Стыдись высокой госпожи!Уж лучше попросту скажи:«К турниру главному готовься!»Кайлет ответствовал, смеясь:"Ты слишком скромен, милый князь!Так знай же, доблестный воитель,Что рыцарский решил совет:В турнире надобности нет,Когда известен победитель!"Тут Герцелойда молвит: "Право,Хоть я на вас имею право,Мой друг, заверить вас спешу,Что как о милости прошуЗа мной оставить право это!Но если ваша честь задетаИль, верность той, другой, храня,Вы днесь отвергнете меня,То, покоряясь воле рока,Я вас покину без попрека!"Тут капеллан вскочил: "О нет!Другой жене он дал обет!Ее он любит больше жизни!И я затем пустился в путь,Чтоб повелителя вернутьМоей возлюбленной отчизне.О, если б знали вы, как та,Чья безгранична доброта,Тоскует, мучается, стонет,Как заживо себя хоронитПод бременем сердечных ран!..(При всем своем чистосердечьеБыл мудр достойный капелланДа и искусен в красноречье...)Так сами рассудите здраво:Кто на него имеет право?..Со мной – три князя молодых.Дозвольте вам представить их...". . . . . . . . . .Три князя дружно воскричали:"Забудь, король, свои печали!И доблесть ратную явиВо имя истинной любви!..". . . . . . . . . .Она взглянула на послов,Вникая в смысл столь дерзких слов,Затем сказала величаво:"Коли на вас имеет правоТа благородная жена,Я предоставить вам должнаВозможность в битве отличиться!..Теперь должна я отлучиться.Но знайте: в завтрашнем бою,В турнир вступив за честь мою,Вы честь окажете тем самымНе мне, а всем прекрасным дамам.И я прошу вас, мой сеньор,Не покидать нас до тех пор,Покуда, в битвы завершенье,Не оглашу свое решенье".Он тут же согласился с ней.Она велит седлать коней.Кайлет в седло ее сажаетИ госпожу сопровождает...Когда вернулся он в шатер,Наш друг сидел, потупив взор."Ты мнишь, награды я взыскую?По Белакане я тоскую.Как я ее покинуть мог?!Я от разлуки изнемог.Раскаянье мне сердце гложет.Я полагал: война поможетМне исцелиться от тоски.Грехи мои столь велики,Что искупить своею кровьюЯ их решил, сей крест влача.Но, не погибнув от меча,Стал жертвой подлого злословья.Опутан ложью окаянной,Я о себе самом узнал,Что, обвенчавшись с Белаканой,От черноты ее бежал!Словами гнусного наветаЯ насмерть ранен неспроста:Светлее солнечного светаБыла мне эта чернота!Однако есть еще причинаТого, что жжет меня кручина:В бою мой старший брат убит.Его, мечом промятый, щитПовернут вверх... О, Бог всесильный!На том щите – наш герб фамильный.Вчера я этот щит видал..."Анжуец горько зарыдал,И заливали слез потокиЕго обветренные щеки.Так, сидя в глубине шатра,Не мог уснуть он до утра...Но вот и утро занялось.Немало в поле собралосьБойцов, и молодых и старых,Понаторевших в битвах ярых.Притом, заметить мы должны,Все были так измождены,Что даже думать не хотелиО предстоящем ратном деле.И кони, под напором стали,Не меньше всадников устали...Вдруг Герцелойда появиласьИ к полководцу обратилась:«Прошу вас следовать за мной!»И за высокою женойВсе устремились в град престольный,Где наш анжуец богомольный,Как нам преданья говорят,Свершал молитвенный обряд.Вот месса светлая пропета...Едва успел умолкнуть хор,Наш друг услышал приговор:«Я выбираю Гамурета!»И зазвучал со всех сторонВсеобщий возглас одобренья...Сказав слова благодаренья,"О, горе мне! – воскликнул он.
– Обвенчан я с другой женою,Дышу я только ей одноюИ только ей принадлежу,Ей повинуюсь, ей служу.Но будь я даже неженатым,Как птица вольным, и тогдаМогу быть только вашим братом,А мужем... Мужем – никогда!На то иная есть причина...""Вы говорите как мужчина.И все же выкинете выЯзычницу из головы,Моей любовью укрощенный!Как?! Обвенчаться с некрещеной?!Ужель застлал вам очи мрак?Ужель вы, христианский витязь,От скверны не освободитесь,Вступивши в христианский брак?..Спасайтесь от господня гнева,Пока не пробил страшный час!..Но, может быть, прельщает васЗемли французской королева,Что посылает вам пословС запасом сладкозвучных слов?..""О да, – ответил Гамурет.
– Скитальца с отроческих летК себе Анфиса приручила,К отваге в битвах приучилаИ в годы бедности моейМеня одаривала златом.Но и сегодня, став богатым,Я, верьте, нищего бедней.Я, горемычней горемыки,Познал утрату из утрат:Восхищен мой любимый братРукою Высшего Владыки!Моим слезам утрачен счет,Скорбя, нуждаюсь сам в защите.Ах, госпожа! Любовь ищите,Где Радость пышная цветет!..""Ну, что ж, я выслушала вас,Мой славный друг, не без вниманья,Однако требует отказЗаконного обоснованья...""Я излагаю довод свой:Вам победитель не достался,Поскольку здесь как таковойБольшой турнир не состоялся"."О, все уже давным-давноТурниром пробным решено!При этом у князей светлейшихНет больше сил для битв дальнейшихА тех, кто духом отощал,Спор продолжать не приневолишь...""О королева, я всего лишьЗакон и совесть защищал,И не один – со всеми вместе.К тому же, признаюсь по чести,Сии высокие князьяСражались не слабей, чем я,Своим достойнейшим оружьем.На то, чтоб зваться вашим мужем,Прав у меня особых нет.Но все, кто верно вам служили,Сегодня право заслужилиНа благодарный ваш привет!""Пусть нас высокий суд рассудит -Как он прикажет, так и будет!"И тут пришлось ему и ейИзбрать двух доблестных князейДля отправленья правосудья...И вот что порешили судьи:"Кто здесь явился перед всемиС короной княжеской на шлеме,Чье имя на устах у всехИ чей заслуженный успехЕдиногласно признается,Сим приговором отдаетсяВ мужья прекраснейшей из жен!.."Наш друг убит, наш друг сражен,Слеза в глазах его мерцает,Он бессловесен, как немой.Тут Герцелойда восклицает:"О Гамурет! Теперь вы – мой!Пусть нас любви связуют нити!Смелей к груди моей прильните,И я клянусь, что ваше гореСо мной забудете вы вскоре!.."Грустил он несколько недель,А между тем прошел апрель,Луга вокруг зазеленели,Ручьи в долинах зазвенели.Май по дорогам кочевал -Больные души врачевал.И, пробужден дыханьем майским,Весенним, теплым ветром райским,Наш славный друг в крови своейУслышал властный голос фей,Прабабок голос всемогущий, [40] К любовным радостям зовущий:"Заветов наших не забудь!Люби! И сам любимым будь!"И, вдохновленный этим словом,В блаженном озаренье новом,Он Герцелойде молвил так:"Да будет прочен этот брак!Но пусть отныне и вовекиНе будет надо мной опеки!Прошу вас внять моей мольбеИ не приковывать к себе.Моя любовь к вам тем вернее,Чем я в делах своих вольнее,И в месяц – ну, хотя бы раз -Позвольте покидать мне васВо имя рыцарских забав.Что делать, уж таков мой нрав.А нет, – поверьте, я не лгу, -Опять не выдержу: сбегу,Как от любимой Белаканы.(Ах, мне не по сердцу капканы!)О, как она меня ласкала,Но ни на шаг не отпускала,И бросить мне пришлось жену,Ее народ, ее страну!"Испанка молвит: "Вы свободныТак поступать, как вам угодно.Я только вам принадлежу,Но вас насильно не держу"."Чем я вольней, тем постоянней.Жить не могу я без ристаний.Раз в месяц – бой, то тут, то там,Раз в месяц – копья пополам,И славой мы любовь украсим!.."Она ответила согласьем.Так подружился он с женойИ завладел ее страной...Молва ту новость принеслаВ шатер французского посла.И капеллан бежит тайкомК герою в замок, прямиком,И тут же, как бы по секрету,Тихонько шепчет Гамурету:"Той, кем вы с детства дорожили,О вас подробно доложили,Ей было радостно узнать,Что вы смогли завоевать,В своем геройстве неустанны,Двух королев сердца, и страны,Великий заслужив почет.Теперь она вам отдаетВ придачу к двум другим коронамСебя, отечество свое...""Я научился у нееБыть верным рыцарским законам.И коль велел высокий суд,Я принужден остаться тут!Пускай мне боль терзает душу,Законов чести не нарушу,Своих отцов не оскорблю.Слова ей передайте эти,Добавив, что на белом светеЯ лишь одну ее люблю,И к ней стремиться буду вечно!" -Так он сказал чистосердечноИ одарить хотел послаДарами, коим нет числа,Но тот священник узколобыйЕго дары отверг со злобой.Зато три князя молодыхСлезами горько обливались,Когда с анжуйцем расставались.И он, рыдая, обнял их.. . . . . . . . .Тут до анжуйских войск дошло,Что с князем их произошло:Пал властелин на бранном поле,Но восседает на престолеЕго геройский младший брат,Муж Герпелойды величавой,Увенчанный военной славой,О коей всюду говорят...И к венценосцу самомуЯвились рыцари с поклоном:«Стань и для нас отцом законным»"Быть,– он ответил,– посему!Хотя судьба неумолима,А наша скорбь неутолима,Ее должны мы превозмочь!Живущий да к живым вернется,И скорбь отвагой обернется!Слезами горю не помочь.Рожденный доблестным Гандином,Я стану вашим властелиномС моей возлюбленной женой.Отныне к верному причалуМоя судьба меня примчала.Здесь я бросаю якорь свой!И, положась на доблесть вашу,Пантерой этот щит украшу: [41] Пусть славный герб моих отцовВселяет в грудь моих бойцовНеукротимую отвагу!.."Все принесли ему присягу.. . . . . . . . .Он, Герцелойдою влекомый,В покой вступает незнакомый.Дверь королева заперлаИ в эту полночь отдалаАнжуйцу девственность свою.Нет, я от вас не утаю,Как наш герой, в боях суровый,Рот целовал ее пунцовый,Как оба не щадили губ,И – пусть рассказ мой слишком скуп,Сменились радостью печали,Те, что их душу омрачали...А вскорости на целый мирБыл справлен ими брачный пирИ – господу благодаренье!
– Тем состоялось примиреньеДосель враждующих сторон...Князь Гамурет, взойдя на трон,Оставленный погибшим братом,Всех одарил арабским златом:От достославнейших бойцовВплоть до бродячих игрецов.. . . . . . . . .Так завершилось торжество...Не раз пантера, – герб его, -Что щит анжуйский украшала,Князей строптивых укрощала.Носил герой поверх кольчугиРубашку царственной супруги,В которую была онаВ часы любви облачена,И в той священнейшей рубашкеОн в битвах не давал промашки...В конце свидания ночногоРубашку получал он снова:Их восемнадцать набралось,Пронзенных копьями насквозь.. . . . . . . . .Да, обделен он не был славой,И княжество его цвело.Зачем же снова в бой кровавыйОн поспешил, судьбе назло?Назло судьбе, себе на горе,Вновь переплыть решил он море:Гонцов прислал за ним Барук.(Здесь, выражая сожаленье,Я сделать должен добавленье:Князь поступил как верный друг...)Барук – мы сведенья имеем -Вновь атакован был Помпеем,Не тем, которым славен Рим, [42] А тем, кто дядею своимВзращен, Навуходоносором, [43] Тем властелином, о которомШумела глупая молва,Что он – соперник божестваИз-за его завоеваний,А нынче, не без оснований,Посеявший раздоров семя,Осмеян он и проклят всеми.... . . . . . . . .Барук безмерно рад подмоге...Идет нещадная война.И знают разве только боги,Чья одолеет сторона:Помпея или Гамурета?Дерется храбро та и эта...Ах, кто под чьим падет мечом?И Герцелойда молодая,Домой супруга ожидая,Еще не знает ни о чем.Что ждет ее: добро иль худо?Вестей тревожных нет покуда,Беспечно жизнь ее течет.Довольство, радость и почетИспанку нашу окружают.Все королеву обожают,Ее вниманьем дорожат.Нет королевы благороднейИ благостней!.. Притом сегодняЕй три страны принадлежат!... . . . . . . . .Ей ревность сердце не терзала,Любя супруга своего,Она с улыбкой узнавалаО похождениях его.Пусть он иным любезен дамам, -Ее не ранит он тем самым:Какой ей может быть урон,Коль всеми привечаем он?..Меж тем прошло уже полгода,А из далекого походаНе возвратился Гамурет.Вестей о нем все нет и нет...Так радость горестью сменилась.Душа тревогой стеснена.Картина страшная присниласьЕй в час полуденного сна:Внезапно вспыхнул полог звездный,Гром громыхнул грозою грозной,Кругом пожар заполыхал,Неслись хвостатые кометы -Всемирной гибели приметы,И серный ливень не стихал.В том гуле, грохоте и визгеМетались огненные брызги...Но вот ужасный этот сонДругим ужасным сном сменен.И снится бедной королеве:Она дракона носит в чреве,И девять месяцев спустяНа свет рождается дитя:На голове его – корона...Она злосчастного драконаСвоим вскормила молоком.Но вскоре, к странствиям влеком,Он мать родимую покинулИ вдруг исчез. Как будто сгинул...Неотвратимую бедуПо высшей воле провиденьяЕй предвещали сновиденья.Она металась, как в бреду,Пока ее служанкой вернойНе прерван был сей сон прескверный.. . . . . . . . . .Сокрылось солнце. Ночь настала.Вдруг Герцелойда услыхалаШум голосов и стук копыт.Без короля вернулась свита:"Отныне нам лишь Бог – защита!Восплачь, жена! Твой муж убит!"Как смерть испанка побелела,Скорбя, душа рвалась из тела.Глава ее клонится вниз,Глаза ее не видят света.Но тут промолвил Тампанис, [44] Оруженосец Гамурета:"Узнай, как пал твой муж достойный!..Палил пустыню полдень знойный.Король был сильно утомлен,А шлем его – столь раскален,Что снял свой шлем он на мгновенье,Дав голове отдохновенье.Вдруг подошел к нему одинНаемник, некий сарацин,И кровь убитого баранаИз драгоценного стаканаПлеснул на королевский шлем,И, не замеченный никем,Отполз в сторонку... Но металлТотчас же мягче губки стал...Долготерпение Христово,Кто оскорбить тебя посмел?..Меж тем взметнулись тучи стрел,И бой кровавый вспыхнул снова.Смешенье копий и знамен!..Мы наседаем, враг сметен.Бойцов восторженные кликиЗвучат в честь нашего владыки.Глядим: уже с коня слезаетПомпея брат – Ипомидон.Неужто в плен сдается он?..О нет! Герою шлем пронзаетЕго коварное копье.Вонзилось в темя острие.Наш повелитель покачнулсяИ все ж не выпал из седла.Он, умирающий, очнулся,И – вседержителю хвала!
– Хотя была смертельной рана,Домчался он до капеллана,Чтоб исповедаться пред ним:"Святой отец, я был любимИ за любовь платил любовью...И пусть моя истлеет плоть,Да будет милостив господьК той, что познает участь вдовью.Прощанье с ней безмерно тяжко...Отдайте же моей женеОкровавленную рубашку,Что в смертный час была на мне...Благодарю, прощаясь с вами,Всех воинов моих и слуг..." -Такими кончил он словами.Похоронил его БарукПо христианскому обряду.На удивление Багдаду,Король во гробе золотомЛежит в могиле под крестом...Ах, с сотворения временТаких не знали похорон!Причем не только христианеРыдали в славном нашем стане:И мавры – все до одного!
– Потерю страшную осмыслив,К своим богам его причислив,Скорбя, оплакали его..."Вот что сказал оруженосецНесчастнейшей из венценосиц...Она едва не умерла,Хотя беременна былаНа восемнадцатой неделе.Стучало сердце еле-еле...Но как-то перед ней возникСедой и сгорбленный старик,Разжал он зубы королеве,Живую воду влил ей в рот,И тут же драгоценный плодВ ее зашевелился чреве.Глаза усталые открывИ отдышавшись понемногу,Она сказала: "Слава Богу!Коль я жива, ты будешь жив.Мой сын, мое родное чадо!.."(Осталась ей одна отрада:На белый свет родить того,Кто цветом рыцарства всегоВзрастет, мужаючи с годами,О чем узнаете вы сами...). . . . . . . . .И принести она велелаРубашку с дорогого телаИ смертоносное копье -Наследство скорбное свое.Припав к рубашке той кровавой,Насквозь проколотой, дырявой,Лицо прекрасное ееВновь исказилось в страшном горе...(Рубашка эта и копьеПогребены в святом собореВысокородными князьями,Анжуйца первыми друзьями.)Меж тем во многих странах светаОплакивали Гамурета.А дней четырнадцать спустяНеобычайное дитяОна рожает в страшной муке.Сын крепконогий, большерукий,Богатырям иным под стать,Красавец княжеской породы,Едва не свел в могилу мать:Ужасны были эти роды...По лишь теперь, стремясь вперед,Моя история беретСвое исконное начало...Так что б все это означало?Я долго шел кружным путем,Чтобы начать рассказ о томВеликом муже достославном,Кто станет здесь героем главным.Мы говорили без концаВ повествовании предлинномО подвигах его отца.Пришла пора заняться сыном.Мать берегла его от всехОпасных рыцарских утех,Чтоб оградить его от бедствий.Военных игр не знал он в детстве.Над ним придворные тряслись,Мать над ребенком трепеталаИ в упоении шептала:«Bon fils, cher fils, o mon beau fils!» [45] Рожденный доблестным отцом,Подрос он славным кузнецом:Душа взыграла в нем мужская,Когда в избытке юных силСвоим мечом он молотил,Из шлемов искры высекая...Возросший в королевском замке,Он вскормлен был не грудью мамки,А грудью матери своей.О, сколь отрадно было ейМладенцу милому в ротокСовать свой розовый сосок.Так в незапамятное времяПречистой девой в ВифлеемеВзлелеян был и вскормлен тот,Кто спас наш человечий родИ, муку крестную принявши,Своею смертью смерть поправши,Призвал нас к верности и чести...Но кто нарушил сей завет,Тому вовек спасенья нетОт злой судьбы и божьей мести...И, в эту мысль погружена,Высокородная женаСлезами орошала зыбку.И все же дамы во дворцеЧитали на ее лицеЕдва заметную улыбку.Она младенцем утешалась,В ней боль с отрадою смешалась...Никто из вас, мои друзья,Не знает женщин так, как я.Ведь я – Вольфрам фон Эшенбах,В своих прославленных стихахВоспевший наших женщин милых. [46] Я лишь одну простить не в силахИ посему не стану впредьЕй гимны сладостные петь.Из сердца выдерну щипцамиСтрасть к вероломной этой даме.. . . . . . . . .Итак, с историей моеюЯ познакомить вас спешу.Но нет, не «книгу» я пишуИ грамоты не разумею.Все, что узнал я и постиг,Я не заимствовал из книг.На это есть поэт другой. [47] Его ученым внемля строчкам,Готов бежать я, как нагой,Прикрывшись фиговым листочком...
