Алмазный король

Аннотация

После разгрома шотландцев при Каллодене лорд Алекс Лесли превратился в нищего изгоя с израненным телом и опустошенным сердцем. Он навсегда покидает родину и становится предводителем пиратов, продолжая воевать с англичанами на море. Однажды он захватывает английское судно, на котором плывет к своему жениху на Барбадос Дженна Кемпбелл, дочь его заклятого врага. У Алекса и Дженны есть все основания ненавидеть друг друга, но испытания, которые посылает им судьба, заставляют их по-новому взглянуть друг на друга. И когда требуется спасать капитана, Дженет готова рискнуть не только своей честью, но даже жизнью…

Пролог Шотландия, 1747 год Алекс Лесли изо всех сил погонял лошадь, и все же небольшая кавалькада, которую он возглавлял, двигалась слишком медленно. В иных обстоятельствах Алекс помчался бы вперед, как ветер, но что он мог поделать, имея на руках десятерых ребятишек в возрасте от пяти до двенадцати лет, при том, что лошадей было всего пять, да и те едва не падали от усталости? А ведь солдаты герцога Камберлендского, прозванного якобитами Мясником за жестокость, с которой он расправлялся с отпрысками даже самых знатных родов Шотландии, рыскали совсем рядом. Алекс убедился в этом, когда ненадолго оставил своих подопечных и осторожно вернулся назад: небольшой патрульный отряд англичан крутился вокруг, выискивая тропу, по которой ушли беглецы. Скоро солдаты возьмут след, кликнут подмогу и бросятся в погоню… Увы, помешать им Алекс не в силах, ему оставалось только торопить ребят. При этом он прекрасно понимал, что спасти их может лишь чудо, ведь шансов вовремя добраться до побережья, куда в урочный час за ними придет шхуна французских контрабандистов, почти нет. Но если беглецам повезет, контрабандисты переправят их в безопасное место – во Францию. Алекс скрипнул зубами – проклятие, меньше всего на свете он хотел оказаться за пределами Шотландии! Если бы он мог, то остался бы здесь, на своей многострадальной родине, чтобы мстить англичанам, безжалостно истреблявшим горцев целыми семьями. К сожалению, он не вправе распоряжаться собой, ведь теперь на нем лежит ответственность за будущее осиротевших из-за этой бойни детей… Какая ирония судьбы! Алекс Лесли, отважный искатель приключений, страстный поклонник женской красоты и большой любитель веселых застолий, всегда всеми силами старался избежать какой бы то ни было ответственности. К несчастью, эта привольная жизнь кончилась два года назад – всего два года, а кажется, что с той поры прошла целая вечность… И вот теперь отнюдь не по своей воле, а в силу обстоятельств Алекс вынужден опекать несчастных сирот, хотя более неподходящего для этой роли человека даже трудно себе представить. Но что поделать – бедняжки сами пошли за ним, как дети из сказки, зачарованные звуками колдовской дудочки Крысолова. Разумеется, Алекс не мог их бросить – на милость герцога Камберлендского, родственника английского короля, рассчитывать не приходилось. «Ну ничего, ваша светлость, дайте мне только доставить ребят во Францию, – подумал Алекс, – а потом я вернусь и заставлю вас заплатить за все ваши преступления!» Смеркалось, по земле поползла густая белая дымка, при виде которой у лорда Лесли горестно сжалось сердце. Вообще-то он любил родные туманы, не раз помогавшие ему уходить от англичан, но сейчас эта сырая мгла была совсем некстати – у замерзших детей и так зуб на зуб не попадал, а завернутый в тонкое одеяло малыш, которого Алекс посадил перед собой в седло, дрожал от холода всем своим худеньким тельцем. Но ребенок не плакал, и это больше всего угнетало Алекса. «Наверное, у бедняжки просто не осталось слез, – решил он, – ведь у него на глазах англичане убили мать. Стойкий маленький солдатик, вот он кто, этот малыш». На долю других подопечных Алекса выпали не менее страшные испытания. Неудивительно, что они были самыми молчаливыми детьми на