Он подошел к бюро, открыл ящик и положил туда письмо. Несколько часов назад приходил Ноэль, принес продовольстие и вторую английскую военную форму, на этот раз капитанскую. Она была больше, чем требовалось, и Джон Патрик мог обмотаться несколькими слоями бинта, чтобы казаться толще. Дородность, парик — и английский капитан будет мало похож на человека, чья внешность описана в расклеенных по городу объявлениях.

Ноэль ушел, предупредив: английский офицер, знавший Звездного Всадника в лицо, ходит с обыском по частным домам, даже если хозяева абсолютно лояльны англичанам. И времени остается очень мало.

Ноэль принес также новости об экипаже. Все здоровы, но их будут судить в Нью-Йорке как шпионов. Очевидно, англичане боялись слухов о предвзятом суде, если процесс начнется в Филадельфии. В городе было достаточно граждан, сохранявших нейтралитет, и суд станет сплошной показухой. В этом Джон Патрик был совершенно уверен.

Потом пришел Айви. Внешне швед всегда был спокоен, но сейчас в его холодных синих глазах светился восторг.

— Вчера вечером в гавань пришел английский корабль. Судя по численности команды, он должен добрать еще нескольких матросов на берегу и взять на борт заключенных. Послезавтра он отплывет.

Айви немного подождал, словно растягивал удовольствие, и наконец сообщил главное:

— А завтра вечером Хоу дает бал. Половина корабельной команды и офицерского состава в городе будут там присутствовать.

Джон Патрик почувствовал, как в душе шевельнулось нечто похожее на предвкушение. Он чертовски устал от неподвижного образа жизни. Несмотря на боль, которую он ощущал при движении, он был совершенно готов действовать. Только бы помочь своим и поскорее оставить дом, в котором он чувствовал себя одновременно как лев в клетке и как последний проходимец.

Да, он будет скучать по Аннетте Кэри, так скучать, как еще не приходилось никогда в жизни. Он бы никогда не поверил, что такое возможно. Она станет думать, что ему легко было с ней расстаться, раз он даже не попрощался. И никогда ей не узнать, что в его сердце она обрела пристанище навсегда. Джон Патрик тихонько выругался. Лишь бы Ноэль не узнал об этой его слабости. Он, Джон Патрик, горел как в аду. Он сам раздул это пламя.

— У нас достаточно форменных мундиров? — спросил он у Айви.

— У нас они будут. На берегу есть таверна, в которую частенько заглядывает компания морячков. Мы подсыплем им снотворного в винцо. — Айви поглядел на Джона Патрика. — А вы сами достаточно окрепли?

— Эй. Я бы мог уйти прямо сегодня вечером. Но завтра было бы лучше. Если офицеры будут на балу, это значит, что младшие чины тоже напьются. Встретимся в десять вечера. В доме к тому времени все будет тихо.

Лицо Айви посерьезнело:

— А что будет с доктором Маршем, если генерал Вашингтон опять возьмет город?

Джон Патрик тоже об этом беспокоился. Если город возьмут американские волонтеры, всем здешним роялистам не поздоровится, а ему было хорошо известно, что Вашингтон твердо намерен отвоевать Филадельфию. Если Бостон был кулаком революции, то Филадельфия — ее сердцем. Именно здесь была провозглашена Декларация Независимости.

— Уверен, что Ноэль прекрасно сознает, какая опасность ему угрожает, — ответил Джон Патрик после долгого раздумья.

По правде говоря, ему уже давно не давала покоя мысль о том, какая печальная судьба ожидает Ноэля. В сущности, это он сам поставил брата в почти безвыходное положение. Если с Ноэлем теперь случится что-нибудь плохое, он никогда себе этого не простит. И еще Аннетта, и ее отец…

Джон Патрик отмахнулся от этих мыслей и спросил:

— А как наши люди?

— Рассредоточены по городу, — ответил Айви.

Джон Патрик ходил по комнате, тренируя мышцы. Он старался не хромать, но хромоту можно было бы объяснить, если они напорются на патруль, например, раной, полученной в перестрелке с мятежниками.

— Значит, завтра вечером, — повторил он.

Айви кивнул и оглядел комнату, задержавшись взглядом на вазе со свежими цветами, украшавшей столик, на золотистых занавесках, от которых, казалось, исходит радость и тепло.

— А что вы скажете мисс Кэри?

— Что я возвращаюсь в свой полк.

— Она добрая. И хорошенькая, — осторожно заметил Айви.

— Эй, — тихо ответил Джон Патрик, — хотя я сомневаюсь, что она была бы ко мне добра, если бы знала, кто я на самом деле.

— А вы, капитан, если бы оказались на ее месте?

— Наверное, я тоже не был бы добр. Но мы никогда не узнаем, как все было бы.

Джон Патрик еще раз прошелся по комнате. Ему не хотелось думать об Аннетте Кэри. Он не мог позволить себе такой роскоши. Мысленным взором он видел выражение отчаяния на ее лице, когда она поймет, что ее предали.