22
Кайлет. – Он называется у Вольфрама обычно Кайлетом из Госкураста. Этот топоним лишь с большой долей натяжки может быть отождествлен с. Вакейрушем на юге современной Португалии.
23
Конвалуа. – В оригинале сказано, что все происходит в стране Валезии (то есть Валуа), в городе Конвалей (то есть Конвалуа). Упоминание исторической области Валуа на севере Франции как королевства Герцелойды говорит о приблизительности географических представлений Вольфрама.
24
Герцелойда. – В ряде французских версий легенды о Персевале-Парцифале мать героя зовут Кассандрой, в большинстве же случаев (в том числе у Кретьена де Труа) она никак не названа. Вся предшествующая история Герцелойды – это плод вымысла Вольфрама. Этимология имени Герцелойды прозрачна: это «тоскующая сердцем».
25
Уже не в пробный, а – в большой! – В эпоху средних веков накануне главного («большого») турнира устраивали так называемый «пробный».
26
Утер Пендрагун. – В артуровских сказаниях так звали отца Артура. Утер победил герцога Хоэля Тинтажильского и взял себе в жены его супругу Иджерну. От этого брака и родился Артур.
27
...жена любимая его... – У Вольфрама она зовется Арнивой (о ней см. в книгах XI и XIII). Рассказ о ее пленении, вместе с сыном, неким чародеем не стал предметом разработки во французских артуровских романах XII и начала XIII в.
28
Король норвежцев – храбрый Лот... – Согласно артуровским легендам, Лот был королем Оркнейским, причем иногда это королевство считалось сарацинским (его отождествление с норвежским Оркангером сомнительно). Лот был братом Уриена и был женат на сводной сестре Артура Анне. У них было четверо детей. Уриен – отец Ивэйна и муж Бримезенты, король земли Горр, «страны, откуда никто не возвращается» (то есть страны смерти). Эта страна отождествляется с известным по кельтским легендам островом Авалоном, куда после смерти переселяются герои. В ряде рыцарских романов рассказывается о любовной связи короля Уриена с феей Морганой, сводной сестрой Артура.
29
...повелитель арагонцев... – Повелителем арагонцев несколько ниже назван Шафилор
30
...король ирландцев... – В качестве представителей ирландцев в тексте назван Морхольт (гигант, дядя Изольды в сказаниях о Тристане); упомянут здесь и Ривален, король Лоонуа (отец Тристана в ряде обработок сюжета, в частности у немецкого поэта второй половины XII в. Эйльхарта фон Оберга)
31
...княь гасконцев... – Князем (вернее, королем) гасконцев в тексте назван Хардиc.
32
...аскалунцев господин... – Аскалун (от франц. Escavalon) был вымышленным королевством, часто упоминаемым в рыцарских романах.
33
Бранделиделин. – В оригинале сказано, что он был королем Пунтуртуа, некоей страны, которую можно условно отождествить. о Пуантьевром в Бретани.
34
Алеманы – германское племя, жившее на западном берегу Рейна. До конца XI в. здесь существовало герцогство Алемания, подчинявшееся франкским королям. Однако Вольфрам под алеманами имеет в виду просто западных немцев. В оригинале перечисляется значительно большее число национальностей, в частности португальцы, провансальцы и т. д.
35
...гриф кавказский.... и золото в когтях унес. – Кавказские золотые изделия очень ценились в средневековой Европе.
36
Анфлиса. – У Вольфрама сказано, что возлюбленная Гамурета была королевой Франции.
37
Леелин – брат герцога Лаландера, мужа Ешуты (см. прим. 54).
38
Неся рубиновые кубки... – Кубки из рубинов и смарагдов получены были королевой Белаканой от ее возлюбленного Эйзенгарта (его имя значит «Твердый, как железо»).
39
Киллиръякаг. – В романе этот родственник Кайлета назван князем Миннелона (что значит «Дар любви»).
40
Киллиръякаг. – В романе этот родственник Кайлета назван князем Миннелона (что значит «Дар любви»).
41
Пантерой этот щит украшу... – см. прим. 8.
42
Не тем, которым славен Рим... – Под прославившим Рим Помпеем подразумевается полководец Гней Помпей (107-48 до н. э.).
43
Навуходоносор – царь Халдеи (VI в. до н. э.), известный своими успешными войнами против Египта и Иудеи.
44
Тампанис. – Он не просто оруженосец, он, скорее, «старший оруженосец» (майстеркнаппе).
45
Славный сын, дорогой сын, о мой прекрасный сын! (франц.).
46
Воспевший наших женщин милых. – Вольфрам фон Эшенбах имеет в виду свою куртуазную лирику, в частности так называемые «песни рассвета».
47
На это есть поэт другой. – Здесь Вольфрам намекает на немецкого поэта Гартмана фон Ауэ (он. 1170-1210), который в своих произведениях (например, в «Ивэйне» и «Бедном Генрихе») пишет о своем пристрастии к книгам.
III
– Не говоря дурного слова,Над нею наклонился снова,Ее в уста поцеловал,С ее руки кольцо сорвалИ вдруг промолвил громогласно:«Как быть? Я голоден ужасно!..»"Ах, не меня ль вы съесть хотите?У вас на это хватит прыти, -Смеясь, воскликнула она.
– Но если вы не привереда,У нас осталось от обедаНемного хлеба и винаИ жареные куропатки...Мы здесь, в лесу, живем в достатке.Прошу вас оказать мне честь..."И тут наш мальчик начал есть!..Он ел так смачно, пил так жадно,Проголодался он изрядно,За кубком кубок осушалИ уходить не поспешал.Хозяйка молвила в смущенье:"Благодарю за посещенье,Однако знайте, милый друг,Вот-вот вернется мой супруг -Орилус де Лаландер [55] смелый,И коль вам жизнь не надоела,Прошу кольцо мое вернутьИ поскорей собраться в путь".Мальчишка дерзко рассмеялся:"Вот уж кого не испугался!Но если тень падет на вас,Готов я скрыться хоть сейчас!.."И он отвесил ей поклонИ с драгоценною добычейБез дозволенья вышел вон(Нарушив рыцарский обычай).. . . . . . . .Домой спешит Орилус важный,Закончив ратные труды.Вдруг незнакомые следыНа мураве он видит влажной...В шатер вбегает к герцогине,Кричит Орилус: "Черт возьми!Клянусь, что нового ami [56] Вы тайно привечали ныне!О, сколь жестоко я наказан,Хоть всей душой был к вам привязан,Но, благородства не ценя,Вы опозорили меня!О, я с ума сойду от боли!Мне ль выступать в постыдной ролиОбманутого дурака?!Нет! Пусть скорей моя рукаПо воле господа отсохнет,Чем месть в груди моей заглохнет!.."Она промолвила в ответ:"Сколь горько слышать сей навет!Всему виной – ваш нрав горячий!..Какой-то дурень, шут бродячий,В наряде явно шутовском,Ко мне в шатер проник тайкомИ, не сказавши ни словечка,Сорвал с руки моей колечко.Затем, немного закусив,Сбежал виновник злоключеньяВ своем дурацком облаченье.Не скрою: мальчик был красивИ статен, Бог его помилуй..."Воскликнул герцог с новой силой:"Мне все понятно наконец!Вскружил вам голову юнец!Мое вы осквернили ложе!.."Она промолвила: "О боже!Ужель бродячему шутуСвою отдам я чистоту?". . . . . . . .. . . . . . . .И герцог молвил герцогине:"Вы преисполнены гордыни,Но вашу спесь я поубавлю,От воздыхателей избавлю,И жить вы будете в беде,На черством хлебе и воде!Забыв любовные объятья,Носите нищенские платья.И в виде нищенки убогойВы на кобыле хромоногойПоскачете за мною вслед!И вам домой возврата нет,Пока непрошеному гостюЯ не пересчитаю кости!.."Благоразумию назло,Он изрубил мечом седло,Что в дни счастливые, бывало,Коня Ешуты украшало...И герцог рек: "Теперь – в погоню!Я нечестивца урезоню!Будь человек он иль дракон,Зверь с огнедышащею пастью,Я разорву его на части!"Что ж. Слово герцога – закон...И тут жена как зарыдает!Не за себя она страдает;Ей не себя – супруга жаль.Ей тяжела его печаль.Все претерпеть она готоваИ даже рада умереть,Чтоб ревностью жестокой впредьНе мучить мужа дорогого!..(И я с Ешуты грех снимаю,Хотя прекрасно понимаю,Что гнев всех женщин призовуНа бедную свою главу.)Меж тем, не зная ни о чем,Герой спешит своим путем.Кого в дороге он ни встретит,С почтеньем юноша приветит:"Моя возлюбленная матьМне так велела поступать!.."В своем неведенье счастливомОн скачет над крутым обрывом.Вдруг женский голос слышит он.Не голос, нет! Протяжный стон,Вопль ужаса невероятный,Плач о потере безвозвратной...Сигуна [57] – то она была, -Полубезумная, рвалаСвои распущенные косы...Здесь содрогнулись бы утесы:В ее объятьях труп лежал.А безутешный голос звал:"Мой князь! Мой Шионатуландер! [58] Свою Сигуну ты забыл!.."«Кто друга вашего убил?»«Орилус! Герцог де Лаландер!..»Он молвил: "Да хранит вас Бог!Но чем, скажите, я бы могПомочь ужаснейшему горю?Хотите, я коня пришпорюИ, где б то ни было, найдуТого, кто вам принес беду,Чтоб с ним сразиться в поединке?Не мне ль приказывала матьВ несчастье людям помогатьИ чутким быть к любой слезинке?..". . . . . . . . .Она сказала: "Мальчик мой,Сколь дорог мне твой нрав прямой!В себе соединяешь тыВсю кротость детской добротыС порывами бойца святыми!Так назови свое мне имя,Чтоб пожелать тебе удачи!.."На это юноша сказал:«Bon fils, cher fils, beau fils»... ИначеМеня никто не называл".Сигуна сразу поняла,Кого судьба к ней привела:То имя было ей знакомо...И все же наступает срок,Чтобы с последующих строкГорой наш звался по-иному..."Твое прозванье – Парцифаль! [59] Оно в веках тебя прославит:Насквозь врага пронзает сталь,Насквозь любовь сердца буравит.Узнай, потомок королей,Что сердце матери твоейЛюбовь к тебе избороздила.Ах, так судьба определила,Чтобы родитель твой – корольПринес отчаянье и больЕе душе, безмерно кроткой.Без хвастовства тебе скажу:Была мне Герцелойда теткой...Отец твой – родом из Анжу,Мать – валезийская испанка -Тебе однажды жизнь далаВ прекраснейшем Конвалуа...Но ведома ль тебе изнанкаРоскошной жизни королей:Коварство, зависть – смерти злей.Властитель славного Норгальса,Узнай, что верный твой вассал -Князь Шионатуландер палПри обороне Кингривальса [60]– Твоей столицы, где народЛишь твоего прихода ждет.Два злобных рыцаря, два брата,Жрецы насилья и разврата,Тебе грозят... Из них один -Надменный рыцарь Леелин,Другой – Орилус знаменитый...Здесь пред тобою – князь убитый.Копьем Орилуса пронзен,Ах, он при жизни был казненМоей холодностью чрезмерной.Он нам обоим друг был верный.Погиб он ради нас двоих...Прости, несчастный мой жених!Сколь рано ты со мной расстался!Мне в женихи мертвец достался!Самой мне умереть пора!..""О драгоценная сестра, -Воскликнул мальчик потрясенный, -Клянусь норгальскою короной,Что заодно с тобой скорблю!Я негодяев истреблю!Они заплатят головоюЗа твой неутолимый плач!..(Он был так молод, так горяч,В нем чувство зрело боевое!)Скажи мне, как найти их след?.."Но, опасаясь новых бед,Сигуна мальчика послалаНа запад, а не на восток!,Где средь нехоженых дорогЕго бы смерть подстерегала.По направленью на БретаньДорогой едет он мощеной.Кругом – народ, куда ни глянь.Купец и рыцарь, пеший, конныйНавстречу юноше спешат.Он каждого приветить рад,По материнскому советуСтремясь душой к добру и свету...Но вот и вечер наступил.Наш мальчик выбился из сил.Вдруг рядом хижину он видит.Неужто мальчика обидитЖивущий в хижине рыбак?Скажите, разве не пустяк -Порой ненастною, вечерней,Впустить озябшего в свой дом?..Но никогда мы не поймемЖестоких нравов подлой черни!..Рыбак кричит ему в ответ:"Жди год, жди два, жди тридцать лет, -Здесь не пожрешь на даровщину!Уж не тебя ли, дурачину,Я должен потчевать винишком?Иль враг я собственным детишкам?Весь век живя своим трудом,Мы никому не подаем...Но кто мне денежек подкинет,Как лучший друг, мной будет принят.Ну, доставай свой кошелек!.."И тут наш юноша извлекКольцо божественной Ешуты.Крестьянин ахнул: «Фу-ты ну-ты!»И, весь дрожа, заговорил:"Ах, чудо-мальчик! Как ты мил!Вот уж красавец так красавец, -Мечта прелестнейших красавиц,Мой дом открыт тебе всегда!Питье найдется и еда,Перинка мягкая из пуха!..А ну, готовь постель, старуха!.."Наш друг сказал: "Я не шучу,Тебе я щедро заплачу,Уж больно есть и пить хочу яИ у тебя переночую.А завтра, рано поутру,Ты мне к Артурову дворуДорогу верную покажешь"."Все будет так, как ты прикажешь, -Сказал рыбак. – Уж как-нибудьМне хорошо известен путьК дворцу великого Артура...Твой гордый взгляд, твоя фигура,Речь, благородна и смела,Как раз – для Круглого стола..."И вот, часу примерно в пятом,Наш мальчик, вместе с провожатым,Спешит к Артуру во дворец...Гартман фон Ауэ, [61] ты, певец,Гиневре [62] верный и Артуру,Прошу тебя: не вздумай сдуруОбидеть друга моего!Зря выражает торжествоТвоя ехидная улыбка.Мой друг – не арфа и не скрипка,Чтобы могли играть на нем!Эй, Гартман! Не шути с огнем!Не то я сам твою Эниту [63] И мать Эниты – Карснафиту [64] При людях насмех подниму!Хоть и слыву я острословом,Но ранить друга острым словомЯ не позволю никому!..Но вот они въезжают в Нантес. [65] Рыбак сказал: "Вы тут останьтесь,А мне – я сам тому не рад -Никак нельзя в престольный град.Того закон не дозволяет.По шее страж накостыляетИль кто другой намнет бока,Едва увидит мужика.Что ж... Ворочусь к своей хозяйке..."Так скрылся с глаз простолюдин,А бедный юноша, один,Рысцой поехал вдоль лужайки.Дворцовых нравов он не знал,Галантным не был кавалером,И Карвеналь [66] не обучалЕго изысканным манерам.Одежд он пышных не носил,Не слыл любимчиком удачиИ в шутовском плаще трусилНа неуклюжей, тощей кляче.(Да, не таким когда-то в светВступал могучий Гамурет.)Вдруг рыцарь перед ним возник,Сияя, словно месяц ясный.То был – скажу вам – Итер Красный, [67] Один из доблестных владык...Явился он в доспехах алых,На рыже-огненном коне.Глаза горят. Лицо в огне.Шишак – в рубинах и в кораллах.Великолепный плащ на немБагровым светится огнем.Как кровь, красно его копье.Меч красной краскою покрашен(Белеет только лезвие).Прекрасен облик. Взор бесстрашен.Что жаркий пламень, кудри рыжи...Подъехав к юноше поближе,Он на почтительный поклонПоклоном дружеским ответил.И тут, немало изумлен,Наш путешественник приметилВ руке у рыцаря бокал,Что красным золотом сверкал...Неужто с Круглого столаРука предерзкая взялаБокал, украшенный портретом,Пылавший ярко-красным цветом?И рыцарь молвит: "Друг мой юный,Видать, обласкан ты ФортунойИ самой чистою из женДля славных подвигов рожден.О, как же ты красив и статен!Ты будешь славен, будешь знатен,Ты создан волею творца,Чтоб, ранив женские сердца,Их дивным исцелять бальзамомВ служении прекрасным дамам.Любовь бурлит в крови твоей.Сейчас ты въедешь в город сейИ явишься к Артуру вскоре...Увы, я нахожусь с ним в ссоре:Земля захвачена моя.Так доложи ему, что я,Его двоюродный племянник,Судьбой обиженный изгнанник,Готов к последнему суду.Скажи, что я турнира жду,Где будет назван победитель.Нет, я не вор, не похитительИ не какой-нибудь беглец.Придя к Артуру во дворец,Схватил я этот кубок дядин.Поверь, он не был мной украден.Я этот кубок взял в залог,Покуда не вернут мне землю.Я приговор любой приемлю.Но знай, – тому свидетель Бог!
– Гиневре милой – о, проклятье!