свете, которые никогда не болтали, не смеялись и не играли. Более того, Алекс ни разу не слышал, чтобы они плакали или жаловались. Наверное, они разучились вести себя, как обычные дети. Алекс надеялся, что не навсегда. Больше всего на свете ему хотелось защитить своих обездоленных подопечных, дать им покой и надежный кров, чтобы они вновь обрели способность смеяться. «Новая семья – вот что вернет сиротам украденное детство», – считал он. Но это потом, а пока надо постараться уйти от погони и к полуночи во что бы то ни стало добраться до побережья, чтобы не упустить шхуну, а с ней и свой последний шанс на спасение. Значит, никаких привалов, хотя, видит бог, после целого дня трудного пути по горам дети очень нуждались в отдыхе. Стараясь избежать встречи с английскими патрулями, Алекс вел свой маленький отряд подальше от дорог по тайным охотничьим тропам, часто едва заметным среди густо разросшегося леса; пробираясь через него, и люди, и лошади совсем вымотались. Следом за Алексом ехал самый старший, Робин, с одним из малышей; за ним – Ивен и Кольм; на четвертой – одиннадцатилетняя Мэг с тремя младшими товарищами по несчастью, а завершал процессию Берк, слуга и помощник Алекса в воровских делах, который взял на себя заботу о последней подопечной – пятилетней девчушке, чья мать месяц назад, не вынеся голода и холода, заболела и умерла, оставив свое дитя на руках у Алекса и Берка. К удивлению хозяина, Берк, закоренелый преступник и безжалостный убийца, отнесся к сиротам по-доброму. Впрочем, преступником он, как и сам Алекс, стал после кровавой бойни при Каллодене, развязанной Мясником. Что руководило Алексом? Жажда мести за соотечественников, которых безвинно сгубил Камберленд. Берк же просто любил риск и плевал на закон. Но во всем, что касалось детей, Берк был сама добродетель. И дети его полюбили, хотя Алекс не мог понять, за что. Словно почувствовав, что хозяин думает о нем, Берк подъехал поближе. – Скоро перевал, милорд, – сказал он. – Как бы нам не попасть там в засаду. Я разведаю, ладно? А вы пока позаботьтесь о малышке и подержите моего коня – как вам известно, наездник я неважный, так что я лучше пешком. – И Берк мрачно ухмыльнулся. Кивнув, Алекс остановился и спешился, потом посадил рядом со своим маленьким спутником девочку, которую вез Берк, и взял поводья обеих лошадей: пусть хоть немного отдохнут от своего тяжелого груза. Если удастся вернуть их Нилу Форбсу, то бедным животным будет обеспечен отличный уход. Нил умелый хозяин и прекрасный муж – как он заботится о своей жене, которая приходится ему, Алексу, сестрой! Вообще-то более неподходящей пары, чем она, истинная Лесли, и проклятый соотечественниками отступник Форбс, трудно представить, но этот отступник, как ни крути, спас жизнь и жене, и ее брату, и его подопечным. Алекс испытывал к Нилу чувство глубокой благодарности за спасение сестры и детей, но никак не за свое: на собственную жизнь ему было наплевать. Наблюдая, как рослая фигура Берка бесшумно скрылась в наплывавшем тумане, Алекс еще раз подивился природной ловкости своего спутника, впрочем, бесследно исчезавшей, стоило только Берку сесть в седло. Потянулись томительные минуты ожидания. Алекс стиснул зубы – время поджимало, но ехать дальше было опасно, ведь некоторые из его юных спутников принадлежат к кланам, объявленным англичанами вне закона, и встреча на перевале с патрулем не сулит этим детям ничего хорошего, как, впрочем, и остальным членам их маленького отряда. Быстро темнело. Скоро, совсем скоро к берегу подойдет французская шхуна, чтобы забрать беглецов, она не станет ждать! Внезапно ночную тишину разорвало несколько выстрелов. Дети поспешно спрятались за ближайшими деревьями, и старшие зажали ладошками лошадиные морды, шепотом уговаривая испуганных животных успокоиться. – Оставайтесь здесь! – вполголоса приказал Алекс, передавая поводья Робину. – Если я не