Шрифт:
— Сокровище, чью тайну я однажды разрешу. — Он рассеянно держал украшение, не глядя на него. — Ясенка…
Он придвинулся ближе. Еще мгновение — и их губы соприкоснутся. Скандал! Ясенка резко отстранилась, заставила себя отвернуться.
— Сударь, вы слишком много себе позволяете.
— Неужели? Или я просто признаю то, что и ребенку понятно? Как только я вас увидел, я полюбил вас — прямо как в балладе, когда сама Судьба устраивает встречу. И не думаю, что моя любовь безответна. Скажите мне, леди, ведь это правда?
Она не могла бы солгать ему, даже если бы захотела. И она дерзко ответила:
— Да. Но это болезнь, это безумие.
— Мой народ называет это вспышкой солнца в ночи, — сказал Горин. — Иногда такое случается с одним, иногда с другим, но редко с обоими. Но, как мы знаем, такое все же бывает. И это не болезнь и не безумие, а встреча двух душ, которые всегда любили друг друга и лишь на время разлучились. Я знал вас, леди. Я знал вас.
— А я — вас. Да помогут мне все силы, что есть в этом и ином мире, но этого не может быть. Я замужем…
— Да, леди? Вы понимаете, о чем я спрашиваю, правда? Если вы ему не жена еще, то брак не свершился окончательно. Его легко расторгнуть. Что до возражений со стороны короля и королевы, то род мой выше, чем у Оберна Морского Бродяги, а союз с моим народом для ренделцев не менее — если не более — важен, чем с его народом. Но даже не будь всего этого, я все равно люблю вас, а вы — меня…
— Я жена ему.
Слова Горина замерли у него на губах, и вся живость его угасла. Он посмотрел на Ясенку, и она увидела его душу…
— Как это может быть?
Ясенка вспыхнула. Опустила взгляд на блюдо. Кусок фазана был отвратителен ей, словно он уже разлагался и смердел. Ее тело, все еще горящие прикосновения Оберна…
— Это может быть, — сказала она куда более резко, чем хотела. — Довольно с вас и этого.
К лицу ее прилила горячая кровь. И Ясенка поняла, что краснеет. А Горин побледнел, несмотря на загар. Горло его дернулось.
— Тогда больше не о чем говорить. Знайте только одно, моя Ясенка, — в глубине своей души, которой только я могу коснуться, вы моя, и только моя. Для меня не будет другой женщины в этой жизни.
Затем он сделал то, что счел бы странным любой, кто не знал с детства, что некоторые люди обладают силой. Он поцеловал браслет, дохнул на него и вернул Ясенке. Ей показалось, что на мгновение браслет вспыхнул сильнее.
— Пусть между нами будет договор, — сурово сказал он. — Эта вещь связала нас, и это было предопределено, словно бы мой отец сам устроил наш союз. Если вы окажетесь в беде или я понадоблюсь вам, просто наденьте его и подумайте обо мне. Что бы ни разделяло нас, пусть даже целый мир или войско, с которым мне предстоит сразиться в одиночку, — я приду.
Она заглянула ему в глаза, чувствуя, что сейчас утонет в них.
— Я никогда не осмелюсь надеть его, потому что я всегда буду думать о вас. — Тем не менее она надела браслет. Он был непривычно теплым, даже сквозь рукав. — Вы открылись мне, и я не могу быть менее откровенной с вами. Да, я ваша и только ваша и знаю вас любовью сердца моего — но тело мое принадлежит другому. Если бы мы встретились раньше, хотя бы надень, на час… Но эти сожаления — для детей. Мы то, что мы есть, и я жена другого мужчины. Да, я люблю вас, но я люблю и уважаю и его тоже, и я многим ему обязана… я обязана ему жизнью. А он обязан мне своей. Но я не забуду вас. — Ей пришлось отвести взгляд. — Я… я не могу…
— Ясенка. — Он поцеловал ее пальцы. Снова все ее тело пронизала дрожь.
— Как же нам быть, если мы снова встретимся…
— Мы справимся, потому что мы должны. Не бойтесь неуместных выходок с моей стороны, а я знаю, что благородство вашего сердца не даст вам нарушить ваши клятвы. — И все же его тянуло к ней.
С видимым усилием он взял себя в руки, встал и помог подняться ей.
— Идемте, леди Ясенка, и если ваше недомогание прошло, позвольте проводить вас к самому счастливому из мужчин, вашему венчальному супругу, Оберну из Морских Бродяг. Если у него в душе есть хоть капля поэзии, он уже горько тоскует по своей жене.
С этими словами он повел ее туда, где Оберн по-прежнему веселился с друзьями, вложил ее руку в ладонь мужа, поклонился и исчез в толпе гостей.
7
Вдовствующая королева Иса сидела за столом, делая вид, что пишет письмо. На самом деле мысли ее блуждали далеко, и лишь отчасти внимание королевы принадлежало леди Маркле, расхаживавшей взад-вперед перед камином.
Маленький крылатый вестник принес с севера лишь смутные образы — казалось, все затянуто холодным туманом цвета грязного снега. Тем не менее Иса получила представление о собиравшихся там силах, пусть еще и не готовых выступить. И узнала еще одну, куда более любопытную вещь — что эти силы считают, будто бы их никто не видит. Она ощутила, словно кто-то испугался, когда она схватила Туманчика и вытрясла из него все, что он увидел. Иса решила, что это не просто совпадение, поскольку с того самого мгновения несвоевременный холод, окутавший Рендел, начал ослабевать.