– Случайно пролил я на платьеИз кубка красное вино...Там было рыцарей полно,И все, кто находились в зале,Позор мой страшный наблюдали.Вот чем душа уязвлена!..Коль на меня обозленаПрекраснейшая королева,Скажи: нет повода для гнева.Ее обидеть не хотелТот, чей столь горестен удел...И все ж одно мне непонятно:Ужели кубок свой обратноАртур не хочет получить?Так из чего ж он станет пить?Неужто и на самом делеМужи Артура оробелиИ не решаются со мнойВступить сегодня в смертный бойВо имя возвращенья кубка?Мне тягостна сия уступка!.."Узнав об этом приключенье,Тотчас исполнить порученьеНаш добрый юноша решилИ въехать в город поспешил,Чтоб встретиться с Великим Мужем...За незнакомцем неуклюжим,Крича, бежала детвора.Почти из каждого двораНарод валил на площадь валом,Смеясь над бедным нашим малым.Он сквозь толпу едва пробился.Но тут пред мальчиком явилсяКрасавец юный – Иванет. [68] "Господь храни вас много лет!Мне матушка моя велелаЛюбое доблестное делоТаким приветом начинать.Я рыцарем желаю статьИ только этим озабочен!Поэтому прошу вас оченьСкорей кого-нибудь найти,Кто б мог меня произвестиНемедля в рыцарское званье...Как мне проникнуть в это зданье,К героям Круглого стола?Скажите, вы из их числа?.."Рек Иванет: "А ну, идем.Сейчас мы, друг, с тобой найдем,Кого ты ищешь не напрасно!"И в зал, разубранный прекрасно,Они вступили... За столом -Гиневра рядом с королемСредь знатных рыцарей сидела.Наш мальчик, преступив порог,Воскликнул: "Да хранит вас Бог!Так матушка моя велелаПриветить старших всякий раз...Но все же: кто король средь вас?Я доложить ему обязан,Поскольку честным словом связан,О бедном рыцаре одном.Он взял у вас бокал с виномИ был бы рад любой расплате.В турнир мечтает он вступить,Свои владенья возвратить, -Хотя без умысла на платьеГиневре он вино плеснул:Он сам мне в этом присягнул,Во всем доверившись, как другу...Когда бы мне его кольчугуКороль великий подарил,Я вас бы век благодарил!..". . . . . . . . .Взглянув на юного глупца,Король Артур, добрей отца,Сказал: "Мой мальчик, я уверен,Что ты героем стать намерен.Мне по душе твой пылкий нрав.Свою отвагу доказав,Ты будешь рыцарем могучим.Но мы сперва тебя научимЛюбовь и Славу добывать...Ну, а пока – не унывать!.."Тут наш герой как разозлится:"Ученье это год продлится!А между тем для ратных делЯ, говорят, давно созрел!"Король смеется: "Не тревожься!Ты, милый друг, всего добьешься...Сама судьба к тебе добра.Но потерпи хоть до утра -И ты получишь снаряженье...""Как так?! – воскликнул в раздраженьеМальчишка, выпятивши грудь.
– Не нищий я какой-нибудь,Чтобы просить о подаянье.Я только в красном одеяньеХочу ходить, как рыцарь тот,Что ожидает у воротВо всей своей красе и блеске...А на обычные железкиМне – слышите ли? – наплевать!Моя возлюбленная матьМне и без вас подарит латы.Мы с ней достаточно богаты:Небось не нищенка она,А королевская жена!"Король ответил: "Ты не знаешь,На чей ты панцирь посягаешь.Ах, Красный Итер! Это он,Кем я столь тяжко оскорблен.Не я его владенья занял,А он меня жестоко ранил,Копьем вражды и клеветыПронзив кольчугу доброты.О дерзкий, о строптивый витязь!""И вы, король, его боитесь,Не смея у него забрать,Что вам должно принадлежать?!"Кей-сенешаль [69] шепнул Артуру:"Клянусь, с него он спустит шкуру!..Мальчишка так и рвется в бой.Приемлем тут исход любой:Удачей дело обернется -Глядишь, и кубок к нам вернется,А если Итер победит,То нас никто не пристыдит:Ведь мальчик не из вашей свиты,Он не просил у вас защиты,Не вашим он снабжен мечом,И мы, выходит, ни при чем!.."Король сказал: "Пожалуй, верно,Что этот мальчик храбр безмерно.Но я за жизнь его страшусьИ с неохотой соглашусьЕго подвергнуть испытанью..."И вот к желанному ристаньюГотовится наш юный друг...Толпятся рыцари вокруг,Ему давая наставленья.Зеваки праздные галдят.Из окон женщины глядят,Как в дни большого представленья.Меж тем как молодой и старыйК дворцу спешат со всех сторон,Вдвоем выходят на балконГиневра с гордой Куневарой, [70] Которая дала обетДо самой смерти не смеяться,Коли не сможет повстречатьсяС героем, что на целый светСебя прославит в ратном деле...Но лишь глаза ее узрелиМальчишку с дротиком в руке,В смешном, дурацком колпакеИ в несуразном балахоне,Как тут же, стоя на балконе,Веселым смехом залиласьОна, которая кляласьДержаться строгого обета...Кей-сенешаль, увидев это,Схватил красавицу за косу:"Такая честь – молокососу?!Да это ж – рыцарству позор!.."И вдруг молчальник Антанор,Тот, что связал себя обетом,Поклявшись перед целым светом,Вовек не раскрывать свои рот,Покуда смех не разберетПрелестнейшую Куневару,Подпрыгнув, словно от удара,Вскричал: "Запомни, сенешаль,Ты не уйдешь от страшной кары!Два брата есть у Куневары!(Все это слышит Парцифаль.)Лаландер вместе с Леелином,Как должно истинным мужчинам,Тебе отплатят за сестру!.."«Я в порошок тебя сотру!» -Воскликнул Кей... Набравшись духу,Он Антанору оплеухуВлепил, нисколько не стыдясьСвидетелей постыдной сцены...(Мы распознаем постепенноРазрозненных событий связь...). . . . . . . . .. . . . . . . . .Меж тем у городских воротЖдет поединка Итер Красный,Еще не зная, сколь ужасныйВдруг дело примет оборот.Не видно рыцарей покуда...Но что такое? Что за чудо?Взамен достойного бойцаТого зеленого юнцаОн замечает в отдаленье -И скрыть не может удивленья.... . . . . . . . .И вот промолвил Парцифаль:"Ах, славный рыцарь, мне вас жаль.Готов поклясться небесами:Никто не смеет драться с вами,Возможно, за нехваткой сил.Я их уламывал, просил,Все говорил, что вы велели:Насчет злосчастного винаИ что не ваша в том вина,Что вы обидеть не хотелиГиневру дерзостным поступком(Я рассказал про случай с кубком), -Все тщетно... Отменен турнир.Артур предпочитает мир.Притом – отнюдь не для потехи -Он ваши дарит мне доспехи.Как эти латы я надену,Так стану рыцарем мгновенно...Поторопитесь! Я спешуИ вас покорнейше прошуОтдать мне ваше снаряженье,Здесь неуместны возраженья!..""Ах, вот о чем Артур хлопочет!Скажи, в придачу он не хочетТебе и жизнь мою отдать?И все ж придется подождать.Оставь напрасную надеждуИ береги свою одежду:Такой наряд как раз к лицуСтоль безрассудному глупцу!". . . . . . . . .Воскликнул Гамуретов сын:"Не ты ли – злобный Леелин?Мне мать однажды говорила,Что наши земли разорилаРать беспощадная твоя.А ну, меня попробуй тронь-ка!.."Тогда тупым концом копьяКнязь дурачка толкнул легонько(Мальчишке не желая зла,А так, чтоб даром не хвалился)...Наш дуралей с коня свалился,Из носа кровь ручьем текла...Что стало дальше с глупым малым?..Охвачен гневом небывалым,Он в тот же миг поднялся вновь,Рукою утирая кровь,И дротик свой метнул столь метко,Что в глаз противнику попал.И рыцарь на землю упал,Как с древа срезанная ветка.. . . . . . . . .. . . . . . . . .Да, смертным холодом сковалоГероя павшего уста...Итак, сбылась твоя мечта!Сними с убитого забралоИ латы красные его,Не опасаясь ничего.И меч возьми, и драгоценныйШлем с этой бедной головы:В нем не нуждается – увы -Кукумберландец убиенный.Чего ж ты медлишь, Парцифаль?Ужель гнетет тебя печаль?Неужто, выиграв сраженье,Ты взять не хочешь снаряженьеТобой убитого бойца?Или страшишься мертвецаТы, славный отпрыск Гамурета?Иль навыка не приобрел?.."Сильнейшего ты поборол!
– Раздался голос Иванета.
– Здесь все тебе принадлежит:Его копье, и меч, и щит,И этот конь, и эти латы!.."Он обнял юношу, как брата,И снаряженье снял тотчас -От наколенников до шлема -С того, чей гордый дух угасИ чьи уста навеки немы.(Пусть безутешных женщин стонК нам долетит со всех сторон...). . . . . . . . . .. . . . . . . . . ."Теперь снимай свою хламиду!
– Промолвил юный Иванет.
– Ты не по-рыцарски одетИ просто шут бродячий с виду!.."Наш мальчик не без огорченьяВнимал словам нравоученья:"Одежду, что дала мне мать,Я и не думаю снимать!Доспехов мне любых дороже -Пусть что угодно говорят -Дурацкий, ветхий сей нарядИ туфли из телячьей кожи!.."И Парцифаль надел впервыеСтальные латы боевые,Сей символ доблести мужской,Поверх одежды шутовской.Затем уселся он картинноНа благородного коня(О, несравненная картина!)И молвил: "Выслушай меня,Друг Иванет. Сейчас свершилосьВсе то, что мне сыздетства снилось:Долг рыцаря исполнен мной.Но – господи! – какой ценой!..Артуру доброму с приветомВручи украшенный портретомСей драгоценнейший бокал.Скажи: не славы я искал.Иные чувства – честь и вера -Мою обуревали грудь.Но заклинаю: не забудьЗлодейских козней лицемера!Да внемлет жалобе моейСветлейший среди королей,И не избегнет страшной карыОбидчик бедной Куневары.Поверь: ее внезапный смехМне как бы предвещал успех.Зачем же царедворец дерзкийСвершил поступок свой премерзкий?За что презренный этот песУдар невинному нанес?(Я разумею Антанора...)Не знаю, скоро иль не скоро,Но отомщение грядет.Всему на свете свой черед...Однако мне пора в дорогу.Прощай. Господь тебя храни!.."И на прощание ониСмиренно помолились Богу.. . . . . . . . .Где Парцифаль? Простыл и след.Уже он скрылся за горою...А тело павшего герояПокрыл цветами Иванет,И по законам здешних местСоорудить решил он крест,Всем видимый издалека:Злосчастный дротик ПарцифаляИ поперечная доскаСей скорбный крест изображали...Он в Нантес возвратился вскоре.Король Артур в великом гореВоспринял юноши доклад.Рыдали дружно стар и млад,И всех окутал мрак могильный...Господь, помилуй и прости!..Артур велел перенестиУбитого в свой склеп фамильный.И сам, как говорит преданье,Присутствовал при отпеванье.... . . . . . . . .Должно быть, Итеру назло,И впрямь затмение нашлоНа молодого Парцифаля.Иначе, думаю, едва лиВвязался б он в столь дикий спор,А Итер жил бы до сих пор.. . . . . . . . .. . . . . . . . .Наш глупый мальчик в это времяСтремится вдаль своим путем.Он не жалеет ни о чем.Его не давит скорби бремя.Кастильский конь его удал,Испытан в зное он и в стуже,Необычайно резв к тому же...На третьи сутки увидалНаш дурень крепостные башни:"Ужель на королевской пашнеТакие крепости растут?И для чего их сеют тут?.."Вопрос был глуп, смешон, наивен,Но дивный град был вправду дивен:Там башни гордые росли,Казалось, прямо из земли.Князь Гурнеманц [71] сим градом правил.Вершитель многих громких дел,Под сенью липы он сиделИ вдаль суровый взгляд уставил.Вдруг видит: всадник перед ним,Весьма похожий на ребенка."Будь, старче, Господом храним!
– Сей незнакомец крикнул звонко.
– Моя возлюбленная матьМне старших привечать велелаИ ради праведного делаСоветы их перенимать"."Что ж, – князь промолвил. – В добрый час!Ты здесь желанный гость у нас.В какое ни войдешь жилище -Ни в чем тебе отказа нет.Но, думаю, мужской советТебе всего нужней, дружище!..Притом, надеюсь, мой урокТы не воспримешь как упрек..."И в тот же миг с его ладониВзмыл, колокольчиком трезвоня,Ученый сокол, устремясьВ столицу, коей правил князь.И, внемля дивному посланцу,Сбежались к князю ГурнеманцуЕго покорные пажи.«Князь! Что угодно, прикажи!»И слышат княжеское слово:"Примите гостя дорогого.Его ко мне введите в дом,Где позаботятся о нем!.."Немедля к городским воротамМальчишку глупого с почетомСопроводил военный строй.Так что ж он сделал, наш герой,Прибывши к месту назначенья?Не обошлось без приключенья...Ему стараются помочьСойти с коня, а он им: "Прочь!Я, ставши рыцарем законным,Обязан оставаться конным.С коня не смеет рыцарь слезть,Иначе он утратит честь...Но матушка моя велелаОт всей души приветить вас..."(Толпа вокруг остолбенела:Где парень разум порастряс?)Но снять пора бы снаряженье...В ответ тотчас же – возраженье:«Нет! Я свой панцирь не сниму!»«Что с вами, рыцарь? Почему?»Когда ж его уговорили,Под красным панцирем открылиШута бродячего наряд.... . . . . . . . .Князь, воротясь в столичный град,Велел пришельца вымыть в бане.Э! Гость-то прямо с поля брани:Кровоподтек, два синяка...И вот по приказанью князяБинтом с целительною мазьюПеревязали бедняка...Однако же пора обедать.«Чего изволите отведать?..»Тут гость за стол без споров сел:Он ведь с тех пор не пил, не ел,Как в доме рыбака скрывался.Теперь он до еды дорвался.Ужасный голод утолял,А князь ему все подбавлял -Вино да жирное жаркое..."Друг, вы нуждаетесь в покое, -Промолвил князь. – Хотите спать?""Моя возлюбленная мать, -Сказал юнец опять некстати, -Поди, давным-давно в кровати".Князь усмехнулся: да, простак...И молвил: «Спите, коли так».. . . . . . . . .. . . . . . . . .До полдня крепко спал наш соня,Затем протер глаза спросонья,Вскочил, увидел пред собойНа дивной ткани голубой(Знак величайшего приятья) -Подаренное князем платье:То бишь, камзол расцветки алой,Пошитый с роскошью немалой,Штаны, а также пояс к нимС отливом красно-золотымИ чудо-плащ, снегов белей,С отделкою из соболей...Восстав с постели, гость умылся,В наряд свой новый облачился,Всех живших в крепости смутив:Он был воистину красив!Тут вышел князь. "Ну, как вы спали?Я видел, вы вчера устали.Однако нам пора пойтиМолитву Богу вознести".И князь в часовню с гостем входит,Где очи к небесам возводитСлужитель божий – капеллан...С тех пор молитвы христианИ христианские обрядыГерой усвоил навсегда,О чем мы вам поведать рады...Меж тем роскошная едаИ дорогие вина ждалиПрибывшего в дубовом зале.... . . . . . . .Во время трапезы старикСпросил мальчишку напрямик,Кто он таков, откуда родом,Каким владеет он доходом.И Парцифаль ему, конечно,Все рассказал чистосердечно:О Герцелойде и роднойДалекой стороне лесной.Не позабыл и той минуты,Когда он взял кольцо Ешуты,Сигуну вспомнил, а потом,Как он за Круглым был столомУ короля Артура в Нанте,И под конец не умолчалО воинском своем таланте:О том, как Красный Итер пал...И князь при этом прослезился.Он гостя в сторону отвелИ рек: "Столь дивно ты расцвел,Сколь и чудесно ты родился!Ты славным рыцарем растешьПод знаком божьей благодати,Но иногда ты, рыцарь, все жГлупее малого дитяти.Чти память матери, но, боже,Мужчине, рыцарю, негожеНа каждом слове вспоминать,Чему его учила мать.Нет, до своих последних днейТы думай с трепетом о ней,Но этот трепет спрячь глубоко,Иначе высмеет жестокоТебя презренная толпа,Что беспощадна и тупа..."И мальчик понял: старец прав.А тот, немного переждав,Свою продолжил дальше речь:"Стремись священный стыд сберечь,Знай: без священного стыдаДуша – как птица без гнезда,Лишенная к тому же крыл..."И далее проговорил:"Будь милосерд и справедлив,К чужим ошибкам терпеливИ помни всюду и везде:Не оставляй людей в беде.Спеши, спеши на помощь к ним,К тем, кто обижен и гоним,Навек спознавшись с состраданьем,Как с первым рыцарским даяньем...Господне ждет благодаренье,Кто воспитал в себе смиренье!..Умерен будь! Сколь славен тот,Кто и не скряга и не мот!..С вопросами соваться бойся,А вопрошающим – откройся.При этом никогда не ври:Спросили – правду говори!..Вступая в бой, сомкни, мой милый,Великодушье с твердой силой!..Не смей, коль совесть дорога,Топтать лежачего врага,И если он тебе сдается,То и живым пусть остается!Ему поверив на слово,Ты отпусти несчастного!..Поверженных не обижай!..Чужие нравы уважай!Учись, мой рыцарь, с юных летБлюсти дворцовый этикет,А также рыцарский устав!..Вернувшись с боя, панцирь сняв,Умойся с тщанием, чтоб грязьОт ржавчины не завелась!..Прекрасным женщинам служи!..Любя, в любви убойся лжи!.."С волненьем Парцифаль внималИ молча, молча вспоминалМать, о которой на чужбинеВслух говорить не мог отныне!... . . . . . . . .Затем отвесил старцу онВ знак благодарности поклон:Урок был добрый им получен...Рек Гурнеманц: "Ты неразлучен,Сдается мне, с копьем своим?Но как же ты владеешь им?А щит как держишь? Нет, по мне,Висел бы он лучше на стене!"И старый князь воскликнул: "Ну-ка!Сейчас поймешь ты, что есть – наука!На плац! За мной! Сзывайте всех!Вперед! Борись за свой успех!..". . . . . . . . . .Наш Парцифаль сражался браво:Колол налево и направо.В нем, чья рука копье метала,Кровь Гамурета всклокотала,И признан был в конце концовОн самым сильным средь бойцов.. . . . . . . . . .И люди на него глядели.И вот уже в толпе галдели,Что рыцарь, посетивший их,И есть желаннейший жених...Заметим: дочь была у старца.Сия жемчужина Грагарца,Как майский день, нежна была.Увы! Одна она росла.Ее три брата в битвах пали. [72] Красавицу Лиасой звали.... . . . . . . . . .В Грагарце славном, в самом деле,Наш странник прожил две недели.Как бедную Лиасу жаль!Ее любимый ПарцифальВ Грагарце с нею не останется,Он к новым похожденьям тянется,К неведомым событьям.Супругами не быть им!Он ощущает странный зов,Идущий прямо с облаков,Зов, полный обещанья...Так пробил час прощанья.. . . . . . . . . .. . . . . . . . . .О, горемычная судьбина!И Гурнеманц, свой рок кляня,Воскликнул: "Знай, сегодня яЧетвертого теряю сына!..". . . . . . . . . .Но Парцифаль сказал: "Лиаса,Не плачь и жди иного часа,И коль того захочет рок,Я вновь вступлю на сей порог,Но не с поникшей головою,А рыцарства всего главою!Я имя господа прославлю,Христово рыцарство возглавлю,И лишь тогда на тебе женюсь,Если таким я сюда вернусь!.."...Князь обнял дорогого гостя,И слезы полились из глаз:"В четвертый раз бросаю кость я,Чтоб проиграть в четвертый раз!.."