вернусь, постарайтесь добраться до нашей пещеры, переждите там несколько дней и отправьте Мэг в Бремур, это в двух днях пути на восток. Там вам помогут. Но едва Алекс шагнул вперед, как со стороны перевала раздался знакомый свист – так свистеть мог только один Берк. Слава богу, он жив, значит, путь свободен! Знаком приказав Робину позвать остальных, Алекс двинулся вперед, ведя за собой двух лошадей, свою и Берка. Через несколько минут кавалькада миновала два неподвижных тела, распростертых на земле у костра – он шипел и сыпал искрами, потому что один из убитых, падая, порвал самодельный экран, защищавший пламя от ветра и влаги. Чуть поодаль лежали еще два человека, один из которых, по-видимому только раненый, застонал. Алекс остановился, раздумывая, что предпринять, Берк же вытащил из-за пояса кинжал и направился к раненому с явным намерением его добить. – Не надо, – приказал Алекс. – Просто свяжи его. Разумеется, им двигало не сострадание к англичанину, он жалел детей – хватит с них насилия, они и так видели слишком много крови. Берк, недовольно скривившись, все же подчинился. Отрезав от солдатских панталон два длинных лоскута, он крепко связал ими англичанина. Алекс нашел брошенный солдатами фонарь, – к счастью, он не погас, – и маленькая процессия продолжила путь. Берк сожалел, что не смог избавить детей от этого кровавого зрелища, но ему просто не хватило времени спрятать трупы. Теперь тропа шла под уклон. Сколько времени осталось до прибытия шхуны? Похоже, никак не больше четырех часов. Надо было поторапливаться. Алекс прибавил шагу, и тотчас рана на ноге отозвалась привычной тупой болью. Конечно, ему лучше поберечься и снова сесть в седло, но если, не дай бог, измученная долгим переходом лошадь не выдержит, где взять другую? Замены не найдешь до самого побережья. Бледная луна утонула в плотной пелене облаков и тумана, и только тусклый колеблющийся свет фонаря едва освещал убегавшую во мрак тропинку. Алекс тихо выругался – с больной ногой спускаться с горы в такой темноте было очень трудно. Стараясь не думать о боли, он стал смотреть под ноги, чтобы не споткнуться и не упасть. Дорога вниз заняла около часа. Оказавшись у подножия, Алекс огляделся – слава богу, горы остались позади, дальше беглецов ждала безлесная холмистая местность, пересечь которую не составит особого труда, к тому же среди холмов проще обойти английский патруль. Одно плохо – мучительно ныла нога, некогда задетая мушкетной пулей. Впрочем, он сам виноват: не довел до конца лечение. Все бы ничего, обычно давняя рана не напоминала о себе, если Алексу не приходилось много ходить, но сейчас она отдавала болью при каждом шаге. А ведь когда-то он с легкостью мог пройти миль десять кряду… При мысли об этом у Алекса перехватило горло – как странно устроен человек: он ценит только то, что теряет… – Вам лучше ехать верхом, милорд, – заметил поравнявшийся с Алексом Берк. – Вы же не хотите, чтобы из-за вас мы опоздали? Алекс кивнул – разумеется, он не собирался рисковать всем из-за глупой гордости – и рывком вскочил на лошадь. Берк же побежал вперед – разведать дорогу. Через три часа они благополучно достигли побережья и в назначенном месте встретились с контрабандистами. Алекса и Берка обыскали, забрав кошелек с золотыми монетами, подаренный Алексу маркизом Бремуром. Это не слишком огорчило лорда Лесли, потому что часть денег он предусмотрительно зашил под подкладку камзола. Сквозь дымку тумана над морем блеснул луч фонаря, и контрабандисты тотчас подали ответный сигнал. Алекс прижал к себе малышку Елизавету и Патрика Маклеода, некогда наследника предводителя могучего клана, а теперь несчастного сироту, вынужденного искать пристанища за границей. Берк взял на руки еще одного ребенка, а остальные семеро сбились в кучку рядом. Из клубившегося над водой тумана вынырнул большой баркас и заскользил к поджидавшим беглецам. Одновременно с его