– Господи, неужели еще и черти… – прошептал побледневший Рожкин.

– А ты сам-то что – не видел?

– Да что я там мог видеть?! Сначала мы были с тобой. Потом я собирался тебе предложить вместе сотрудничать, чтобы я тебе помогал, а деньги…

– Что-о? Ты уже вообще все забыл! – покрутила пальцем у виска Гутя. – Ты собирался сделать мне предложение! И еще хотел в любви признаться!

– Да? – искренне удивился Севастьян.

Гутя вытаращила глаза и возмущенно пыхтела. Сотрудничество! Да он совсем про другое сказать собирался, а сейчас выкручивается!

– Ну а как же! Помнишь, еще так нежно за руку взял и в глаза заглянул! Я что, по-твоему, девочка, что ли?! В мужчинах не разбираюсь?! Да мне все мои три мужа так предложение делали!

Севастьян не стал спорить. Он просто махнул рукой, потер лоб и стал вспоминать дальше:

– Значит, я не смог справиться с чувствами… Короче, сначала я с тобой был, а потом меня кто-то позвал… Совершенно правильно – позвал. Я поднялся, пошел в кусты… Чего ты фыркаешь? Совсем не затем, зачем ты думаешь! Это из кустов меня звали. А потом… А потом я сразу ощутил удар по голове. И все. И очнулся, когда меня какая-то баба на ветках тащила. Потому что она моими ребрами пол-леса подмела. И еще… слушай, там еще, по-моему, страус был, или это мне померещилось?

– Был, – кивнула Гутя. – Только вот надо было тебе раньше в себя прийти, там тебе такое шоу устраивали. Люди старались, нечистью всякой наряжались, чтобы ты с ума спятил и себя добровольно жизни лишил, а ты… Неблагородно с твоей стороны.

Севастьян с сожалением покачал головой, дескать, и в самом деле некрасиво получилось.

– Вот я и думаю, – рассуждала Гутиэра. – Твои женщины сами жизни лишались. Поэтому весьма логично, что родные решили и тебя до самоубийства довести.

– Какая жестокость, надо же… – сокрушался Севастьян. – Завтра же наведаюсь к этим родственникам, пристыжу их. Ну что же мне теперь, всю жизнь мучиться?

Гутя помолчала, грустно заглянула в пустую чашку из-под кофе и проговорила:

– Я думаю, к ним надо мне ехать. Я представлюсь… подружкой несчастной погибшей, ну и постараюсь выяснить, что можно. Говори адреса родственников.

Севастьян нехотя поднялся. Вероятно, отправлять Гутю одну на рискованное задание ему не хотелось. Однако через минут десять вышел с толстенькой записной книжкой.

– Вот. Тут адреса. Все лишнее я выдрал. Здесь Алла с матерью проживала, а это Томочкин муж… Ну не пялься так, был у нее муж, они все время развестись хотели, да не успели. А это деревня, где родня Лидии проживает. Ты там только фамилию назови – Меняева, там полдеревни откликнутся.

Гутя уткнулась в книжку. Родственники Аллы и Томочки проживали в городе. Это значительно облегчало задачу, к ним можно было наведаться уже завтра. Только у Лидии родня проживала в деревне. Но, может, туда ехать и не придется. Завтра она начнет новый виток операции по спасению любимого. Но это завтра, а сейчас…

– А сейчас, – будто подслушивал ее мысли Севастьян. – Гутя, как мне жалко расставаться… Вот как только все утрясется, я… Знаешь, я приеду за тобой на белом коне, чтобы как настоящий принц, и сразу в загс! Гутя… Ты самая лучшая, но… Тебе надо уходить. Ты же понимаешь, пока ситуация не прояснится, я не могу тебя подвергать такой опасности.

Честно говоря, Гутя не понимала. Нет, опасность была, но еще минут сорок можно было и порисковать. Однако Севастьян говорил дело. Он нежно держал Гутину руку и гладил ее пальцами. Было приятно, но немножко неловко: что она – девочка молоденькая? Поэтому Гутя залилась румянцем, нервно хихикнула и кинулась в прихожую – еще немного, и она может наговорить глупостей.

– Я провожу тебя, – поднялся кавалер. – Только ты минутку подожди, мне надо переодеться.

Вскоре Гутя вышагивала по позднему городу под ручку со сгорбленной монашкой, и не было на свете счастливее ее.

На свой этаж Гутиэра вспорхнула птицей. Севастьян проводил ее до самого подъезда, правда, не стал подниматься, но это было уже лишним. Зато как он на нее смотрел! Эти грустные, с поволокой глаза… Эта теплая ладонь, сжимающая ледяную Гутину руку… Этот печальный продолжительный вздох, похожий на стон… Эти непокорные волосы под убогим платком… Ах, у Гути еще никогда так не кружилась голова от счастья. И соседка с первого этажа, противная Полина Семеновна все таращилась на странную пару – Гутю со свекольными щеками и стыдливо опущенными ресницами и замотанную по самые глаза бабищу. И, наверное, завидовала.

– Аллочка! – влетела счастливая Гутя в прихожую. – Ты сейчас будешь умирать от удивления!!

В дверях показалась Аллочка с кривой улыбкой и, судя по фырканью, умирать не собиралась. Гутя проскочила на кухню и чуть сама не скончалась – за щедро накрытым столом восседал господин Лось Карп Иванович, а возле него красовалась высоченная молодая девушка лет девятнадцати, что называется кровь с молоком, шумно пила чай из огромной кружки Фомы и старательно оттопыривала толстенькие пальчики.