А вдруг Ротвейлер не сумел «дозвониться»? Он хорошо знает радиостанцию, но он не радист и не сумеет исправить рядовую поломку.

Так, думал Миротворец, если связь Ротвейлера с центром не состоялась, то нельзя допустить выхода радиостанции в эфир с основной базы. А если состоялась, то необходимо дать возможность Седову доложить о выполнении задания. И только после этого давать знать о себе. И ждать спецов. Пройдет максимум полчаса, и здесь сядет транспорт со спецназовцами. Это единственный приемлемый вариант, не просчитать его в центре просто не могли. Но в этом случае лучше всего носа не показывать, дать террористам спокойно доиграть до конца. Основную часть красующихся под «вертушкой» боевиков положат на месте, остальных перестреляют как зайцев. И погони долгой не предвидится: все террористы к этому моменту сосредоточатся неподалеку от базы. И, конечно, захотят видеть рядом Червиченко и Грету. Вот где главная опасность. Так и так придется оттягивать боевиков на себя. Именно поэтому и привязан к одному месту.

Вариантов не так много, но лучше бы их было больше.

Находясь в ста пятидесяти метрах от базы, Мельников не мог определить, когда выведут на связь Шарова и Седова. Могут вообще не выводить. А время уже половина первого. Пора, подумал сержант, снять с боевиков напряженность. Он вернулся к тому месту, где лежали два трупа.

— Упырь, ответь Миротворцу, — передал он по рации. — Упырь, ответь Миротворцу, прием.

Рука коснулась тонкого деревца и сжала его. Оно показалось бойцу горячим не только на ощупь: островок снега вокруг ствола подтаял. Береза? Да, березка. Береза белая... подруга. «Властные женщины всегда хотят подчиняться в постели. Отдаются полностью. Хотят, чтобы у них на заднице траходром устроили. Вот таких выбирай — слегка за тридцать».

Инструкции.

Сексинструкции Миротворца.

А над головой, кажется, не рваное ночное небо, а сырое перекрытие запасной базы; не мокрая земля под стынущим телом, а сухие нары.

И еще одна инструкция:

«С момента перехода группы на запасную базу она становится основной».

Это правило.

Значит, сейчас нужно сделать всё для того, чтобы «тройка» стала основной базой.

Антон, скрипя зубами, невероятными усилиями подтянулся и проволок свое тело по липкой грязи. Таким образом, помогая себе одной рукой, он уже на несколько метров приблизился к дороге. Оставалось совсем немного, совсем чуть-чуть.

С большими интервалами мимо него проносились машины. Ротвейлер приподнимал руку в надежде, что его заметят, но всё бесполезно, он был слишком далеко от дороги. Слишком далеко — это двадцать метров. За полчаса он сумел преодолеть лишь половину.

Ног он не чувствовал. Левая рука висела плетью, и в ней первое время пульсировала страшная боль. Она стала утихать, когда Антон, вскрыв спецназовскую аптечку, вкатил себе обезболивающего из шприц-тюбика. В голове зашумело. Мысли скакали то к основной базе, где остался Миротворец, то к запасной, куда он так стремился попасть. А «тройка» представлялась ему то совершенно пустой, то занятой двумя бойцами, которые, лежа на нарах, обмениваются беззлобными шутками, ведут какой-то бессмысленный разговор.

«У тебя есть дача?» — «Есть». — «Картошку сажаешь?» — «А что? Своя картошечка — самое оно». — «Это день сурка, брат. Из года в год одно и то же: мелкую картошку на семена, крупную на еду. Оно тебе надо?»

Шумят в голове голоса. Через равные промежутки вклинивается в них, подстегивая, чей-то требовательный голос: «Я приказываю тебе! Давай, Антоха, удачи тебе».

Еще немного осталось.

Еще чуть-чуть.

Отдавая последние силы, Ротвейлер вытолкнул свое тело на край дороги и потерял сознание.

«Зашевелились, суки? Сейчас я вам устрою зачистку!»

— Упырь, Миротворец на связи! Ответь. Кровищи, что ли, обсосался? Веду тебе еще одну жертву: Ротвейлер лапу подвернул, еле прет. Доберемся, пустим его по кругу. Прием.

— Упырь на связи. Чего так долго?

— Да говорю: Ротвейлер шел, упал, очнулся — гипс, закрытый перелом. Раньше на связь не мог выйти, рация только сейчас волну схватила. Возвращаемся прежним путем. Нам еще километра полтора топать. Дошли до тайника, где ты пакет с письменным указанием вытаскивал. Опасно, блин. Того гляди в плен к салагам угодишь. Вышли пару человек навстречу. Я уже вымотался, в натуре.

— Понял, где ты. Жди. Высылаю навстречу Абдуллу и Органайзера. Маякни им, когда увидишь.

— Понял тебя. Конец связи.

Седов бросил быстрый взгляд на Батерского. Нет, похоже, он ничего не заподозрил. Вряд ли запомнил такие детали. Ничего особенного, что тайник находится в полутора километрах от основной базы.

«Опасно, блин».

Конечно, опасно.

Командир группы посмотрел в сторону тайника. Сто метров до него. Но взгляд простирался еще дальше, туда, откуда вел передачу Миротворец. Примерно на двести пятьдесят — триста метров. Не дальше. Он всё же обошел все охраняемые пути. Неизвестно как — по наитию, по интуиции или особому нюху.

Упырь перевел взгляд на Магомедова, который отрядил для встречи спецназовцев двух своих лучших боевиков — Али-Хасана и Азиза, одетых в камуфляж. Вообще-то маловато, но он не знал о том, что на помощь Хохла и Греты им надеяться уже не стоит. Тем не менее он рассчитывал, распределяя роли: камуфлированные под спецназовцев арабы должны идти впереди, а Червиченко с Гретой будут на подстраховке.

Седов не мог не заметить, что Адлана слегка лихорадит. С выходом в эфир Миротворца ослабло напряжение, и это его остатки сейчас вызывают озноб у террориста.