появлением со стороны холмов послышались яростные крики, с каждым мгновением становившиеся все громче. Незнакомцы, обступившие беглецов, моментально растворились в темноте, а Берк с Алексом и их подопечные прыгнули в холодную воду и устремились к быстро приближавшемуся баркасу. Позади прогремел выстрел, потом еще один. Баркас подошел вплотную к беглецам, и кто-то из детей не выдержал, вскрикнул от страха и нетерпения. Навстречу потянулись мускулистые руки гребцов, и взрослые принялись передавать им детей. Когда все подопечные заняли места в баркасе, настал черед Алекса и Берка: тяжело перевалившись через борт, они тоже оказались в спасительной лодке. В тот же миг гребцы взмахнули веслами, и баркас понесся прочь от берега. Воздух тотчас огласился гневными воплями и ругательствами, но вскоре все стихло, и спасенных, и их спасителей со всех сторон окутала густая мгла. Неожиданно Алекс уловил едва слышное всхлипывание. Он тревожно огляделся – плакала малышка Елизавета. На ее мокром от воды платьице расплылось темное пятно. Бедняжка ранена! – Потерпи, детка, – ласково проговорил Алекс, с замирающим от жалости сердцем ощупывая и перевязывая рану. – Клянусь, все будет хорошо, – добавил он, ободряя не столько девочку, сколько самого себя. В мозгу у него билась лишь одна мысль: «Только бы у французов на шхуне был хирург!» Малышка перестала плакать и прильнула к Алексу – она ему поверила. И эта вера камнем легла ему на сердце, ведь он считал себя недостойным этого чистого чувства, по крайней мере сейчас, когда собирался осуществить кое-какие планы. Но, несмотря на все сомнения, Алекс прижал к себе хрупкое тельце девочки, готовый защищать сироту, чего бы ему это ни стоило. 1 Шотландия, 1748 год Дженет Кемпбелл перевела взгляд на письмо, которое держала в руке. – Это решит нашу проблему, – сказал ее отец. – Мою проблему, – поправила она. – Нет, нашу, – не согласился отец. – Мы ведь тебе не чужие, и подозрение в колдовстве легло на всю семью. – Он знает об этом? – спросила девушка, касаясь родимого пятна на своем предплечье, прикрытом длинной плотной перчаткой. Из-за этого пятна она практически никогда не снимала перчатки. – Да. – И все же делает мне предложение? – Он доброго нрава и из хорошей семьи, Дженна. – Отец не смотрел на нее, вертя в пальцах гусиное перо. – Вдовец, он из-за детей не может покинуть сейчас Барбадос, чтобы найти себе новую жену на родине, но его детям нужна мать. – Короче, он в таком же трудном положении, что и вы, отец, – ответила она сухо. – И ты тоже, Дженна. Подумай сама: тебе уже двадцать пять, а ты все еще не замужем, и здесь, в Шотландии, шансов на семейное счастье у тебя нет. У Дженет горестно сжалось сердце – как жесток с ней отец! Впрочем, она никогда не чувствовала себя своей в отчем доме, напротив, родные чуть ли не с самого рождения давали ей понять, что считают ее тяжким бременем, нет, хуже, позором семьи, ведь на ее теле была «дьявольская отметина». Как отнесется к такой невесте заокеанский жених? Не станет ли она позором и для него? Предупредил ли его отец об этом ее недостатке? Но что может быть хуже этого холодного дома и родных, принявших сторону захватчиков, которые расправляются с шотландцами с поистине варварской жестокостью? Разумеется, до Дженет дошли ужасные слухи о битве при Каллодене и резне, устроенной после нее англичанами, которые не щадили никого – на раненых мужчин, ни женщин, ни детей. Говорят, английские офицеры смеялись, делясь друг с другом леденящими кровь подробностями… – Значит, вы предложили ему мою руку без моего согласия? – не удержалась от последней колкости девушка, прекрасно понимая, что волю отца лучше выполнить. – Я был уверен, что ты обрадуешься долгожданному замужеству. – А мой жених знает, что меня считают старой девой и «синим чулком»? – Все в твоих руках, Дженна. Мы ведь понимаем, почему ты предпочитаешь чахнуть над этими проклятыми книгами