48
...валезиец... – То есть житель вымышленного королевства Герцелойды – Валезии (Валуа).
49
И нас, баварцев... – У Кретьена де Труа в соответствующем месте сказано, что валлийцы более глупы, чем животные.
50
Ультерлек – от французского Утрелак, то есть «Заозерный».
51
Туркентальс – один из вассалов Парцифадя («Из долины турок», согласие этимологии).
52
Норгальс – вымышленное княжество (как и Валезия); это княжество (или королевство), совпадающее с северной частью Уэльса, часто упоминается в рыцарских романах.
53
Бразельянский лес. – То есть Броселианд, местность упоминаемая во многих рыцарских романах. Его отождествляют с лесным массивом близ Плоэрмеля на юге полуострова Бретань, в современном департаменте Морбиан.
54
Ешутой герцогиню звали... – У Кретьена этот персонаж (жена Орилуса де Лаландера) никак не назван. Полагают, что появление загадочного имени Ешута (Jeshut) связано с ошибочным прочтением французского текста, где сказано, что «дама лежала» (dame gisoit); так появилась «дама Ешута».
55
Орилус де Лаландер – искаженное французское Orgueilleux de la Lande, то есть «Гордец из Долины».
56
ami – друг (франц.).
57
Сигуна – дочь Киота и Шозианы, дочери Фримутеля и сестры короля Анфортаса, Треврицента, Репанс и Герцелойды.
58
Шионатуландер – внук Гурнеманца.
59
Твое прозванье – Парцифаль! – Имя героя восходит к имени его французского аналога Персеваля, что расшифровывается (во наивной средневековой этимологии) как «Пронизывающий долину» (perce val).
60
Кингривальс – главный город Норгальса.
61
Гартман фон Ауэ. – см. прим. 47. Вольфрам имеет в виду его куртуазные романы «Эрек» и «Ивэйн», восходящие к одноименным романам Кретьена да Труа.
62
Гиневра – в артуровских легендах жена короля Артура и дочь короля Леодогана (встречаются следующие варианты написания ее имени: Геньевра, Джиневра, Гвенивера и т. д.).
63
Энита – возлюбленная и жена юного рыцаря Эрека в романах Гартмана и Кретьена (Энида).
64
Карснафита. – У Кретьена ее зовут чаще Тарсенезидой, но встречается и такой вариант.
65
Нантес. – Весьма показательно, что столицей Артура Вольфрам называет вполне реальный северофранцузский город Нант, а не традиционные Камалот или Карлеон.
66
Карвеналь. – Так в романе современника Вольфрама Готфрида Страсбургского «Тристан» зовут воспитателя героя (во французских версиях – Гувернал или Горвенал).
67
Итер Красный. – В артуровских легендах и романах так зовут короля Корнуэльского (кельтский вариант – Эдерн); у Вольфрама он назван королем Кукумберландии (Камберленда, графства на границе Англии и Шотландии).
68
Иванет – паж при дворе короля Артура. Благодаря уменьшительному суффиксу его иногда принимают за молодого Ивэйна, однако это разные персонажи.
69
Кей, сенешаль... – Сенешаль – управляющий дворцовой челядью и одно из приближенных лиц короля в средневековой Франции. Согласно бретонским легендам, сенешалем Артура был его молочный брат Кей.
70
Куневара – сестра Орилуса де Лаландера. Ее имя можно расшифровать как «Верная роду».
71
Гурнеманц. – У Кретьена также появляется этот персонаж, воспитатель героя и дядя его возлюбленной (во французском романе он зовется Горнеманс из Горхаута). Столица Гурнеманца называется у Вольфрама Грагарцем.
72
...три брата в битвах пали. – Сыновей Гурнеманца звали: Шентафлур, Ласкойт и Гурегри (последний из них был отцом Шионатуландера, возлюбленного Сигункг). Большой роли в повествовании они не играют.
IV
– Меж тем пред ним зеленый луг.В свой красный панцирь он одет,Однако видит белый цветЗаместо красного: то разумНаходится в разладе с глазом.Сейчас герою моемуВсе в целом мире ни к чему.Любовь его томит, и в этом,Бесспорно, схож он с Гамуретом...Не зная сам, куда он едет,Одним живет, одним он бредит -Своею златовласой,Прекрасною Лиасой...Сквозь чащу путь его пролег.Спасибо, конь хоть быстроногИ, видно, так дорогу чует,Что здесь, в лесу, не заночуетСедок, покинувший Грагарц.... . . . . . . . . .И под вечер в страну Бробарц [73] Въезжает рыцарь благородный.Там, над рекою полноводной,Встал град престольный Пельрапер. [74] (Покойный ныне Тампентер [75] Был королем весьма достойным.Вослед за тем как умер он,Вступила дочь его на трон,Оставленный отцом покойным...)Переполох в престольном граде:Враги теснят, народ в осаде,Притом – еще одна беда:Так поднялась в реке вода,Что всех погубит наводненье.Надежда лишь на провиденье.Молясь спасителю Христу,Вскачь по висячему мостуГерой спешит, ведомый роком,Над взбаламученным потоком...Вода, ярясь, как зверь, рычала,Шальная буря мост качала,И он на самом делеНапоминал качели -Знакомый всем предмет игрыНеугомонной детворы,Летящий вниз, летящий вверх...Но этот мост был слишком ветх,И слишком стар, сплетен из веток,И создан вовсе не для деток...Да, бушевал и выл поток,Но стольный град уж недалек,И над пучиной буйных водГерой наш движется впередК правобережным скалам,Исхлестан ветром шалым...Но вдруг он видит незнакомыхБойцов в привязанных шеломах,Числом примерно в шестьдесят.«Эй! Стой! – кричат. – Нельзя! Назад!»Приняв за короля Кламида [76] Героя нашего, что с видаИ впрямь казался королем...Крик. Лязг мечей. И тут с конемСлучилось нечто. Все видали:Уперся конь, ни шагу дале.Дрожа, ушами он прядает,Храпит, копытом об земь бьет...Тут Парцифаль с коня слезаетИ под уздцы его ведет...Охрану словно бы стряхнуло!Изрядно воинство струхнуло,Решив: король непобедим,Уж верно, рать идет за ним.(Сие смекнул начальник стражиИ – в город! Стражники – туда же!..)Так Парцифаль защитный валБлагополучно миновал.Вот он в железные воротаСтучит, гремя дверным кольцом:«Открой!..» С испуганным лицомВ оконце появился кто-то.И девушка, тонка, бела,Словами за сердце хватает:"Коль нам желаете вы зла,Нам и без вас его хватает!"И Парцифаль вскричал в ответ:"Желаю зла?! Поверьте – нет!Своими докажу делами,Что всей душой жалею вас,А также то, что здесь, сейчас,Слуга ваш верный перед вами!.."Речь незнакомца услыхав,Бежит привратница стремглавК королеве во дворецПоведать, что настал конецИх бедам и невзгодамС чудесного юнца приходом -Венцом Христовой доброты...И вот ворота отперты,И в город Парцифаль въезжает.... . . . . . . . .Юное сердце его поражаетВид этих улиц, этих лиц.Здесь нет страданиям границ...Взвалив оружие на спины,Бредут усталые мужчины,Защитники родной страны.Их жены, словно смерть, бледныИ малые их дети тают...Людей от голода шатает:Все перерезаны пути,И крошки хлеба не найти.И нет ни мяса там, ни сыра.(Губами, что не знают жира,На чаше с влагой никогдаВы не оставите следа...)О, эти немощные рты!О, втянутые животы!О, женщин высохшие груди!Какую муку терпят люди!..О, желтая на лицах кожа(Что на мадьярскую похожа [77] )!О, складки скорбные морщин!..И женщин жаль... И жаль мужчин.... . . . . . . . .Но я-то что о них радею?В том доме, коим я владею,Где я хозяином зовусь,Где, не спросясь, за стол сажусь,Мышам приходится несладко.На что их воровская хватка,И ловкость, и проворство их,Коль пусто в наших кладовыхИ поживиться нечем?.. Я же,Хоть не кормлюсь посредством кражиИ в кухню запросто вхожу,Сам иногда не нахожуЧего-либо съестного.И в том даю вам слово,Что часто голодает, ах...Кто?.. Я! Вольфрам фон Эшенбах!. . . . . . . . .. . . . . . . . .И так прознали жителиО молодом воителе,Который прибыл в город к ним,Ниспослан господом самимИ вновь надежда ожилаВ них, чья судьба столь тяжела.... . . . . . . . .С большими почестями онБыл к королеве приведен,К прекраснейшей Кондвирамур... [78] Возвышеннейшая из натур,Она, безмерно справедлива,Была божественно красива,Столь величава, столь мила -Изольд [79] обеих превзошла,Столь красотою знаменита,Что Куневара и Энита,И все красавицы землиС ней состязаться не могли...На рыцаря она взглянула,Ему приветственно кивнула,А тот, застыв, молчит... ОнаУдивлена,уязвлена.Ее смущенью нет предела."Ужель свое свершили делоЗлосчастный голод и усталость?И ничего уж не осталосьОт прежней красоты моей?..Мертвы ланиты без румянца..."Слова запомнив Гурнеманца,Молчит наш рыцарь перед ней.(Нам с вами, стало быть, известно:Герой решил не забыватьСовет, что рыцарю невместноВопросы первым задавать...Итак, понявши, в чем причина,К рассказу вновь перехожу...)Сопровождали госпожуДва седовласых паладина.... . . . . . . . .Она подумала: "Ну, что ж,Ты вправду молод и хорош,Однако все молчать изволишь.Молчи... Но ты здесь гость всего лишь,А я хозяйка. Значит, я,Обычай рыцарский храня,Тебе свою оказываю милость,В уста тебя поцеловав,В сознанье королевских прав..."И как ей вздумалось, так и случилось.Затем промолвила она:"Мой рыцарь, я спросить должна:Откуда прибыли, и кто вы,И нам ли вы служить готовы?..""Владычица, еще сегодняС тем, кто всех в мире благородней,Я распрощался... Доложу,Что из Грагарца путь держу.Князь Гурнеманц Грагарцем правит.Разлука с ним мне душу давит.Однако, волю дав слезам,Ушел я странствовать... И к вамБыл занесен самой судьбою...Я счастлив вашим стать слугою!.."И, пораженная немало,Кондвирамур ему внимала."Сейчас мне, рыцарь, не до шуток!В пути вы не были и дня,А от Грагарца до меняПо меньшей мере трое суток!..Но расскажите, бога ради,Как там Лиаса? Что – мой дядя?Князь Гурнеманц достойный -Брат матери моей покойной.Вы разве этого не знали?.."И Парцифаль ответил ей:"Князь Гурнеманц в большой печали.Трех потерял он сыновей...""Ах, за меня они сражались!Я над убийцею не сжалюсь!Коварство короля КламидаМной не простится никогда,Поскольку тяжела беда,Но трижды тяжелей обида!..А вас я с радостью приму.Вы, поступив ко мне на службу,Могли бы дружбою на дружбуОтветить дяде моему.Наш край в несчастье пребывает:К нам провиант не прибывает,И хлеба, сыра, мясаКончаются запасы...Кламидов сенешаль Кингрун [80] Наш город задушил осадой,И каждый, стар он или юн,Простился мысленно с пощадой.Здесь умереть любой готов,Но в рабстве жить нам нет охоты...""Примите дюжину хлебовОт дяди вашего Кийота, [81]– Промолвил старый паладин.
– Пусть поубавят ваши мукиБочонки сих заморских винДа и окорока. Три штуки..."Подобный же подарок шлетДругой сородич – Манфилот. [82] . . . . . . . . .Но Парцифаль, гласят преданья,Просил распределить даяньяСредь голодающих людей,Оставивши себе и ейВсего лишь тонкий ломтик хлеба...И пусть благословит их небо!..Людьми полученный припасХоть скуден был, но многих спас.Однако, всем на горе,И он был съеден вскоре...Народ в могилу погружался...Один лишь Парцифаль держалсяСил у него хваталоЖить... Жить во что б ни стало!. . . . . . . . .Теперь пора бы рассказать,Как Парцифаль улегся спать.Быть может, на соломеУснул безвестный дворянин?Нет! На мягчайшей из перпнУ королевы в доме!Сиянье свеч слепило взор,И драгоценнейший ковер,Что королевой послан,Был на полу разостлан.Он рыцарей отправил прочь...Слуга спешит ему помочьРазлечься, расстегнуться,Раздеться и разуться...Но вскорости проснулся онЗатем, что сладкий этот сонБыл прерван чьим-то плачем -Потоком слез горячим...Тут происходит то, о чемМы честный разговор начнем...Прелестную КондвирамурВел к Парцифалю не Амур.Она блюла свой стыд девичий,Не собираясь стать добычейЗлокозненной игры страстей...Был в полной мере ведом ейСвященный трепет пред границейМежду женою и девицей.И к Парцифалю дева шлаС надеждою, что в нем нашла,Не пошатнув законов девства,Оплот, защиту королевства.Не муж сейчас ей нужен! Нет!Мужской ей надобен совет.За свой народ она просила,Чтобы влилась мужская силаВ его слабеющую кровь...И что ей страсти! Что любовь!..Она идет походкой смелойВ одной сорочке тонкой, белой,И это ей – вернейший щит,Что от бесчестья защитит...Она служанок отпустила,Тихонько в комнату вступила,Сама пылая, как костер,И опустилась на ковер,Рыданьем спящего тревожа,Встав на колени подле ложа.... . . . . . . . .Он пробудился – сон долой."Вы на коленях? Предо мной?Стоять коленопреклоненнойВозможно лишь перед МадоннойДа перед господом ХристомИли во храме пред крестом.Я был бы счастлив, если б селиВы хоть на край моей постели...". . . . . . . . .И дева молвила тогда:"Мой друг, лишь крайняя нуждаМне обратиться к вам велела..."Так вник наш рыцарь в сущность дела..."Едва скончался мой отец,Кламид пытался под венецМеня насильно повести...Я пытки адские снестиБыла скорей готова,Чем выйти за такогоЗлодея, зверя, подлеца.Отдать ему престол отца?!Я, не моргнув и глазом,Ответила отказом.... . . . . . . . .Тут он мне объявил войнуИ разорил мою страну,И сенешаль его с ним вместеТворят кровавые бесчестья.Ах, нет надежды никакой -На вечный разве что покой...В тисках отчаянья и гневаЯ погибаю, видит Бог...""Но чем, скажите, я бы могПолезным быть вам, королева?..". . . . . . . . .И, посмотрев на Парцифаля,Она промолвила, моля:"Избавьте нас от короляИ мерзостного сенешаля!..Отпор противнику утроив,Я лучших хороню героев.Но, нашу не осилив рать,Он мнит меня измором взятьИ этот город осаждает.Кондвирамур, он рассуждает,Уступит!.. Радуйся, жених!..Но лучше с башен крепостныхВсех нас пусть сбросят в ров бездонный,Чем сделкой, якобы законной,Скреплю бесчестье и позор!.."К ней руки Парцифаль простер:"Мне все равно, – он говорит, -Кто сей Кингрун, француз иль брит,Какого он происхожденья, -Ему не будет снисхожденья!Я призову его к суду,С дороги правой не сойдуИ стану вам служить всей силой,Безропотно служить, покаУдержит меч моя рукаИль сам не буду взят могилой!.."Кончалась ночь, забрезжил день,Когда неслышная, как тень,Она ушла без промедленья,Исполненная умиленьяИ благодарности к нему,К Парцифалю моему,С которого весь сон согнало.А солнце между тем вставалоИ зажигало небосклон.И мерный колокольный звонНа башне зазвучал соборной,Скликая в храм народ упорныйСквозь дыма черную завесуНа утреннюю мессу.И наш герой вступает в храм,Где, обращаясь к небесам,Народ святую молит девуСпасти их край, их королеву.И тотчас повелел герой:«Оружье мне! И панцирь мой!»Святая жажда сталиПроснулась в Парцифале.