Шрифт:
«Поляки затягивают дело, перехвачены телефонные разговоры», – отметил Гальдер в своем дневнике.
После полудня 31 августа Липский получил указание встретиться с Риббентропом и заявить, что Польша благожелательно рассматривает предложение о прямых переговорах с Германией. В заключительном абзаце телеграммы говорилось:
«Ни в коем случае не позволяйте втянуть себя в переговоры по практическим вопросам. Если правительство рейха в устной или письменной форме сообщит вам свои предложения, вы должны заявить, что совершенно не располагаете полномочиями для того, чтобы согласиться с ними или обсуждать их, что вы имеете право лишь передать предложения своему правительству и запросить новые инструкции».
Одновременно с Липским полный текст телеграммы, расшифрованной службой перехвата Геринга, получил и Риббентроп. В 13 часов польский посол обратился с просьбой, чтобы его принял министр иностранных дел. Узнав о демарше Липского, генеральный штаб в 16.00 запросил: не меняет ли это намеченных планов? Как ему ответили, приказ о нападении на рассвете следующего дня остается в силе. «Решение не проводить эвакуации показывает, что он Гитлер. – Авт.) считает, что Англия и Франция не выступят», – записал Гальдер в дневнике в 18.00.
31 августа в 18.30 Риббентроп принял Липского. Перед зданием германского МИД на Вильгельмштрассе темнела толпа. У входа и на лестницах стояли подразделения эсэсовцев. В соответствии с полученной инструкцией польский посол сообщил о согласии своего правительства на переговоры.
Ответный шаг Риббентропа был заранее рассчитан.
– Имеете ли вы полномочия на ведение переговоров?
Липский ответил отрицательно.
– Тогда совершенно бесполезно продолжать разговор! – заявил рейхсминистр. Пообещав довести до сведения Гитлера заявление правительства Польши, он отпустил посла. Беседа длилась всего несколько минут.
Когда Липский хотел связаться из посольства с Варшавой, то обнаружил, что телефонная линия отключена.
В 21 час германское радио передало содержание «16 условий», на основе которых правительство рейха якобы стремилось урегулировать конфликт с Польшей. В №их говорилось о Гданьске, автостраде и плебисците в «коридоре». «Но великодушные предложения фюрера отвергнуты…»
Примерно в то же время на Вильгельмштрассе были приглашены дипломатические представители, аккредитованные в Берлине. Им вручили текст «германских условий», а также специальное коммюнике. Излагая фальшивую версию о том, будто немецкое правительство намеревалось разрешить кризис в соответствии с упомянутыми «условиями», коммюнике заканчивалось заявлением:
«Фюрер и германское правительство, таким образом, в течение двух дней напрасно ожидали прибытия польского представителя, облеченного необходимыми полномочиями.
В этих условиях германское правительство считает, что его предложения и на этот раз целиком и полностью отвергнуты».
…«Бабушка умерла!» – прошипел радиоприемник в автомашине Науджокса. Это был условный сигнал, переданный Гейдрихом: следовало приступить к выполнению «операции Гиммлер». Незадолго до 20 часов 31 августа Науджокс с группой эсэсовцев, натянув польскую форму, на двух лимузинах подкатили к радиостанции в Глейвице. Здание не охранялось. Ворвавшись в помещение, диверсанты зачитали перед микрофоном польский текст, содержавший резкие антигерманские высказывания, и сделали несколько выстрелов. Затем они поспешили скрыться, оставив на видном месте одного из заключенных концлагеря, доставленного гестапо.
«Я получил этого человека и приказал положить его у входа в здание станции, – показал Науджокс на Нюрнбергском процессе. – Он был жив, но находился в совершенно бессознательном состоянии. Я попробовал открыть его глаза. По глазам нельзя было определить, жив он или нет, только по дыханию. Я не заметил у него огнестрельных ран, но все лицо его было в крови».
В тот же вечер все германские радиостанции передали сообщение начальника полиции Глейвица:
«Около 20 часов радиопередаточный пункт в Глейвице подвергся нападению и был временно захвачен группой вооруженных поляков. Налетчики были отброшены силами германской пограничной полиции. Во время перестрелки один из налетчиков был смертельно ранен».
Состряпанная гитлеровцами провокация в Глейвице должна была «оправдать» новый акт германской агрессии.
На рассвете 1 сентября (в 4.45) германские армии вторглись на территорию Польши на всем протяжении границы. Фашистская авиация обрушила удары на аэродромы, стратегические объекты, мирные города. Линкор «Шлезвиг-Гольштейн», прибывший в августе с «дружеским визитом» в Гданьск, прямой наводкой начал обстреливать польский укрепленный пункт Вестерплятте. В первых лучах утреннего солнца дымилась Варшава. (10)
Англия и Франция объявляют войну Германии
Утром 1 сентября в речи на специальном заседании рейхстага Гитлер пытался оправдать действия Германии, обвинив в агрессии Польшу. Два дня он ждал польского представителя для переговоров, утверждал «фюрер». Но ответом Польши была мобилизация. Тогда он решил говорить с ней «на ее собственном языке». Рассчитывая удержать Англию и Францию от вступления в войну, Гитлер вновь заверил их в своих «теплых» чувствах. Он ничего не требует от западных держав. «Я всегда предлагал Англии дружбу и в случае надобности очень близкое сотрудничество… Западный вал является границей Германии на вечные времена».