и портить себе глаза. – Что, если я откажусь? – Тогда тебе придется покинуть наш дом. – Мама тоже так считает? – Да. У Дженны снова заныло сердце от тоски и безысходности. Отец с матерью ни разу за всю жизнь не приласкали ее, а сестры в детстве жестоко издевались над «меченой», потом, повзрослев, принялись изводить ее жалобами, что она испортила им жизнь, поскольку с такой родственницей у них не было шансов выгодно выйти замуж: считалось, что у «меченой» дурная кровь, и возможные женихи боялись перенести проклятие на себя и своих будущих детей. Барбадос… Девушка знала, что это остров в Карибском море и что английское правительство отправляло туда пленных якобитов в рабство на плантации… Для нее уехать на Барбадос значило покинуть опостылевший дом, убежать от ненависти, которой окружили Кемпбеллов горские кланы, даже те, что поддержали англичан при Каллодене: никто из них не забыл убийство Макдональдов в Гленко, хоть с той поры и прошло немало времени. Дженет прогнала недобрые мысли о родных, хоть они и плохо к ней относились. От обиды ей хотелось заплакать, но она сдержалась: отец не должен почувствовать, как ей больно. Похоже, предложение уехать на Барбадос не лишено смысла – там ее ждет новая жизнь, собственная семья… Единственное «но»: если отец обманул ее, говоря, что сообщил жениху о родимом пятне, то не исключено, что, приехав бог знает в какую даль, она опять будет отвергнута… Хватит ли у нее сил, чтобы пережить этот удар? И все же другого шанса у нее может не быть: в родных местах женихов не прельщало даже огромное приданое, которое давали за Дженет, уж очень они боялись, что у детей, которых она родит, тоже будет «дьяволова отметка». «Что ж, – подумала девушка, – если достопочтенный Дэвид Мюррей меня отвергнет, я наверняка смогу получить место гувернантки. В колониях, похоже, большая нехватка женщин, если мистер Мюррей готов жениться неизвестно на ком. Значит, там должен быть спрос и на гувернанток». Она подняла глаза на отца и сказала: – Я согласна. Как всегда, она надеялась заметить хоть какой-то знак одобрения с его стороны и, как всегда, ошиблась – во взгляде отца читалось только облегчение. – Я напишу твоему жениху и сделаю необходимые распоряжения, – ответил он. – На подготовку к твоему отъезду уйдет не меньше трех месяцев. Корабль на Барбадос отплывает из Лондона. Девушку охватили противоречивые чувства: печаль – оттого, что никто в родном доме не пожалеет о разлуке с ней, и нетерпение – это было первое в ее скучной, однообразной жизни приключение, да какое – путешествие за океан! В книгах ей часто встречались описания путешествий в заморские страны, и она жаждала посмотреть мир. Но она не смела и надеяться на нечто подобное, потому что из-за «метки» ее не брали даже в Эдинбург, хотя сестры в поисках женихов ездили туда не раз. И вот теперь Дженет увидит и Эдинбург, и Лондон, и океан, и кто знает, может быть, если господь будет милостив к ней, в конце этого путешествия она обретет душевный покой и доброго мужа. Франция, Париж Алексу повезло – ему удалось без особого труда подыскать почти всем сиротам приемных родителей. Без постоянной крыши над головой остались только старшие дети, Мэг и Робин, да и то лишь потому, что отвергли опекунов, которые согласились их принять. В Париже собралось большое якобитское землячество, и единомышленники охотно пошли Алексу навстречу, предложив кров несчастным сиротам, но одиннадцатилетняя Мэг и двенадцатилетний Робин, которые видели своими глазами гибель родных от рук безжалостных убийц, а потом в течение восемнадцати месяцев умудрялись уходить от английской погони, мужественно снося все лишения, голод и холод, отказались покидать своих защитников: они доверяли только Алексу и Берку. Дети так и заявили Алексу и, как ни пытался он их переубедить, ничего не хотели слушать. Он отвез было Мэг и Робина во временное пристанище – дом одного французского