Едва он сжал копье в руке,Как показались вдалеке,Без права и закона,Кламидовы знамена.Вновь супротивник наседал,Всех впереди Кингрун скакал...Но посмотрите, кто тамПомчался к городским воротам?Воспрянь, несчастная земля!Сын Гамурета-короляСпешит на поле брани.Молитесь, горожане,За вашего спасителя,Христовой доброты носителя!..Итак, мы видим Парцифаля,Летящего на сенешаля.Их кони вздыбились... С натугиНа брюхе лопнули подпруги.Что ж. Верно, суждено обоимДовольствоваться пешим боем.И лязгнули мечи... ПричемВпервые действовать мечомГерою выпало сегодня.(О, тайна промысла господня!..). . . . . . . . .Они сражались горячо.Кингруну Парцифаль плечоНасквозь пронзил с наскокаИ наказал его жестоко:Из раны кровь рекой течет.Сколь прежний призрачен почет!(Лишь оставаясь невредимым,Слыл сенешаль непобедимым,И тем он славу приобрел,Что шестерых он поборолЕдинственным ударом...)Все это прах теперь! Все даром!Кингрун от потрясенья нем.Какой позор! Изрублен шлем,И с головою обнаженнойЛежит он раненный, сраженный.Нет, честь былую не вернуть!Встал Парцифаль ему на грудь.Кингрун, признавши пораженье,Героя просит в униженьеЕго, презренного, спасти.Он, дескать, счастлив перейтиК такому рыцарю на службу,Он явит преданность и дружбу,Пусть Парцифаль его поймет,К себе пускай его наймет...На то последовал отказ."Пошлю я к Гурнеманцу вас.Ему на верность присягнетеИ этим честь себе вернете!""Нет, – молвил сенешаль-злодей, -Уж лучше ты меня убей!Я – страшных мук его причина,Казнил его старшого сына!"Рек Парцифаль в немалом гневе:"Так присягните королеве,С Кламидом навсегда порвав!""О, сколь мой победитель прав!Но буду ль принят здесь? Едва ли.Меня бы люди разорвалиВ куски за то, что столько слезЯ краю этому принес!.."Какое тут принять решенье,Когда одни лишь прегрешеньяВ сей жизни сенешаль свершил?И все же Парцифаль решил:"Вы станете служить однойПрекрасной даме, чтимой мной.Ее обидели ужасноИз-за меня... И громогласноВы скажете, явившись к ней,Что в мыслях до скончанья днейЯ не расстанусь с Куневарой,Что жаркий пламень мести яройВ груди не только не угас,А все сильнее каждый час.Отмщение настанет!Скажите, не устанетОн, Парцифаль, мечтать о ней,Которую обидел Кей.И помните: я вам велюСлужить Артуру-королю.Его не покидайте,Поклон мой низкий передайте.Вовеки слава и хвалаГероям Круглого стола!.."Так, покорившись новой доле,Кингрун печально съехал с поля.. . . . . . . . .. . . . . . . . .И вражьи отошли войска,Понявши, что навернякаВзять город не придется:Они – без полководца!... . . . . . . . .А Парцифаль спешит назадК Кондвирамур в престольный град,Где слух прошел средь горожан,Мол, властелин нам Богом дан,Какого сроду мы не знали.Он словно выкован из стали,А сердцем добр и справедлив,При этом молод и красив,И ясно всем без спора:Сыграют свадьбу скоро!..Меж тем Кондвирамур самаОт Парцифаля без умаИ говорит народу:"Глядели вы, как в воду.Скажу вам без обману:Его женой я стану.Лишь он моя отрада,И нам другого короля не надо!.."И при всеобщем ликованьеНе поскупилась на лобзанье,Героя крепко обняла,Она доспехи с него сняла,Омыла ключевой водоюДа угостила бы едою,Но в городе на самом делеДавно уж все припасы съели...Нет хлеба и для короля!..Вдруг два чудесных корабляС коричневыми парусамиПод пасмурными небесамиКо брегу буря принесла.Людей Господня длань спасла.На кораблях – бесценный груз:Питье, еда на всякий вкус.Тут весь народ, и стар и мал,Толпою в гавань побежал,И все страшны были собой,Все поражали худобой,Как лист осенний невесомы,Как ветром, голодом несомы.Кричали все: «Еда! Еда!..»И приключилась бы беда,Когда бы маршал престарелый,В таких делах понаторелый,Не оградил в конце концовОт разграбления купцов,А корабли от разоренья.Он, с целью умиротворенья,Купцам явиться повелелК тому, кто городом владел...Стоят купцы пред Парцифалем:«Как буря стихнет, мы отчалим».А он им говорит: "Ну, что ж.Слыхать, товар у вас хорош.Весь груз за три цены скупаю!.."Эх, вот душа-то нескупая!. . . . . . . . .Народ он щедро угощал.Тем, кто особо отощал,Велел он есть помалу -Отнюдь не до отвалу,А чтоб у этих горемыкСперва желудок попривык,Пред тем как стать набитым,К кушаньям забытым...Но вот пора ложиться спать..."Вы с королевою в кроватьСовместно нынче ляжете?Двоим стелить прикажете?"Жених с невестой молвят: «Да...»Ночная вспыхнула звезда...С задумчивым и чистым взглядомЛежит он с королевой рядом,Лежит, почти не шевелясьИ прикоснуться к ней боясь.При всем своем очарованьеОн вызвал бы негодованьеИ озлобленье многих дам,Что часто беспощадны к нам,Своим любовникам желанным:Прибегнув к способам обманным,Притворно молят нас: «Не тронь!»Чтоб пуще в нас разжечь огонь...Они нас нежат да голубятИ, ненасытные, нас губят,Упав любовнику на грудь,Полночи не дают уснуть...Нет в этом чувстве настоящего!..Кто любит, любит ненавязчиво,И я еще открою вамПриметы благородных дам...Любезен им с извечных порПред сном любовный разговор,Не долгий и не краткий,Но непременно сладкий...А валезиец наш без дрожиСейчас лежит на брачном ложе.Он Красным Рыцарем прослыл,Но до поры сдержал свой пыл,Кондвирамур сей ночью длиннойОставив девою невинной.И тем не менее онаУже теперь его жена.И чтобы видел весь дворец,На голове ее – венец,Особо достоверный знакТого, что в ночь свершился брак...И, щедростью своей горда,Она супругу городаИ баснословные именьяДарует в вечное владенье...Два дня, две ночи пролетели.И вот к супружеской постелиНеслышно третья ночь идет.Их близости настал черед.Он вспомнил матери советыИ Гурнеманцевы заветы,Что муж с женой – едина плотьИ так установил господь...Сплелись их жаркие тела,Их страсть, как пламя, обожгла,И выпит был глоток медовый -Обряд извечный и вечно новый(Здесь трижды сладостный, тем боле,Что дело обошлось без боли...). . . . . . . . . .Но слушайте! Король КламидЕще близ крепости стоит.Сил у него премного,И покарать он хочет строгоТех, кто пленил его Кингруна,В надежде, что фортунаНе подведет на этот раз.Он войску отдает приказ:"Вперед! Вперед! Не ждите!Штурмуйте! Бейте! Жгите!..". . . . . . . . . .Ну, что же! Коли бой, так бой!Осатанелой бури вой.Знамена и копья смешались,Казалось, что все помешались.На поле истерзанном здешнемМеж внутренним войском и внешнимИдет беспощадная схватка,Причем горожанам несладко.Но духом они воспряли,Услышав, как меч ПарцифаляПо шлемам противника лупит,И в крепость противник не вступит!Смятенье во вражеском стане:Отважные горожане,Охвачены пылом борьбы,Огромные валят дубы,Канатами их обвивают,В них острые колья вбивают.Колеса вращают валы,Со стен опуская стволы,Подобие гребня тяжелого,Штурмующим прямо на головы...Но от рассказа о войнеПора бы возвратиться мнеК Кингруну-сенешалю...Его мы где-то затеряли.А в это время сенешальВступает в замок Карминаль, [83] В лесу дремучем Бразельянском,В краю Артуровом, бретанском.Пред Куневарой он предстал:"Меня к вам Парцифаль прислал,Все ваши исполнять веленьяИ отомстить за оскорбленье,Что было вам нанесено...Не смыто черное пятно!И Парцифаль скорбит об этом,Мечтая с действенным ответомК тем, кто обидел вас, прийти,Все счеты наконец свести!"И Куневара вся зарделась.Поймите же, как ей хотелосьСейчас обнять объятьем страстнымТого, кто Рыцарем стал Красным...Вдруг сам король Артур явился.Кингрун почтительно склонилсяИ пресмнрепно доложил,Кто он таков, кому служилИ по какой причинеЗдесь пребывает ныне.... . . . . . . . . .А вскорости коварный КейКипгруну крикнул: "Кто там! Эй!Кингрун?! Позволь! Да ты ли это?Послушай, не конец ли светаУже воистину настал?Кингрун разбит! Кингрун устал!Кингрун врагов не побеждает,Своим врагам он угождает!Слыхал я, ты сражался пешим...Пойдем, несчастную утешим,И возместим ей, бога ради,Ущерб в размере двух оладий,Я ей велю оладьи спечь,Чтобы от мрачных дум отвлечь..."Так он «раскаялся», проклятый,Премерзкий соглядатай.. . . . . . . . . .А бой тем временем идет.Не взявши городских ворот,Кламид штурмует крепость с тыла,И ненависть в нем не остыла.... . . . . . . . . .Но Парцифаль его теснит,И вот, в отчаянье, КламидНа поединок вызываетТого, кто сердце ему разрывает,Явив столь редкостное упорство.Так пусть решит единоборство,Кому достанется сей град!..Парцифаль и горд и радВновь проявить отвагуВ служенье истинному благу.... . . . . . . . . .. . . . . . . . . .И вот сошлись они! Сошлись!Земля и небо сотряслись.Нет счета ранам и ушибам.Из шлемов – искры! Мир весь – дыбом!От конских тел – горячий пар!Удар! Удар! И вновь удар!Дышать сражающимся нечем,Щитов прекрасных не сберечь им.Кламид сначала напирал,Но видят все: он проиграл.И – поражения влиянье -Случилось кровоизлиянье:Кровь у Кламида, как ручей,Течет из носа и ушей.И, этой кровью обагренный,Стал темно-красным луг зеленый...Король сорвал с себя забрало -В волненье сердце замирало,Но Парцифаль спокойно рек:"Умри хотя б, как человек,О злой источник горьких слез,Кто столько бедствий всем принес!Но ты, наказанный с позором,Грозить разбоем и разоромМоей жене не сможешь впредь.Учись достойно умереть!..""О юный рыцарь благородный!В моей груди, как смерть, холодной,Иссякла давняя вражда...Сим – предаюсь вам навсегда...Так сжальтесь надо мной!.. Отныне,Приняв господни благостыни,Ваш край чудесно заживет,Любая рана заживет.А я... Я смерть ношу в себе,Злосчастной отданный судьбе:И ту, кого благословляю,Вам я в супруги оставляю!.."Тут Парцифаль припомнил сноваВ Грагарце слышанное слово,Как Гурнеманц учил егоНе трогать пленника того,Который в плен живым сдается,Мол, пусть живым и остается,И рек: "Отцу моей ЛиасыТотчас же, с этого же часа,На верность свято присягни!..""Нет, нет! В дугу меня согни,Убей, как жалкую собаку,Топчи, распни меня, однакоЛюбую вынесу беду,Но к Гурнеманцу не пойду!Я – в том душа моя повинна -Убил его меньшого сына!За смерть он смертью мне заплатит...Ах, неужели вам не хватитМне в отомщенье одногоБесчестья злого моего?..""Ну, что ж, твой страх я поубавлю,К Артуру-королю отправлюСлужить красавице одной.Она когда-то надо мнойБеззлобно посмеялась.За это ей досталосьОт сенешаля Кея:Рука сего злодеяВ преступном гневе поднялась...В тот миг во мне отозваласьБоль, что познала Куневара.И только месть, и только кара,И только беспощадный судОбидчика отныне ждут!Ничто не будет прощено.Так выбирай из двух одно:Служенье Куневаре нежнойИль ужас казни неизбежной!.."Кламид сказал: "Я жить хочуИ к Куневаре поскачу!Зато сюда мне нет возврата...Вот – справедливая расплатаЗа мной содеянное зло..."А Парцифаль вскочил в седло:Прыг! – ногу в стремя не вдевая!И передышки не даваяКоню, он поспешил назадК Кондвирамур в престольный град,Где ликовало все и пело,Предавшись радости всецело.. . . . . . . . . .. . . . . . . . . .За Круглым сидючи столом,Кламид рассказывал о том,Что многие уже слыхали:О валезийце Парцифале,Который грозен, хоть и юн.(Да, подтвердить бы мог Кингрун.Сколь тяжелы его удары!..)Нет меры счастью Куневары.И только Кея-сенешаляВсе эти новости смущали.... . . . . . . . . .Но возвратимся вслед за мноюТуда, где Парцифаль страноюДостойно правил; где теперьВзамен пожаров, бед, потерьВсе оживало, расцветалоИ людям жить вольготней стало.Слышны повсюду песни, смех,Веселье на душе у всех.Наследство Тампентера зятьВелел всем подданным своим раздатьА пострадавшим – особливо.И это было справедливо.Он слугами любим своими.Все славят Парцифаля имя.При этом он не забывал,Что кровью мир завоевал,Что может всякое случиться,И укреплять велел границы...Так постепенно, день за днем,Везде росла молва о нем...А королева что? Конечно,Супруга счастлива сердечно,И впрямь: всю землю обойдешь,Такого мужа не найдешь.Лишь только им она дышала,Ничто любви их не мешало...Безмерно жаль мне тех двоих!Да. Надвигается на нихРазлуки час неотвратимый.Жену покинет муж любимый,Который спас ее странуИ самое ее когда-то...Но нет! Она не виновата.Оставил он ее одну!Итак, однажды, на восходе,Король при всем честном народеСказал возлюбленной жене:"Надеюсь, что ты веришь мне,Что я души в тебе не чаю.Но я без матушки скучаю,Душа моя без нее иссохла,Сердце мое без нее заглохло,И жить не в силах я, не зная,Где матушка моя родная.Позволь ненадолго уйти,Дабы родную мать найти,А если по пути случитсяМне в ратном деле отличиться,То знай, что образом твоимЯ вдохновлен был и храним!.."Кондвирамур его любила,Словечко каждое ловила,Что Парцифаль произносил.Перечить у нее нет сил.Она все стерпит, все снесет,Но от тоски его спасет.И говорит: "Иди, мой милый!Лети, мой сокол быстрокрылый!"При этом, как гласит преданье,Смогла сдержать она рыданье,Целуя мужа дорогого...Так в дальний путь пустился сноваОтважный Гамуретов сын:На этот раз совсем один...
73
Бробарц – страна Кондвирамур. Отождествлять ее с Брабантом вряд ли возможно.
74
Пельрапер – немецкая транскрипция французского названия Борепер иди Бельрепер (Beaurepaire), что значит «Прекрасный приют». У Кретьена так называется замок возлюбленной Персеваля.
75
Тампентер – отец Кондвирамур. У Кретьена он никак не назван.
76
Кламид – король Истертерры. В романе Кретьена он зовется Кламаде (Clamadeu), что значит «Призывающий бога».
77
...на мадьярскую похожа, – Нападению венгров не раз на протяжении средневековья подвергались южнонемецкие и французские земли. Отряды воинственных венгров наводили ужас на население.
78
Кондвирамур. – Ее имя может быть переведено как «Созданная для любви» (или «Постоянная в любви»). У Кретьена возлюбленную героя зовут Бланшефлер (то есть «Белый цветок»).
79
...Изольд обеих... – То есть Изольду Белокурую, возлюбленную Тристана, и Изольду Белорукую, его жену.
80
Кингрун. – У Кретьена этот персонаж носит имя Энгижерон.
81
Кийот – отец Сигуны. Он обычно называется Кийотом из Кателанга (то есть Каталонии).
82
Манфилот – брат Кийота и дядя Кондвирамур.
83
...замок Карминаль... – Этот замок в Бразельянском лесу служил обычно королю Артуру пристанищем во время охоты.
