— Ничего, малышка, — пробормотала Маргерит, словно во сне. — Подожди минутку, дай мне подумать… Ты сказала, что Алый Пимпернель сегодня уехал?

— Маргерит, в чем дело? Ты пугаешь меня!

— Ничего, дорогая… Просто я должна побыть немного одна, и… мне придется сократить твое сегодняшнее пребывание здесь… Я буду вынуждена уехать…

— Я понимаю, Марго! Что-то случилось, и ты хочешь остаться одна. Не стану тебе мешать. Обо мне не думай — моя служанка Люсиль еще здесь, и мы с ней вернемся назад.

Сюзанна обняла Маргерит. Чувствуя мучительную тревогу подруги, она с инстинктивным тактом и девической нежностью не стала любопытствовать по этому поводу и была готова держаться в тени.

Поцеловав Маргерит, девушка печально побрела по лужайке, Маргерит не шевелилась, напряженно размышляя, как ей поступить.

Когда Сюзанна собиралась подняться на террасу, из-за дома выбежал грум, державший в руке запечатанное письмо. Сюзанна обернулась; сердце подсказало ей, что, возможно, послание содержит новые плохие известия для ее подруги, которых бедная Марго в ее теперешнем состоянии может не вынести.

Грум почтительно остановился перед хозяйкой и вручил ей письмо.

— Что это? — спросила Маргерит.

— Его принес посыльный, миледи.

Машинально взяв письмо, Маргерит вертела его дрожащими пальцами.

— От кого оно? — продолжала расспрашивать она.

— Посыльный сказал, миледи, — ответил грум, — что ему велели только доставить письмо, и что ваша милость сама поймет, от кого оно.

Маргерит разорвала конверт. Инстинкт уже подсказал ей, что в нем содержится, и взгляд лишь подтвердил это.

В конверте находилось письмо, написанное Арманом Сен-Жюстом сэру Эндрю Ффаулксу, которое шпионы Шовлена похитили в «Приюте рыбака», и с помощью которого Шовлен принудил ее к повиновению.

Теперь он сдержал слово — вернул компрометирующее послание Сен-Жюста, ибо напал на след Алого Пимпернеля.

У Маргерит закружилась голова; душа ее, казалось, покидает тело; она пошатнулась и упала бы, если бы ее не подхватила Сюзанна. Нечеловеческим усилием она взяла себя в руки — ей предстояло многое сделать.

— Приведите этого посыльного сюда, — спокойно сказала она слуге. — Он еще не ушел?

— Нет, миледи.

Грум удалился, и Маргерит обернулась к Сюзанне.

— А ты, девочка, иди в дом и вели Люсиль, чтобы она собиралась. Боюсь, что мне придется отослать тебя домой. Да, и скажи какой-нибудь из моих служанок, чтобы она приготовила мне дорожное платье и плащ.

Сюзанна не ответила. Она нежно поцеловала Маргерит и молча удалилась, напуганная непонятным несчастьем, постигшим ее подругу.

Спустя минуту возвратился грум, за которым следовал посыльный, принесший письмо.

— Кто передал вам конверт? — спросила Маргерит.

— Джентльмен в гостинице «Роза и чертополох» напротив Черинг-Кросса, миледи, — ответил посыльный.

— В «Розе и чертополохе»? Что он там делал?

— Ожидал экипаж, который он заказал, ваша милость.

— Экипаж?

— Да, миледи. Он заказал специальный экипаж и, насколько я понял, собирался ехать в Дувр.

— Хорошо. Можете идти. — Она повернулась к груму. — Немедленно приготовьте мою карету и четверку самых быстрых лошадей.

Грум и посыльный быстро удалились. На какое-то время Маргерит осталась на лужайке одна. Ее грациозная фигура была неподвижной, как статуя, взгляд — остановившимся, руки — плотно прижатыми к груди, губы шевелились, повторяя шепотом:

— Что делать? Что делать? Где его найти? Боже, помоги мне!

Но было не время предаваться отчаянию и угрызениям совести.

Она совершила ужасный поступок — самый страшный, какой только, по ее мнению, могла совершить женщина. Слепота, помешавшая проникнуть в тайну мужа, казалась ей теперь смертный грехом.

Как могла она вообразить, что человек, любивший ее так страстно, как Перси Блейкни с начала их знакомства, мог быть безмозглым идиотом, каким он старался выглядеть? Ей следовало понять, что он носит маску, и сорвать ее с лица, когда они были наедине.

Ее любовь к мужу оказалась жалкой и ничтожной, легко поддающейся собственной гордости. Она также носила маску презрения к нему, в то время как абсолютно его не понимала.