аристократа, отца троих детей, но оба упрямца без промедления сбежали и снова оказались у дверей Алекса. Увидев их лукавые мордашки, Алекс вздохнул и дал себе слово найти для них опекунов во что бы то ни стало. Но в глубине душе он был даже рад, что они вернулись, ведь за долгие месяцы, что Алекс спасал и защищал детей, он очень привязался к ним, хотя ему казалось, что его ожесточенное страданиями сердце давно окаменело. Он не чувствовал одиночества, пока рядом были маленькие спутники. Они в нем нуждались – чем не повод жить дальше? Теперь же придется искать новый… Алекс взглянул на себя в зеркало, висевшее на стене, – глубокий шрам рассекал правую щеку, приподнимая уголок рта, словно с его лица не сходила ухмылка, из-за которой мужчины смотрели на Алекса с удивлением, а женщины – либо со страхом, либо с похотливым интересом. Последнее особенно раздражало Алекса, еще помнившего времена, когда женщины встречали его совсем другими взглядами – восторженными и многообещающими. Тогда у него не было недостатка в любовницах, а незадолго до Каллоденской резни он даже начал подумывать о женитьбе. Где нынче его нареченная, красавица Мэри Фергюссон, да и жива ли она? Алекс этого не знал, как не знал и того, где будет теперь его дом и что его ждет в будущем. Впрочем, на милость судьбы ему, нищему, рассчитывать не приходилось. А ведь были времена, когда он, разряженный по последней моде, не моргнув глазом, просаживал в карты огромные деньги. Увы, все в прошлом, теперь каждый грош на счету. Блестящий лорд Алекс Лесли, мот, гуляка и любимец женщин, превратился в жалкого бродягу без титула, будущего и даже без имени – узнай англичане, что он не только остался в живых, но и долгое время нападал на их обозы и заставы, они бы выместили свою злобу на близких ему людях: сестре и маркизе Брему-ре, который неожиданно для Алекса в трудную минуту пришел ему на помощь. Вот почему Алекс взял себе другое имя – Уилл Мэлфор. Хотя кое-кто из живших в Париже беженцев знал, кто он на самом деле, или догадывался, что под личиной простолюдина Мэлфора скрывается высокородный вельможа, тем не менее никто не задавал лишних вопросов. Спасенные дети рассказали, как он много месяцев водил англичан за нос, уходя от погони, и этого оказалось достаточно, чтобы земляки, сами несчастные беженцы, сразу приняли Алекса. В шотландском землячестве даже прошел слух, что он и есть знаменитый разбойник Черный Валет, задавший жару англичанам. Алекса реакция соотечественников на его появление совершенно не волновала, он хотел одного: избавиться от груза ответственности за детей и мстить ненавистным захватчикам, разорившим его страну. Разумеется, предстоящая борьба требовала денег, а чтобы их добыть, все средства хороши. Но он связан по рукам и ногам, пока не все дети обрели семью… Что делать? Пожалуй, неплохо было бы разложить пасьянс, это поможет сосредоточиться… Алекс вытащил колоду карт, которую таскал с собой во время скитаний по Шотландии, и сел за стол. Он взял первую карту – пикового валета – подумал немного, порылся в колоде и вытащил вторую – червовую даму. Эти карты вновь пробудили в нем воспоминания о семье и родине – образ легендарного Черного Валета помог ему спастись, облегчив побег из Шотландии; что же касается червовой дамы, то так называл его сестру ее муж, которого Алекс когда-то презирал и ненавидел, а сейчас от всей души уважал. Ничто не помешало супругам глубоко и верно любить друг друга – ни принадлежность к враждующим сторонам, ни последствия резни при Каллодене. Алекс стиснул зубы – сам он никогда не забудет пережитого тогда ужаса и не простит англичанам безвинно пролитой крови. Стук в дверь прервал его мрачные размышления. Берк тотчас поднялся со своего места и направился к двери. Он неплохо справлялся с обязанностями дворецкого, камердинера и телохранителя, хотя и не обладал необходимой для слуги внешностью. «На вид