V
– Не пользу он принес, а вред:Ведь только при одном условьеМог господин вернуть себе здоровье...)Меж тем закончен странный бал,И гости покидают зал,Как бы спеша скорей отсюда.И слуги кубки и сосудыУносят с каждого стола.И кто последней в зал вошла,Уходит первой... Парцифалю,Владельцу замка и ГраалюОтвесив царственный поклон...Герой понуро вышел вон.(Ах, неспроста он так печален...)Но вот в одной из ближних спаленОн примечает старика.(Кто это? Помолчим пока.Потом, когда настанет время,Вы познакомитесь со всеми,Кто вам доселе незнаком:И с этим дивным стариком,Чья борода была,Как иней утренний, бела,И с этим королем несчастным,К моей истории причастным...)Пока же слышит наш пришелец,Как замка дивного владелецСказал: "Должно быть, вы усталиИ, мнится мне, давно не спали.Ступайте же! Уж поздний час,Постель постелена для вас..."Гость был сражен такой заботой.Но сводит рот его зевотой,И сон уже смежает очи.Хозяин молвит: «Доброй ночи!»И в спальню входит наш герой.Клянусь, что не было второйТакой роскошной спальни чудной:Блеск золотой, свет изумрудныйВолшебно падал на постель...Подумать только: неужельБогатство в мире есть такое?Не нахожу себе покоя,Дворец описывая сейПри вечной бедности моей!..Итак, он с королем рассталсяИ в комнате один остался,Сказав послушной свите:«Я спать ложусь. Вы тоже спите...»Но тут пажи вбежалиИ обувь с ног его усталых сняли,И, скинув облаченье,Почувствовал он облегченье.Но сразу обомлел, узревЧетырех прекрасных дев,Возникших на порогеВ таинственном чертоге...Он живо – шмыг под одеяло.Но так лицо его сияло,Что даже и не при свечахОн отражался в их очах.Смиренно девы попросили,Чтобы, дремоту пересиля,Он подкрепился перед сномСначала тутовым вином, [91] Затем пленительным, прохладным,Пьянящим соком винограднымИ чтоб отведал от плодов,Из райских присланных садов.... . . . . . . . .Чуть закусив, он сном забылся.Слуга тихонько удалился,А вслед за ним и девы – прочь...Так юный рыцарь встретил ночь.Он спал... Но скверно, неуютно.Из мрака выплывало смутноОдно виденье за другим...Храпит горячий конь под нимИ все куда-то мчится, мчится,Не может приостановиться...(Я даже умереть готов,Чтоб не видать подобных снов.)Вот он немного покачнулся:Наверно, ранен?.. И очнулся.В окно чудесный день глядел."Эй! Кто здесь? Кто меня раздел?А слуги где? И свита?.."В ответ – ни звука. Дверь закрыта.Он ничего не понималИ тотчас снова задремал.Когда же он опять проснулся,От удивленья ужаснулся:Ярчайший полдень на дворе,А у постели, на ковре,Доспехи красные лежали,Те, что ему принадлежали,И тут же – два меча. ПричемОдин меч – был его мечом,Испытанным и старым,Зато другой был – даромВладельца замка. Вот в чем суть!..Герою в сердце вкралась жуть:"Сон, видимо, был в руку.Я обречен на муку,На испытание войной.Войну сулил мне сон ночной,И бой, возможно, грянетСкорей, чем снова ночь настанет!..Что ж, я с охотой бой приму,В надежде угодить емуИ в угождение жене,Чей дивный плащ сейчас на мне...Однако сердцем и мечтойПринадлежу не ей, а той,Кого супругою зову,Чьим светлым обликом живу,Кто красотою вешнейЕще прекрасней здешней!.."Он сделал все, что долг велел:Доспехи бранные наделИ, опоясавшись мечами,Сверкнул воинственно очами,Готовый встретиться с врагом,И вышел. Чуть ли не бегомЧерез дворцовые покои.Но диво, диво-то какое!Во всем дворце нет ни души,Все словно замерло в тиши.И за окном нет никого,Лишь быстроногий конь егоСтоит, привязанный к перилам.Все выглядит мертвым и унылым.Наш рыцарь в дом вбегает снова -Молчанье, глуше гробового.Герой спешит из зала в зал:В оцепенении молчалДом, где вчера еще шумели гости.Герой Парцифаль вскричал от злости;И с криком выбегает вон!Вдруг нечто замечает он:Распахнуты в саду ворота,Как если б распахнул их кто-то.Трава потоптана. Глядит -Да тут все сплошь следы копыт!Видать, ворота отворились,Чтобы гости удалились...Что ж, делать нечего. И онДворец покинуть принужден,Причем без промедленья.Вдруг страж, стоявший в отдаленье,От посторонних скрытый глаз,Мост опустив, сказал: "Для васПусть день померкнет ясный!Пришелец вы злосчастный,Вас злобный рок сюда занес!Вопрос! Всего один вопросЗадать вам стоило, и крутоВсе изменилось бы в минуту.Но вы не для славы рожденыИ слыть глупцом осуждены!.."Герой Парцифаль чуть не плачет:"Страж, что же это все значит?Что за вопрос? Кому? Зачем?.."Но страж молчит. Он снова нем,Как если б сон объял его...Не называет никого.И понял Парцифаль в тот миг(Хотя всего и не постиг),Что он в полной изведает мереПечали, несчастья, потери,Судьбу беспредельно злуюВ оплату за радость былую..."Ну, а пока – вперед, вперед!К тем, кто, наверно, бой ведет,Предписанный всевышним.Я там не буду лишним, иСредь тех, кого я полюбил,Обласкан кем и принят был(Мне вечер памятен вчерашний),Драться я стану еще бесстрашнейЗа дорогую госпожу,А господину докажу,Сколь я ему благодаренЗа меч, что мне им подарен..."Он разглядел следы подков,Сел на коня – и был таков,Души моей герой любимый,Бесчестья враг непримиримый.И я его не оскорблюТем, что не скрою, сколь скорблю:Пошто он в замке не остался?.....Итак, сперва широкий стлалсяПуть перед рыцарем моим.Однако рок неотвратим,Чем глубже в лес, тем путь все уже,Смеркаться начало к тому же,Беда грозит со всех сторон.Вдруг женский голос слышит он:Дева на ветви древа сидела,Набальзамированное телоУбитого друга в объятьях держа.(Слушая это, от горя дрожа,Вы испытаете потрясенье -Иначе вам не видать спасенья...)Он сразу ее не смог узнать,Хоть у их матерей одна была мать...Верность!.. Но верность была здесь иная:Не земная верность, а неземная...И Парцифаль поклонился ей."Госпожа, – он сказал, – душою всейЯ сочувствую вашей печали безмерной.Повелите служить вам – слуга я ваш верный!.."Она благодарит с отчаяньем во взоре(Как все благодарят сочувствующих в горе):"Кто вы? Из какой вы земли?Как в эту чащу вы забрели?Люди чужие здесь редко бывали,А заблудившихся убивали.Мне приходилось видать самойТех, кто уже не вернется домой:В крови лежали их тела.Ужасные здесь творятся дела.Скачите же прочь под покровом ночи!И путь постарайтесь найти короче.Вы молоды. И собой хороши.Что же вы делали в этой глуши.""Госпожа, обо мне не думайте худо.Но, пожалуй, не дальше версты отсюдаЗамок стоит за стеной крепостной.Странный случай вышел со мной...Оказался я в зале волшебно богатом,Где все жемчугами светилось да златом,А какие там яства! И вина! О, боже!..Это было все только вчера. Не позже...""Не шутите над девой несчастной.Вы шутник, да притом опасный,В этом я присягнуть готова.Здесь за тридцать верст нет жилья никакого,А не то чтобы за версту...Вы – по вашему видно щиту -Рыцарь явно не здешний, заезжий...Ну, а замок-то, замок-то где же?Клянусь, что ни ночью вчерашней, ни днемВы в нем быть не могли, да и не были в нем.И, конечно, не тот вы имели в виду,Где, на счастье одним, а другим на беду,Всевозможнейших благ земных преизбыток:Любое блюдо, любой напиток.Но чтоб в замок этот попасть,Не нужны ни усердье, ни власть,Ни удача, ни разум могучий, -Лишь судьбой уготованный случай.В неведенье священномПриходят к этим стенам.Зовется замок Мунсальвеш, [92] А местность – Терредесальвеш, [93] Сия земля, которойАнфортас правит хворый... [94] Он смерти, говорят, бледней,Он скован ею, дышит ей,Болезнь его томит и гложет.Ни ходить, ни стоять он не может,Ни лежать, ни сидеть, ни скакать на коне, -Лишь полулежать, прислонившись к стене.Но если вправду вы попалиВ Мунсальвеш и в тронном залеУвидали бы короля,Воспряла здешняя земля,Поскольку ваше появленьеИ означало б исцеленьеАнфортаса..." – "Я видел там, -Рек Парцифаль, – прекрасных дамСреди сверканья зала..."И тут она его узналаПо голосу: "Ты – Парцифаль!Так, значит, видел ты ГраальИ короля, что был столь мрачен?Высокий жребий тебе назначен!Спеши отраднейшую вестьМне в утешенье преподнестьИ объяви: король спасен,А ты навеки вознесен,И с этого мгновеньяВ твоем повиновеньеВесь мир, все земли, все и вся.Ты для чудесных дел родилсяИ станешь королем Грааля!.."«Как вы меня узнали?»"Как?! Вспомни: это я была,Кто Парцифалем тебя нарекла...С тобой в родстве я состою,Я чтила матушку твою,Ей матушка моя – сестра,Вся – святость, вся полна добра,Она, оплаканная мной,Была венцом красы земной...Скажи, не ты ль мне сострадал,Узнав, что бедный друг мой пал,С кем я расстаться не могуИ смертный сон его стерегу,Не ведая успокоенья.Нет! С каждым днем мои мученьяВсе тягостнее, все страшней!.."Герой Парцифаль ответил ей:"О, страшен мне твой лик усталый!Стал мертв и бледен рот твой алый.Ужель зовешься ты Сигуной,Которую знал я прекрасной, юной?Не в Бразельянском ли лесуСвою оставила ты красу?Кудри твои поредели,Жизнь в тебе – на последнем пределе,Лицо твое бескровно.Мне ясно одно безусловно:Предать земле сей труп должны мы!Воистину невыносимыСтраданья, что познала ты,Смиренный ангел доброты!..". . . . . . . . .Навзрыд Сигуна зарыдала:"Я долго, долго ожидалаПредсказанного избавленья.Так вот оно: в твоем явленье!Коль тот страдалец исцелен,Мой дух, что птица, окрылен,И я упьюсь святой усладой.Так молви, так обрадуйИзвестием, что там, где был,Вопрос задать ты не забыл!.."«Спросить я не решился!..»"Знай: ты всего лишился!..О я, распятая судьбой,Зачем я встретилась с тобой?Зачем не промолчалаС самого начала?Подумать только, что видалиГлаза твои в том волшебном зале!Копье, сочащееся кровью,Хозяина в странном нездоровье,Рубины, золото, хрусталь,Наконец, святой Грааль!Ты блюда дивные едал,Ты столько, столько повидалИ доброго и злого -И не спросил ни слова?!О, гнусное отродье волчье!Душа, отравленная желчью!Узревши короля в несчастье,Вопрос, исполненный участья,Ты должен, должен был задать!Отныне ты не смеешь ждатьНи снисхожденья, ни пощады!..Будь проклят! И другой наградыНе жди, помимо этих слов!..""Сестра, я искупить готовСвой тяжкий грех любой ценою.Поверь мне, помирись со мною...""Нет, проклят, проклят, проклят будь!И о родстве со мной забудь.Забудь и Мунсальвеш, в которомТы рыцарство покрыл позором!.."Так Парцифаль расстался с ней,С бедною сестрой своей...Он скачет далее... ОднимРаскаяньем герой томим.Постигнув, сколь он грешен,Он вправду безутешен...А солнце жарит и печет,Пот по лицу героя течет.Дышать ему нечем стало,Стесняет дух забрало...Он это понимает,Свой тяжкий шлем снимаетИ едет, шлем держа в руке...Вдруг видит, там, невдалекеНа тропке, – свежий след подков.Не видно только ездоков.И тут он замер, болью скованный:На старой кляче, неподкованной,Скакала женщина. ОнаБыла бледна, была бедна,Куда-то поспешала,А кляча чуть дышалаИ не скакала, а плелась.И паутина ей вплеласьВ нечесаную гриву.А в дополненье к диву,Казалось, чуть ли не сползлоС кобылы старое седло.Оно было без луки.Немыслимые мукиПеренесла, должно быть, та,Чья бесподобна красота...Был на прекрасной дамеИстерзанный шипами,Вконец изодранный наряд(Вы в нем узнаете наврядРоскошное когда-то платье).О, горе! О, проклятье!Несчастной нет защиты.На платье дыры не зашиты.И все ж сквозь рубище белелоПрекрасное нагое тело...И рот по-прежнему пылал,Как прежде, жарок был и ал,Но – небо в том свидетель -Святую добродетельОна торжественно блюла,Хоть зло обижена былаНапраслиной, наветом...Подумайте об этом!.....Я все о бедности твержуЗатем, что радость нахожуНе в роскоши чванливых дам,Что вечно досаждают нам,А в неприкрытой плоти!(Вы меня поймете...)Но где ж красавец юный? Он,Отвесив женщине поклон,Был поражен ее словами:"К несчастью, мы знакомы с вами.Ах, слишком памятен тот час,Когда пришлось мне из-за вас,Несчастнейшей на свете,Надеть лохмотья эти.В измене я обвинена!И ваша, ваша в том вина..."Он на нее взглянул в упор:"Мной не заслужен сей укор,Поскольку, – верьте, я не лгу, -Обидеть даму не могу...Кто вы? Не угадаю...Но вам я сострадаю!.."Теперь она с ним рядом скачетИ горько, безутешно плачет.Как градинки, как льдинкиИз дивных глаз слезинки,Звеня, ей катятся на грудь...Однако стоило взглянутьЕй вновь на Парцифаля -Слезы бежать перестали...С нее он не спускает глазИ говорит: "Дозвольте, васПлащом своим укроюС подкладкой меховою,Прекраснейшая госпожа!.."Всхлипнула она, дрожа:"Ваш плащ не смею я принять,Вы в том должны меня понять.Не жаль, что жизни я лишусь,Несчастный, я за вас страшусь:Коли на помощь мне придете,Вы под его мечом падете!.."Герой едва повел плечом:"Как так паду? Под чьим мечом?Мне сила господом дана,И вражья сила ни однаМеня не одолеет:А кто дерзнет, сам пожалеет!..Так кто ж он, супротивник мой?..""Он прежде звал меня женой.Теперь же, если б мое телоЕго служанкою стать захотело,Он прочь бы оттолкнул меня,Измену мнимую кляня.В его груди угасла вера...""Надеюсь, что найдется мера,Чтоб к вере возвратить его.Но много ль войска у него?..""Нет, с ним пока что я одна.Но бойтесь! Месть его страшна!Супруг шутить не любит,Он вас в куски изрубит.Да, он изрубит вас в куски,А я исчахну от тоски,Злосчастная Ешута!.."Раздета и разутаОна Орилусом была,И все же кротостью цвела,Воистину святоюЖенской чистотою.... . . . . . . . .. . . . . . . . .Герой тотчас свой шлем наделИ словно ветер налетелНа герцога, что страшным взглядомСмотрел, как некто скачет рядомС его печальною женой...Конь Парцифаля – вихрь шальной.. . . . . . . . .Герои копьями дрались.Ешута бедная, молись!И впрямь: подобного турнираНе знали с сотворенья мира.Здесь все гремело, все звенело.Они дрались осатанело.(Ах, крови, что ль, пролито мало?)Ешута руки ломала...Орилус храбрый был боец.Да что поделаешь? ЮнецЕго одолевает,Сдаваться повелевает.«Ах так? Не слушаться меня?!»Взял и стащил его с коняМогучими руками(Что было с герцогом, судите сами)И мигом, как мешок с овсом,Швырнул его на бурелом,Синяками лицо изукрасилИ нос ему расквасил.Кровь из-под шлема льется.Одно лишь остаетсяОрилусу: глаза смежитьИ умереть... "Ты хочешь жить?Все от тебя зависит.Раскаянье возвыситТебя, и честь тебе вернет,И с сердца тяжкий снимет гнет.Проси же без смущеньяУ этой женщины прощенья!Свое доверье ей верниИ подозреньем не черни.Тебе клянусь я свято:Ни в чем она не виновата!.."«Не виновата?! Кто?! Она?!»"Да. Знай: во всем – моя вина.В своей ребячьей дуриНавлек я гнева буриНа воплощенье чистоты...Ее подозреваешь тыВ супружеской измене!Но нет на ней вины ни тени!Хочу, чтоб ты рассудку внял:Кольцо с нее я силой снялИ, как бы в ослепленье,Поцеловал без дозволенья...". . . . . . . . .Воскликнул герцог: "Я спасен!Ужели это все – не сон?Хоть я повержен и раздавлен,От худшей казни я избавлен.Мне пораженье принеслоУсладу дивную. СпаслоМеня сие известье.Что подозрение в бесчестьеОтпало!.. Что моя женаГосподним ангелам равнаСвоей небесной чистотою!Безумец! Я ее не стою...И все ж для ревности тогдаБыл повод... В том-то и беда.Она мне сердце разрывалаТем, что восторга не скрывалаПеред твоею красотой.А у меня-то нрав крутой.Дурная мысль мне в мозг вонзилась:Моя жена в тебя влюбилась,Жена мне боле не верна!..Из преопасного зернаВзросло слепое подозренье,Позор! Позор мне и презренье!Но о прощении молюЕе, что я, как жизнь, люблю!.."Рек Парцифаль: "Тебя я пощажу,Возблагодари же госпожу!Взбодрись душой, с земли восстань!Ты тотчас двинешься в Бретань.И – клятву в том с тебя беру:Придя к Артурову двору,На верность деве присягнешь!Какой? Сейчас меня поймешь:Прелестной деве, кротчайшей,О коей с болью, с тоской величайшейЯ воздыхать не позабыл.Кей-сенешаль ее побил.Из-за меня случилось это!Удар остался пока без ответа.Найди ж ее, поведай ей,Что будет отомщен злодей,Что он за все заплатит кровью...""Я рад твои принять условья, -Ответил герцог. – Но сперва к женеС повинною дозволь вернуться мне...". . . . . . . . .И примиренье состоялось.Сердце Орилуса с горем рассталось.И вскоре они в пещеру зашли,Где с мощами святыми раку нашли,И копье разноцветное там лежало -Оно отшельнику принадлежало.Отшельник Треврицент был братАнфортаса... (Так говорятПредания, по крайней мере.В ту пору не было его в пещере...)Над ракой вновь Парцифаль присягнул,Что ни разу в жизни не посягнулНа честь иль достоинство герцогини,Однако он горько жалеет нынеО дерзком поступке (известном вам),И он резнул себя по губам,Что зло свершили, без спросу целуя,Дабы кровью с них смыть печать поцелуя.И, глядя герцогине в лицо,Он с поклоном ей возвратил кольцо.... . . . . . . . .И тут же доблестный рыцарь Орилус(Чья душа для добра отворилась)Супругу плащом драгоценным укрылИ о любви своей заговорилИ о том, как виновен он перед ней,Кто всех любезней ему и родней...А Парцифаль с копьем разноцветнымСтоит, глядит на них взглядом приветным,И радость его наполняет грудь...Он решает в дальнейший пуститься путь.Ах, напрасно супруг и супругаПриглашают младого другаС ними вместе в шатровый их град.Словно бы приглашенью не рад,Он простился с милой четою,Снова движимый целью святою.... . . . . . . . .А теперь я вам о том расскажу,Как Орилус, обретший свою госпожу,Ставши снова счастливым супругом,К своим вернулся слугамВ шатровый город на лугу.И вправду молвлю, не солгу,В ту самую минуту,Когда народ узрел Ешуту,Восторга клики раздались.Из множества сердец рвалисьТе радостные клики:День наступил великий...Им поклонившись до земли,Обоих в баню повели.Двенадцать дев придворных,Прилежных да проворных,От грязи и от пылиВладычицу отмыли.И вот, умыта и свежа,Вновь почивает госпожаПосле скитаний длинныхНа пуховых перинах.Меж тем Орилус, в бане моясьИ ни о чем не беспокоясь,Мечтает только об одном:О скором отдыхе ночном.Тут дорогому господинуНеобычайную картинуОдин старательный вассалВ таких словах живописал:"Едва ты, герцог, удалился,Король Артур сюда явился.По обе стороны рекиСтоят Артуровы полки,Кругом раскинуты палатки.Герои так и рвутся к схватке.Во имя доблести и славыПридумывает он забавы:Турниры, битвы без конца,Пылают женские сердца.Их здесь немало, дам прекрасных,Любительниц сих игр опасных!.."И герцог, словно бы в огне,Воскликнул: "Снаряженье мне!А герцогине – платье!.."Не в силах передать я,Как герцогине платье шлоИ как лицо ее цвело!..Затем на ложе они вдвоем сиделиИ жареных пичужек ели...Да жаль, ей герцог есть не давал,Все беспрерывно целовалУста своей Ешуты,Порвав раздора путы.... . . . . . . . .И вот они пустились вскачь.Конь под Орилусом горяч.Орилус, герцог, был при всемВооружении своем,Однако в этот час онНе был подпоясанИспытанным своим мечом,Что говорило всем – о чем?О том, что пораженьеОн потерпел в сраженье.Меч поперек седла лежал.Плененью герцог подлежалИ крайне странной каре:Служенью Куневаре!... . . . . . . . .. . . . . . . . .Артур, приметив тех двоих,С большим почетом принял их,Как если б их давно здесь ждали.Пажи Ешуту сопровождалиПри въезде в лагерь, ко двору...И вдруг любимую сестру(О, возликуйте, божьи твари!)Узнал Орилус в Куневаре...Да и она, волнением объята,Признала в нем тотчас родного брата.Тут достославнейший ОрилусПоведал ей, что с ним случилось.Не скрыл он также и того,Какую клятву взял с негоЕго бесстрашный победитель,Заступник добру, а злу – обвинитель,Который ему явиться велелСюда, чтоб положить пределБесчинствам сенешаля Кея...Затем он воскричал, бледнея:"Кей! Кей тебя ударить смог?!Но если есть на небе Бог,Обидчик твой не уйдет от мести!С героем величайшим вместеЗа каждую твою слезуОбрушим на него грозу!..". . . . . . . . .А королева в это времяС придворными своими всемиСпешит облобызать Ешуту...Артур пришел. Ну, а к нему-тоВассалы, слуги так и льнут.Все в умиленье слезы льют,Счастливейшую видя паруИ вместе с ними Куневару,Что прежде, словно тень, брела,А нынче брата обрелаИ расцвела красою бесподобной...Но кто это с ухмылкой злобнойСтоит угрюмо в стороне?Кей, ненавистный вам и мне!Счастливцев вид его бесил,И оттого он был без сил.Вдруг он Кингруна примечает,Править пиром ему поручает."Пойми, – он говорит тайком, -При совпадении такомЯ за столом сидеть не вправе,Душой и сердцем не лукавя.Скорей я со стыда помру!Ударив герцога сестру,Себя я виноватымСчитаю перед братом.Надеюсь, ты меня заменишьИ старой дружбе не изменишь.Всех угости отменно, вкусно:Ты это делаешь искусно.Не ты ль закатывал обеды,Когда одерживал победыТвой достославнейший Кламид?..Я верю, что не утомитТебя и это угощенье..."...Отвесив герцогу поклон,Печально удалился он,Так и не заслужив прощенья.... . . . . . . . ....Куневара всех потчевала на диво,Брата родного – особливо.Король Артур, скажу без лести,Высокой их удостоил чести,Когда, собравшись почивать,Он доброй ночи пожелатьСоизволил недавним жертвам ссоры лютой.Итак, покуда день расцвел,Счастливейшую ночь провелОрилус со своей Ешутой.