настоящий разбойник, – подумал Алекс, провожая его взглядом, – но человек верный». Когда Берк открыл дверь, на пороге стоял господин лет тридцати пяти, в парике, одетый по последней моде. Алекс тотчас узнал непрошеного гостя – это был граф Этьен де Рошмон, игрок, по слухам, выигравший и снова спустивший за игорным столом не одно состояние. Шотландец видел его на званом вечере, устроенном одним из друзей принца Чарльза, который несколько месяцев скрывался на одном из островов и лишь недавно вернулся в Париж. – Месье Мэлфор? – спросил граф. – Да, – кивнул Алекс. – Пожалуйста, входите. Надеюсь, вас не смутит скромность моего жилища. Губы графа сложились в благожелательную улыбку. Он вошел, снял перчатки, открыв белые холеные руки, и с интересом оглядел нищенскую обстановку. Его взгляд на мгновение задержался на Берке, который рядом с этим щеголем сильнее обычного походил на бандита с большой дороги. – Вы позволите предложить вам немного бренди, ваша светлость? – спросил Алекс, когда граф представился. – Смею вас заверить, оно весьма недурное – мне подарил его один капитан. – Он случайно не контрабандист? Алекс не ответил, только неопределенно пожал плечами. – Мне говорили, вы и сами когда-то водили корабли, – продолжал Рошмон. – Это правда? – Да. Моя семья владела частью большой судоходной компании, и отец, желая проверить честность компаньонов, приобщил меня к морскому делу. К его досаде, я увлекся морем… – Куда вы плавали? – В Филадельфию, это в Виргинии. – А в Карибском море бывали? – Да, но не капитаном, а первым помощником. – Сколько лет вы ходили в море? – поинтересовался граф. – Один год в качестве представителя владельцев, два – как первый помощник и три – уже капитаном. – Вам доводилось стрелять по другому кораблю? – Нет, но я умею обращаться с пушкой, – ответил Алекс. Во взгляде Рошмона промелькнуло разочарование. – Впрочем, это не так важно, найти опытных людей не проблема… – пробормотал он. – Что вы имеете в виду? – не понял Алекс. – Известно ли вам что-либо о каперстве, месье? – не отвечая на его вопрос, спросил граф. – Что это очень опасное занятие, – сухо заметил Алекс. – Как только враждующие страны подпишут мирный договор, капера могут счесть пиратом, даже если он еще не знает о заключении мира. – А я-то надеялся, что вас не заботят подобные проблемы, – усмехнулся граф. – Но почему вы заговорили о каперстве? – спросил Алекс, предпочитая разыгрывать неведение, хотя он уже догадался, куда клонит гость, и его сердце радостно билось в предвкушении грядущих перемен. – Я слышал, что вы честный и отважный человек, – продолжал Рошмон. – Но, говоря по правде, чаще вас называют безрассудным. – Я сумел уйти от англичан, что правда, то правда, – сухо ответил Алекс. – Называйте это как хотите. Что до чести, то ее у меня давно нет: я потерял ее в битве при Каллодене. – Камберленд больше года охотился за вами, мистер Мэлфор, а вы все-таки ускользнули от него – это дорого стоит. – Лес – не море, – бросил Алекс. – В море уйти от преследования гораздо труднее. Граф кивнул. – Понимаете, мне очень нужны деньги, – без экивоков признался он, – а каперство – самый быстрый способ их добыть… – Он окинул Алекса многозначительным взглядом и добавил: – У меня есть корабль, но нет капитана. – А почему бы вам самому не стать им? – О, я совсем не моряк по натуре, к тому же мне не хотелось заниматься каперством лично, – улыбнулся Рошмон. – Франция и Англия могут со дня на день подписать мирный договор, и мне бы не хотелось покидать родную страну, если все откроется. Вы – совсем другое дело: вы оказались на чужбине, к тому же, очевидно, нуждаетесь в деньгах; кроме того, как мне кажется, вы бы не отказали себе в удовольствии встретиться с англичанами, скажем так, на более или менее равных условиях. Откровенность графа обезоруживала, но Алекс подозревал, что его гость именно на это и рассчитывал. – А как мы будем