84
Абенберг – город и крепость в Баварии (в прошлом – резиденция графов Абенбергов), недалеко от родного города Вольфрама – Эшенбаха (ныне Ансбах).
85
...валеты... – То есть молодые люди дворянского происхождения, прислуживающие рыцарям (нечто вроде денщиков).
86
Репанс – дочь короля Грааля Фримутеля.
87
Aloe Lignum – многолетнее растение, распространенное главным образом в Африке и Аравии. Но у Кретьена нет этого экзотического растения. Оно попало в немецкий текст по недоразумению, из-за неверного прочтения французского оригинала.
88
...в Вильденберге у меня... – Как полагают исследователи, этот городок был постоянным местом жительства Вольфрама, где он писал или диктовал свой роман, в частности его пятую книгу. Жалобы на плохое материальное положение поэта не раз повторяются в «Парцифале».
89
С копья струится... – Это так называемое «копье сотника Лонгина», стражника, который пронзил ребра распятого Иисуса Христа (Ев. от Иоанна, XIX, 34). Впрочем, символика окровавленного копья, неизменно участвующего в процессии Грааля, истолковывается поразному, так как в этом мотиве нельзя не видеть отражения легенд о магическом копье кельтской мифологии.
90
Вожделеннейший камень Грааль... – В отличие от Кретьена де Труа, у которого Грааль отождествляется с чашей евхаристии, Вольфрам изображает эту святыню как волшебный камень, обладающий целым комплексом свойств (подробнее см. в книге IX романа, объяснения Треврицента). В Граале Вольфрама слились мотивы христианские, восточные и сказочные. Эта множественность источников породила различные толкования мотива чудесного камня и приобщения к нему героя. В Граале видели и камень библейского пророка Даниила, и философский камень алхимиков, и талисман кельтских мифов, и даже «горюч камень» русских былин. Видимо, если, конечно, не в равной мере, то в той иди иной степени эти разнородные элементы присутствуют в Граале Вольфрама. Эта многозначность позволяет поэту сделать свой волшебный камень и символом приобщения к божеству, и чудесным талисманом, охраняющим человека от жизненных невзгод, и залогом мудрости и доброты.
91
...тутовым вином... – Некоторые растения семейства тутовых (инжир, сикомор) дают сочные плоды, из которых изготовлялось вино своеобразного вкуса (плоды инжира носят название винных ягод).
92
Мунсальвеш – немецкая транскрипция французского названия Mont Sauvage (Дикая Гора).
93
Терредесальвеш. – То есть Дикая Земля (от франц. Terre Sauvage).
94
Анфортас правит хворый... – У Вольфрама в этом месте упоминается также отец Анфортаса Фримутель и дед Титурель. Упоминается и брат Анфортаса Треврицент.
VI
– Всем вам привет свой посылаю.Но одного найти желаюСредь вас, кто станет мне врагом,Кто в озлоблении слепомНавек меня возненавидит!Я знаю, кто он. Пусть он выйдетВперед! Его зовут Гаван!..Святой обет мной Богу данВеликое свершить отмщенье!О, неподвластна укрощеньюМеня терзающая боль!Мой повелитель, мой корольГаваном мерзостно заколот!Он столь коварен, сколь и молод!Без всяких видимых причинУбит мой князь, мой господин,Брат моего отца!.. При этомГаван с притворным шел приветомК нему... И в грудь ему вонзилСвое копье что было сил...О, вот он, поцелуй иудин!Убийца низкий! Ты подсуденНеумолимому суду!Так выйди! Я ответа жду,Чтобы отмстить тебе жестоко!Да! Зуб за зуб! За око – око!И смерть за смерть!.. Не быть в долгу!Но, впрочем, может быть, я лгу,Безвинного черня наветом?!Что ж! Громко заяви об этом,Свою невинность докажи,Меня же смертью накажиНа предначертанном турнире.Вдвоем нам тесно в этом мире,И должен пасть один из нас!..Ответствуй же!.. Но не сейчас...Турнир во граде Шанпфанцуне, [101] В стране великой Аскалуне,Назначен через две недели!Ну, что ж. Сойдемся в ратном деле.Готов, как видишь, подождать,Пока тебе придется датьОтвет достаточно подробный!..О, я противник брани злобнойИ не для ругани сюдаПришел... Я требую суда,Который кровью все решит!Пускай господь свой суд свершит:Иль чью-то жизнь он остановит,Иль чью-то честь он восстановит!.."...Король Артур сперва молчал,Сначала он не отвечал,Потом промолвил: "Рыцарь сей -Любимый сын сестры моей.Когда Гаван бы в битве пал,То за него бы я предсталВ Шанпфанцуне пред судом,Которого мы с болью ждем.Однако мой племянник живИ сам услышал твой призыв.И сможет сам держать ответ.Посмотрим: прав ты или нет?Но одного я не пойму:Такое бросивши емуУжаснейшее обвинение,Ты не имеешь тем не менееНеобходимых доказательств,А только – несколько ругательств!Гореть ты будешь со стыдаПо завершении суда!.."...Вот что сказал король Артур...Тут юный, гордый Беакур [102] (Он братом был Гавану)Вскричал: "Я грудью встануВ бою за брата моего!И на судилище егоЯ представлять желаю!И жаждой действия пылаю!"Хоть на слова Гаван был скуп,Он рек: "Я не настолько глуп,Чтоб просьбу выполнить твою.Сам за себя я постоюИ род наш не унижу.Но, честно говоря, не вижуПричин для поединка.Однако всякая заминкаНеверно будет понята.Так пусть Господня добротаНи в чем нас не покинет.Считайте: вызов принят!.."Но Беакур все не сдавался...Все своего он добивался...И хмурый гость сказал тогда:"О высокие дамы и господа!Его не имею я чести знатьИ вызов не смею его принять,Вражды не чувствуя к нему.Он – это видно по всему -Силен, отважен, прекрасен собой,Властен, верностью движим святой. [103] Так пусть он вложит в ножны меч,Чтоб доблести сии сберечьДля боле подходящихВстреч, еще предстоящих.А я, чье имя вам досельНеведомо, – князь Кингримурсель,Хочу сражаться лишь с однимГаваном!.. Всем же остальнымЖелаю процветаньяИ мира!.. Испытанья,Судьбой назначенного, жду!..Призвав виновного к суду,Обязан я заметить,Что мы готовы встретитьС почетом рыцарским егоВ столице дяди моего(Коль он прибыть туда согласен).Никто не будет ему опасен,Его поступку вопреки.И только от моей рукиПадет он, мной наказан.Я высшей клятвой связан!.."Все словно бы оцепенели,Услышав речь Кингримурселя.Известно было это имя!Делами славен боевыми,Сей рыцарь так мечом владел,Что равных в мире не имел...Все трепетали за Гавана...А князь, явившийся незвано,Уже успел сокрыться с глаз...Но мы продолжим свой рассказ....От Кундри рыцари узналиПодробности о Парцифале:Как валезийца величатьИ кто его отец и мать...Еще не поглотила ЛетаВ ту пору имя Гамурета.Иной с ним вместе воевал,Иной в Канвалуа бывал,Иной, кто нынче стар годами.Еще служил Прекрасной Даме -Анфлисе Несравненной, той,Что куртуазии святойАнжуйца первой обучала...И всех, конечно, огорчалаОбида, что в порыве зла,Герою Кундри нанесла......У каждого – своя обида.Ну, разве короля КламидаОднажды не обидел рокИ не был мир к нему жесток?Нет, Парцифаля и ГаванаВовек не жгла такая рана,Которая Кламида жгла:Душа в тоске изнемогла,И несть конца его печалям...И вот с героем ПарцифалемКороль вступает в разговор:"Когда б дары Кавказских горИли земель арабских клады,Монет златые водопадыИ все сокровища ГрааляВы в самом деле потеряли,Все было б меньше той потери,Что я изведал в Пельрапере,Когда, разбив меня в бою,Вы радость отняли мою.И вот я состою отнынеПри Куневаре... Для княгиниЯ только жалкий пленник ваш...О, тяжелейшей из пропажВ ничтожнейшее возмещеньеПрошу мне даровать прощенье,А Куневаре дать понять,Что стоит от меня принятьМою любовь, а также рукуВ вознаграждение за муку,Что столько времени терплю...""Ну, что ж... Я так и поступлю,Чтоб вы хоть чуточку воспряли.Ведь та, кого вы потеряли,Теперь – моя Кондвирамур!.."...Гиневра и король Артур,Рыцари и сенешалиКламида утешали,И Куневара его поняла -Любовь и руку его приняла.И он, снисхожденьем ее покоренный,Ее главу увенчал короной.... . . . . . . . .. . . . . . . . .Герой Парцифаль промолвил так:"Душу мою застилает мрак.Вот здесь я стою перед вамиИ выразить не могу словами,Какой измучен я тоской...Не нужно радости мне людской,И я назад к вам не приду,Пока Грааль вновь не найду...Я сознаю, в чем я виновен:Был непомерно хладнокровен.Мне быть не может оправданья,Поскольку выше состраданьяЗаконы вежества поставил!И ради соблюденья правилМолчал перед лицом несчастья,Ничем не выразив участьяАнфортасу, кому в ту ночьЯ мог, обязан был помочь!..Вопрос с моих не сорвался губПотому, что молод я был и глуп,Но совестью клянусь моею,Что возмужаю, поумнеюИ подвиг свой святой свершу!..Теперь прощайте!.. Я спешу!.."...Удерживать его не стали.Вокруг несчастного стоялиВ печали дамы и мужи.И рек Артур: "Не откажиМне в для меня священном праве:Опорой быть твоей державе -Союзником твоей женыВ час мира, как и в час войны!.."...Мой господин Гаван сердечноПоцеловал его: "Конечно,Друг Парцифаль, в таком путиОт поединков не уйти,От испытаний в жаркой схватке...Но верю: будет все в порядке.Бог милостив, хотя и строг...""Бог?! Бог?! Но что такое – Бог?!
– Воскликнул валезиец гневно.
– Не наши ль судьбы так плачевны,Чтоб мы не поняли того,Сколь бесполезна власть его,Сколь слаб и немощен всевышний!..Служить ему? Нет! Труд излишний!Я верен был ему и предан,И я обманут им и предан.Кто на него усердье тратит,Тому он ненавистью платит.Я ненависть его приму,Но боле – не служу ему!..О, есть иной предмет служенья!..Эх, друг Гаван! В разгар сраженьяНа помощь Бога не зови.Взывай к спасительной Любви,Хранительнице нашей верной!Прощай, мой друг нелицемерный,И да хранит тебя Любовь!..Кто знает, свидимся ли вновь?..". . . . . . . . .Так в этот день они расстались...Но если бы вы попытались,Прервав повествованья нить,Мою историю сравнитьСо множеством других историй(Пускай занятных, я не спорю),Вы б поступили опрометчиво...Охоты нет, так слушать нечего!Но кто охоч до песен ратных,Тот о почти невероятныхУзнает подвигах от нас...Вперед наш движется рассказО похожденьях Парцифаля -Наследника Грааля.... . . . . . . . .. . . . . . . . .
95
Коридоль. – Этот артуровский замок (в варианте Кардоэйль) часто упоминается во французских куртуазных романах; его отождествляют иногда с Карлейлем на севере Англии.
96
Плимицоль. – Эта река, название которой приведено у Кретьена, не поддается идентификации.
97
Генрих фон Фельдеке (ок. 1150 – ок. 1210) – немецкий куртуазный поэт, автор первого немецкого рыцарского романа «Эней» (вольное переложение одноименного французского произведения). Одно время состоял при дворе Германа Тюрингского. Вольфрам далее намекает на один из эпизодов «Энея».
98
Племянник короля Гаван... – Гаван был племянником Артура по своей матери, сводной сестре короля.
99
Кундри. – В романе действует еще один персонаж с таким же именем: сестра Гавана. Этимология этого имени понятна: оно построено так же, как и русское слово «ведьма», то есть «знающая», «ведающая» (в имени персонажа Вольфрама основа Кунд – от немецкого слова «знание»).
100
Шатель Марвей – транскрипция французского названия Chastel de Merveilles (то есть Замок Чудес).
101
Шанпфанцун. – Этот вымышленный город был столицей вымышленного же государства Аскалуна (см. прим. 32).
102
Беакур. – Имя этого брата Гавана восходит к искаженному французскому Beaucorps (то есть прекрасный телом). У Кретьена брата героя зовут иначе – Агравэйн.
103
Силен, отважен... – Здесь перечисляются пять основных качеств, которыми, по представлениям средневековья, должен обладать истинный рыцарь.
VII
– К нам рыцарь прибыл на подмогу,Благодаренье Богу!.."Обийе как рассмеется:"Где рыцарь?! Мне сдается,Не рыцарь это, а купец!..""О, помолчи же, наконец, -Сказала Обилот в ответ.(Сестрице было десять лет,Но не по возрасту онаБыла пытлива и умна.)Взгляни на шлем его блестящий!Он рыцарь! Рыцарь настоящий!И на торговца не похож!Взгляни, как он собой хорош,Как молод, как прекрасен.И коли он согласенСтать верным рыцарем моим,Навек он будет мной любим,Чудесный мой избранник!.."(Все это слышит странник,Не подает лишь видуИ не таит обиду.)"Твой злой язык, имей в виду,Уже навлек на нас беду!Сражен твоим отказом,Король утратил разум!..Идет прекрасный рыцарь к нам!..""Смешно внимать твоим словам!Ты посмотри, сколь гадкиПриезжего повадки:Разлегся около дворца!..Мать, повели прогнать купца!Во что бы то ни сталоХочу, чтоб ты к нему пажа послала!.."Пусть детский спор похож на шалость, -Княгиня старая вмешалась:"Не станем время тратить даром!Коли он прибыл к нам с товаром,Товар его приобретем,И пусть идет своим путем!..Но если рыцарь он, которыйНам смог бы послужить опоройСреди нам всем грозящих бед,Ему почтение и привет!.."Промолвив это, госпожаТотчас направила пажа,Своего питомца,Проведать незнакомца...(Хочу заметить: у ГаванаБыла надежная охрана -Дружина доблестных бойцов...Нередко, впрочем, и купцовДружинники сопровождают...И – кто он? – неспроста гадаютСейчас княгиня и княжны:Им доказательства нужны!..). . . . . . . . .. . . . . . . . .И вот, представ перед Гаваном,Паж (под предлогом крайне странным)Героя должен был спросить:«Нельзя ль у вас коней купить?..»Но, слава Богу, устрашился,Лезть с вопросом не решился,Младого рыцаря узрев:Того душил безмерный гнев,И в озлобленье крикнул он:"Мальчишка! Убирайся вонИль хочешь – ребра пересчитаю!.."(Гаван был прав, я так считаю...). . . . . . . . .. . . . . . . . .По возвращении гонцаПросит Обийе отцаПришельца в крепость залучить,Чтобы в темницу заключить.... . . . . . . . .Липпаут Гавана к себе призвалИ в полмгновения узнал,Что это вовсе не купец,А рыцарь!.. Так пришел конецДосадным недоразуменьям.Лнппаут воскликнул: "ПровиденьемВы, рыцарь, посланы сюда!..Надеюсь, боле никогдаПодобное не приключится...Коль вам угодно отличитьсяВ моем строю, я буду рад!..О нет, не просто друг! Здесь – братСейчас стоит пред вамиИ просит со слезамиПомочь, хоть я не побежден...Но враг сильней, я убежден.И вы бесконечно меня обяжете,Если мне помощь свою окажете!.."И доблестный Гаван сказал:"О, вам бы никогда я не отказал!И я готов к любому бою.Но только рисковать собоюПока не смею!.. Не могу!..Я у самой судьбы в долгу.Мне бой особый предназначен,Только этим я озадачен.Навет я должен отмести!Затем и нахожусь в пути!.."Липпаут сказал: "Не для себя,А дочерей своих любя,В которых я души не чаю,Я эту крепость защищаю!..Великий Бог мне не дал сына.Но сделать сыном господина,Вопреки дочерней воле,Я не могу! И не позволю!Дочь за него я не отдам!.."«Так пусть господь поможет вам!..»И снова князь героя началПросить о поддержке, чем озадачилОтважного отпрыска Лота...Ему ли не охотаСойтись с врагом? Он весь горит!И вот он князю говорит:«Все взвесив, позже вам отвечу...»...И вдруг бежит навстречуГавану, чей родитель Лот,Прекраснейшая ОбилотИ что-то робко произносит...Она героя в гости просит!..Так он побрел за ней вослед,За девочкою в десять лет.К прелестному ребенкуЗашел он в комнатенкуИ, как бы ослепленный,Стоял коленопреклоненный...И девочка ему открылась:"Мне говорить не приходилосьЕще с мужчиной ни с одним,Разве что с отцом моим...Надеюсь, вы без осужденьяМои воспримете рассужденьяИ не поставите мне в укорНедолгий этот разговор...Моя наставница, бывало,Вершиной духа называлаЧеловеческую речь.Но чувством меры пренебречьЯ не хочу и краткоВсе изложу вам, без остатка...Как я вас благодарю:Когда я с вами говорю,Я говорю с собою, -Вот что я вам открою...Затем скажу вам, не тая,Что я – есмь вы, а вы – есмь я!..Я – девочка, вы – муж и витязь,Но именем моим зовитесь,Поскольку с вами мы – одно.Мне это ведомо было давно.Коль это не противно вам,Я всю вам любовь свою отдам,И мне служить вы будете,А славу себе добудете!..Меньшая княжеская дочь,Молю вас отцу моему помочь,Молю вас, как любимого,Врага, досель неодолимого,Разбить, не ведая пощады,В предвиденье моей награды!.."...Гаван сказал: "Еще вам нетПятнадцати заветных лет.И хоть я от любви немею,Пять лет я права не имеюНи вам служить, ни вас любить...Сам не ведаю, как быть..."...Тут в сердце Гавана прозвучалиСлова, что слышал он от Парцифаля:«В Любовь сильней, чем в Бога, верь!..»Зачем же именно теперьОн речь припомнил эту?Чтоб внять сему совету!..И девочке Гаван сказал:"Нас воедино рок связал.Мы жизнью связаны одной.Отныне станете вы мной.Я в ваши руки отдаюМое копье и честь мою,Чтобы средь бранной вьюгиС моим мечом, в моей кольчуге,Сидя на моем коне,Себя вы обрели во мне!..И враг ваш вызов примет:Вас за меня он примет,И не снесет он головы,Когда его лишите выВчерашнего величья,Приняв мое обличье!.."...И молвит юная Обилот:"Я ваша сила и ваш оплот,Я панцирь ваш, и меч, и щит,Моя любовь вас защитит.Я с вами всюду и везде,С вами в отраде я и в беде,Я ваша твердыня и ваш очаг,От вас не отойду я ни на шаг.Вам одному принадлежа,Я господин ваш и госпожа,И ваша плоть, и ваша кровь,И ваша надежда, и ваша любовь!.."И говорит Гаван: "Я вашСлуга, защитник, верный страж!Небесную усладуЯ обрету в награду!.."...Так он, в канун сраженья,Обрел Предмет Служенья.. . . . . . . . .И Обилот бежит к отцу:"Хвала милосердному творцу!Тот рыцарь, что в наш град явился,За нас сражаться согласился!Он боле не покинет нас!..""О дочь! Благословен тот час,Когда на свет ты родилась!
– В слезах воскликнул старый князь.
– Как мне его благодарить?..""Дозволь, отец, договорить!Я дар бесценный обещала(О боже! Что я верещала!)Бойцу отважному сему!Но где я этот дар возьму?От горя, от стыда, от болиЯ жить на свете не в силах боле!Умру, терзаясь и любя!..""Не бойся! Выручим тебя!
– Липпаут красавице ответил(Он был сейчас, что солнце, светел,Узнав столь радостную весть).
– Награда для героя есть!А нет, так будет вскоре!Ишь, выдумала горе!.."И князь является к жене:"Княгиня, помогите мнеУтешить бедную малютку...Она влюбилась не на шуткуВ того геройского бойца...""...Кого сочли мы за купца?!Не может быть!.." – "В него, конечно,Чему я рад чистосердечно:Он молод и прекрасенИ в бой за нас вступить согласен!Малютке надо поспешитьК началу битвы платье сшитьТакое, чтоб на самом делеВсе от восторга обомлели!.."...Тут для портных нашлась работа!Бархат из Трабалибота, [105] Из Табронита кружеваДостали ради торжества!Кавказским золотом прекрасным,С отливом дивным, темно-красным,Редчайшая парчаГорит, как пламень горяча...Когда портные платье сшили,Князь с княгинею решилиНе пришивать один рукав,Чтоб, рыцарю его отдав,Снабдить героя талисманом...Вам не должно казаться страннымРешенье это... ОбилотНе понапрасну слезы льет:Она лишь куклой обладала,С которою она игралаВдвоем с подружкою Клаудитой...Неужто рыцарь именитыйСтоль жалкий примет талисман?Пусть на своем щите ГаванЕе рукав отныне носитИ далеко врага отбросит!... . . . . . . . .. . . . . . . . .Нависла ночь над полем боя,Чтобы привычно за собоюПовлечь живительный восход...Но утра ясного приходОтмечен был не птичьим пеньем,А лязгом, грохотом, движеньемВ атаку рвущихся колонн,Готовых князя взять в полон,На горе верным горожанам...Тем временем Липпаут с ГаваномВ бой двинули свои полки......Летели дерева куски -В щепы расколотые копья.Кружились черной сажи хлопья,Земля горела, кровь текла,Смерть страшной плетью мир секлаИ кони по полю носились,Все в мыле, бешеные, силясьНайти убитых седоков...Немало, думаю, вековЕще пройдет, но битву эту,О коей шла молва по свету,Не спишут внуки со счетов!..О, лязг мечей! О, звон щитов!О, стон земли и стен дрожанье!..Отважно бились горожане,Но Мелианца рать сильней.Внезапно появился в ней,Неведомый, но властный,Могучий Рыцарь Красный...Был беспощаден и жестокЕго удар, его наскок,И горожанам сноваДо вала крепостногоПришлось пока что отступить...Мечей булатных иступитьГерои не успелиИ на врага насели!Эй вы, держитесь, кто не зван!Вступает в битву сам Гаван,Пылающий румянцем.И с храбрым МелианцемОтчаянно дерется!Но тот хотел боротьсяИ не страшился никого!..Тогда герой Гаван егоУдарил в локоть, в самый сгиб.Мелианц чуть не погиб,Весь кровью обливался...Да, тот, кто не сдавался,Шаута-короля [106] птенец,Гавану сдался наконец,Стыд испытав и муку...Бранную наукуГаван недурно изучил:В плен короля заполучилИ в тыл его направил,Не нарушая правил...Ликуют горожане,А там, во вражьем стане,Был Красный Рыцарь уязвленТем, что король его плененИ в правый локоть ранен,А дерзкий горожанин,Который перед ним дрожал,Над ним победу одержалИ, начатый совсем недавно,Бой завершился столь бесславноНо, впрочем, он не забывал,Что сам он честно воевалИ взял немало пленных -Рыцарей почтенных...И Красный Рыцарь молвил им:"Клянитесь господом святым,Что вы, едва покинув плен,Добьетесь, чтоб Липпаут в обменМне Мелианца возвратилИ этим распрю бы прекратил.Но будут тщетными усилья(Как бы вы князя ни просили),То вы тогда за мной пойдетеИ мне святой Грааль найдете!.."И рыцари сказали:"Поверьте, о ГраалеМы не слыхали никогда!""Ах, не слыхали? Ну, тогдаДругой есть выход. Например,Явиться в город Пельрапер,К Кондвирамур прекрасной,И молвить: "Рыцарь Красный,Тот, кто Кламида одолел,Вам низко кланяться велел.Живет он, лишь о вас заботясь,И верит: вы его дождетесь!Он молит его не забывать:Грааль он жаждет завоевать..."...Сии он произнес словаИ – божья воля такова -С князьями распростилсяИ снова в дальний путь пустился,Куда вела его мечта......А в это время со щитаГерой Гаван снимал рукав.Его Клаудите передавДля благородной Обилот,Он ей поклон нижайший шлет...Рукав был сильно продырявлен,Но, как сокровище, доставленИ, украшавший славный щит,К платью девочки пришит.... . . . . . . . .И вот за стол герои сели.О, как там пили! Как там ели!Гаван счел нужным попроситьИ Мелианца пригласитьК столу, чтоб побежденныйИзведал, переубежденный,Что значит благо истинного мира!..Вдруг посредине пираТе пленники вступили в зал,Которых Красный Рыцарь взял,И все, кто были в зале,Явившимся внимали,Как Рыцарь Красный их пленил,Затем на милость гнев сменил,Доспехи и коней оставилИ в город Пельрапер направил,В далекую дорогу......Гаван в душе молился Богу.Давно уж он сообразил,Кем этот Красный Рыцарь был...О, по Господней волеЕму не пришлось на бранном полеВступить в кровавое единоборствоС тем, кто такое явил упорство -С любимым другом своим Парцифалем.(И мы Всевышнего восхвалим!..)Так жизнь друзей была спасена...Заметим, что их именаЗдесь, в крепости, не знали...Ни о прекрасном Парцифале,Ни об отважнейшем ГаванеНе слыхивали горожане......Нет в мире худа без добра.Гавану тоже в путь пора:Цель у него одна ведь!..Барош он вынужден оставить.К прелестной, дивной ОбилотОн короля Мелианца шлет,Причем с таким наказом:Внимать любым ее приказам,Знать, что ее слова – закон,Не забывать, что пленник он,По воле провидения,И неповиновенияНи в чем не смеет проявлять,Чтоб рыцарство не оскорблять!... . . . . . . . .Но Мелианца ОбилотК Обийе, сестре своей, ведетИ молвит без гордыни:"Служите ей отныне!Я Обийе вас отдаю!А волю выполнить моюВас в этом самом залеНедавно обязали.Так исполняйте ж мой приказ!..Ведь Обийе любила вас,И знаю я, что вскореО вашей глупой ссореЗабудете вы оба,Друг друга полюбив до гроба!..Итак, сестра вам – госпожа!.."Обийе, от счастья вся дрожа,В объятья заключила,Кого судьба ей возвратила, -Храбрейшего средь королей!Ах, Мелианц был дорог ей!Она давно жалела,Что так его задела,В нем справедливый вызвав гнев...Однако, все преодолевИ не утратив чести,Они отныне вместе!..Она к его прижалась ране -Мелианц был как в тумане.Он приложился к ее глазам,И волю дала она слезам,Охвачена порывомВоистину счастливым!.....К вам обращаюсь я с вопросом:Кто это принес имВдруг столько счастья и добра?Та, что, как этот мир, стараИ молода навечно!Вы поняли, конечно,Что это – госпожа Любовь,Которая вернулась вновь,Вся в солнечном сиянье,В мое повествованье......Князь Липпаут в сие мгновеньеВлюбленным дал благословеньеНа вскоре предстоящий брак...А что Гаван?.. Он как-никакВ сию историю замешан.Найдем его!.. Но где ж он?О, у прелестной Обилот!..Малютка горько слезы льет:Пришла пора прощания!Напрасны увещанияКнязя и княгини:Ей жизни нет отныне!..И говорит она герою:"Молю вас взять меня с собою!О, сжальтесь! И спасет вас Бог!.."...Но взять он с собою ее не мог,И девочку едва лиНе силой оторвалиОт в сталь закованной груди...Что ждет героя впереди?
104
Липпаут. – У Кретьена этого рыцаря зовут Тибо (в старофранцузском произношении возможно Тибаут) из Тинтажиля.
105
Трабалибот – по-видимому, подразумевается Индия.
106
Шаут – так звали отца Мелианца.
VIII
– Безумный этот человекС ним в бой меня вступить заставил...Но жаль, я меч внизу оставил..."...Вдруг боевой раздался клич.Гаван смог вовремя постичь,Что жители сюда бегутИ что сейчас его убьютВ неистовстве слепого гнева...Тут светлая сказала дева:"Укроемся в одной из башен,И, может быть, не так уж страшенНам будет натиск черни бешеной,На жажде мщения помешанной!.."...Меж тем со всех окраин градаНа крепость движутся отряды:Здесь и герои паладины,И злобные простолюдины,Мастеровые и купцы,Седые старцы и юнцы...Бушуют город и предместья.Все просят, алчут, жаждут мести...Поняв, что другу смерть грозит,Антикония говорит,К штурмующим воззвав с балкона:"Он здесь находится законно!Ступайте с миром! Он мой гость!.."Еще сильней взыграла злость:Толпа, как разъяренный зверь,Бежит по лестнице, чтоб дверьВзломать... Но тут наш друг любезныйВзамен меча засов железныйРукой могучею беретИ обезумевший пародПо спинам лупит хорошенько,И кубарем, через ступеньку,Штурмующие покатились.А тех, кто не угомонились,Тяжелой шахматной доской(Что оказалась под рукой)Разгневанная королеваНаправо лупит и налево...О, гляньте! Чудо, в самом деле!То не каменья полетелиНа тех, кто злобен чересчур,А глыбы шахматных фигур:Ладьи, и ферязи, и пешки...Противник отступает в спешке!От стен отхлынула толпа.Носы, а то и черепаУ многих перебиты...Нет никакой защиты!..Так от погибели и злаДева рыцаря спасла,Так, проявив любовь и жалость,По-рыцарски она сражалась,Так подтвердилось вновь и вновь,Что чудеса творит Любовь.... . . . . . . . .Меж тем и Вергулахт вернулся.Не стану лгать: он ужаснулся,Сию историю узнав.Он счел, что обвинитель прав.Хоть сам ни в чем не разобрался,Разгневался он, разорался,Пообещав поддержку тающимОтрядам, в страхе отступающим......И я, что славил род Гандина,Сего дурного господинаЧто также родом из Анжу,Беспрекословно осужу!Владелец скипетра и тронаОбязан действовать резонно,Все трезво взвешивать, поправПорой свой слишком пылкий нрав.Но Вергулахт мечтает драться!Позволив буре разыгратьсяИ не успев еще остыть,Он сам желает в бой вступитьИ в поединке бранномРасправиться с Гаваном......А между тем Гаван взиралНа ту, из-за кого сгорал.Верный бесподобной даме,Ее очами и устамиИ носиком ее пленен,Он был донельзя распален.Ах, как она была желанна!Ах, как она звала Гавана!О, голос, что у соловья!О, талия, как у муравья!... . . . . . . . .И все же он подозревает,Что штурм последний созревает:Король войска решил вестиНа штурм, чтоб начисто сместиТу башню, где они засели......Вдруг слышен глас Кингримурселя:"Обидеть гостя я не дам!Скорее я погибну сам!О, мерзостное прегрешенье!..Мое принявши приглашенье,С условьем прибыл он таким,Что будет лишь со мной однимСражаться истины во имя!Со мною, а не с остальными!Что будет он для всех вокругЖеланный гость, достойный друг,С должным принятый почетом...С таким я звал его расчетом,Чтоб только божий суд решил,Свершил он или не свершилТо, в чем его подозревали?..Мы слишком долго прозревали!Но сгинул сей недобрый сон:Я вижу – невиновен он,Коль Бог меня призвал к защите!..Не здесь виновника ищите!Гаван, ты слышишь? Я с тобой!..Держись! Мы выиграем бой!И хоть пока еще нам туго,Мы выручим друг друга!.."Не замедлил Гаван с ответом,И состоялся мир на этомМежду двумя бойцами,Между двумя сердцами...Кингримурсель призвал народ,Штурм прекратив, начать отход.Толпа мало-помалуЕго словам внимала,И потому, что был он прав,Да и ландграф [112] был здесь бургграф,Пред коим не только дрожали,Но коего и уважали, -Толпа заметно поредела.Король в смятенье: «Плохо дело!..»К тому ж Кингримурсель пробралсяК Гавану, с которым он побратался.... . . . . . . . .И Вергулахт своим князьям,Испытанным своим друзьям,Промолвил: "Взявши крепость с боем.Отплатим им обоим!.."Но тут раздался ропот:Сказались разум да и опыт,Накопленный с предавних пор,Что не к добру ведет раздорМеж родичами кровными...И, будучи немногословными,Князья сказали просто:"Какой с невинных спрос-то?Пойди на мировую!.."...И вот я повествуюО наступившем миреИ о роскошном пире,Который рыцарям был дан,И как мой дорогой Гаван,Очищен от наветов злобных,Средь паладинов бесподобныхВнимал рассказам боевымО тех, кто пал и кто живымВернулся, невредимым,Притом непобедимым.... . . . . . . . .И вдруг король сказал: "Увы,Чуть не лишился и я головы,Когда вступил со мной в сраженьеРыцарь в красном снаряженье.Он не известен здесь никому,Но в мощи равных нет ему.И вот я, побежденный, сдался...Но тут такой приказ раздался:Я должен до исходаНынешнего годаСвятой Грааль ему добыть, -А не добуду, как тут быть?Тогда дойти до Пельрапера – града,Где живет его счастье, его отрада,Для него затмившая белый свет,И передать ей его привет...При этом лицо его все лучилось...Все это совсем недавно случилось...Что ж. Мне пора исполнить долг..."...На этом Вергулахт умолк.... . . . . . . . .. . . . . . . . ....Гаван премного удивилсяИ рек: "Ты не освободился,Король, от долга своего?Так знай: я выполню его!Обманывать не стану:Святой Грааль достану,Чтоб только вызволить тебя,Антиконию возлюбя...". . . . . . . . .Гласит старинное преданье,Что тяжким было расставаньеС Антиконией дивной,Чей поцелуй призывныйБыл ею снова повторен...Гаван был ею покорен......Пересказать охота,Что, по словам Киота, [113] Он сам когда-то прочитал...Гаван не плакал, не причитал,А рек не без сердечной боли:"Я покорюсь господней воле,Чтоб в путь далекий поспешить,В надежде подвиг совершить,Коль вы меня благословите!Так будьте счастливы! Живите,Не зная горя и забот...Меня ваш образ поведет!.."И королева отвечала:"Когда б не столь постыдно малоЯ вам, мой рыцарь, помогла,Я успокоиться б могла...Вы, кто смогли бесстрашно биться,Смогли бы большего добитьсяИ мира лучшего достичь,Но как бы ни был грозен бичСудьбы, что правит нами всюду,В любой беде я с вами буду,Вам сердце отдано мое,Без вас мне в мире не житье..."Она его облобызалаИ этим сердце его терзала.Не только он, да и онаПечаль изведали сполна......Те, кто Гавана сопровождали,Коней пораньше оседлалиПод липой, в густой тени,Чтоб отдохнуть могли ониПеред дорогой дальней...Кингримурсель был всех печальнейИ проводить хотел егоК границам графства своего......Гаван сказал ему: "Не стоит,Пусть вас ничто не беспокоит.Избрал я тяжкий жребий свой,Но все еще верну с лихвой,В заветный край пробьюсь, доедуИ одержу там свою победу..."...Итак, пришло прощаться время.Расцеловался Гаван со всеми -От доблестных седых мужейДо робких юношей – пажей...Затем, вскочив на Грингульеса,Гаван исчез за кромкой леса...О, то была отнюдь не тягаК источнику земного блага,О, то не набожность была,Что странствовать его звала,Свой подвиг совершить намерен,Он долгу был при этом верен,И влек героя интересК стране невиданных чудес...
107
Когда вступил в него Эней... – Здесь Вольфрам ссылается на миф об Энее по его изложению у Фельдеке (см. прим. 97).
108
Акратон – возможно, имеется в виду индийский город Агра на реке Джамна, километрах в 200 от Дели.
109
Вергулахт – король Аскалуна, сын Флюрдамур (что значит «Цветок любви»), сестры Гамурета.
110
...на арабском скакуне... – Арабские лошади ценились не своей выносливстью и силой (как испанские), а прежде всего резвостью. Они употреблялись в легкой кавалерии. Разводились арабские лошади не только на Востоке, но и в Испании, в той ее части, которая была под владычеством мавров.
111
...С предгорья Феймургана... – Здесь Вольфрам по ошибке делает географическим названием имя популярного персонажа рыцарских романов феи Морганы (см. прим. 40).
112
Ландграф – титул некоторых владетельных князей в средневековой Германии.
113
Киот. – Вольфрам фон Эшенбах не менее семи раз называет в своем романе некоего провансальца Киота, якобы впервые изложившего (по-провансальски) сюжет о Парцифале, основываясь на каких-то арабских материалах, разысканных им в Толедо. Наиболее подробно Вольфрам говорит об этом в книге IX романа. Однако современные ученые склонны видеть в этих ссылках на загадочного Киота простую мистификацию. Полагают также, что это могло быть имя писца, переписывавшего рукопись.