делить добычу? – спросил шотландец. – Сорок процентов вам, сорок мне, – поспешно ответил граф, – а оставшиеся двадцать – французскому правительству. Ваша доля включает в себя жалованье экипажа. – Вооружение? – Соответствующее задаче. – Я бы хотел осмотреть корабль, – заметил Алекс. – А как насчет экипажа? – Вы можете сами его подобрать. В Гавре найдется немало шотландских и французских матросов, которых обрадует возможность хорошо заработать. Самое главное – отобрать из них настоящих моряков, на которых можно положиться. – А припасы? – уточнил Алекс. – Их оплатите вы? – Разумеется, месье. Значит, вы принимаете мое предложение? – Да. Мне терять нечего. – Нам всем есть что терять, месье. Жизнь, например. Она бесценна… Алекс мог бы поспорить с гостем на эту философскую тему, но ему не хотелось затягивать разговор. – И потом, мне кажется, что, кроме меня, у вас просто нет никого на примете, – добавил он. – Вы правы, – снова улыбнулся Рошмон. – Я могу вам доверять? – Расспросите обо мне у своих друзей, – пожал плечами француз. – У меня нет друзей, граф. – Тогда земляков, и они скажут, что, несмотря на постоянную нужду в деньгах, я всегда плачу свои долги. – Если вы постоянно нуждаетесь в деньгах, откуда у вас корабль? – Я выиграл его в карты, – усмехнулся граф. – Вы можете его продать, месье. – Да, но сейчас, когда война близится к концу, цены на морские суда упали, так что я вряд ли смогу выручить хорошие деньги, тогда как каперство принесет гораздо больше. «Корабль наверняка нуждается в ремонте», – подумал Алекс, а вслух сказал: – Ремонт тоже за ваш счет, месье де Рошмон. – Ну, насколько мне позволят средства… – снова пожал плечами граф. «То есть ремонт будет самый скромный», – догадался шотландец. И все же предложение Рошмона казалось очень привлекательным, ведь, помимо средств к существованию, оно давало возможность хотя бы отчасти отомстить англичанам за пережитые страдания. Да, похоже, граф обратился по адресу. Разве может он, Алекс Лесли, безвестный беглец с изуродованным лицом, с израненной ногой, без семьи и друзей, объявленный на родине предателем, отвергнуть такое предложение? Тем не менее осторожность не помешает… – Я дам окончательный ответ, когда увижу корабль, – решил Алекс. – Спасибо, месье Мэлфор, – расплылся в довольной улыбке француз. – Или лучше сказать «милорд»? – Просто Уилл, – поправил его Алекс. – Если я приму ваше предложение, то мы подпишем надлежащим образом оформленный контракт. Кроме того, я хочу получить официальное каперское свидетельство. – О, с этим проблем не будет! – махнул рукой граф. – Французское правительство не очень-то жалует англичан, которые норовят захватить наши американские колонии, да и двадцать процентов от добычи – хороший куш, не лишний в государственной казне. – Он поколебался и добавил: – И, пожалуйста, зовите меня просто Этьен. – Как тебе предложение графа? – повернулся Алекс к Берку, когда француз ушел. – Терпеть не могу моря, – буркнул тот с самым мрачным видом. – Лошадей ты тоже терпеть не можешь, однако же проехал верхом через все Нагорье, и ничего. – Скажете тоже! – хмыкнул Берк. – Что мне оставалось делать, ваша милость… Он осекся и испуганно покосился на Алекса. – Но ты пойдешь со мной в плавание? – не отставал тот. – Да уж не брошу вас, – буркнул Берк. – Значит, один матрос у меня уже есть, – весело заметил Алекс. У него было легко на душе – впервые за много месяцев он вновь почувствовал себя хозяином своей судьбы, хотя от затеи графа попахивало откровенной авантюрой. Хватит ли у Рошмона средств на снаряжение похода на должном уровне? Плавание с неопытной командой, слабым вооружением и скудными припасами могло закончиться полной катастрофой. И все же Алекс с трудом сдерживал радость. Гавр, Франция К удовлетворению Алекса, корабль графа оказался фрегатом, длинным, с низкой посадкой судном, которое отличалось завидной быстроходностью. Очевидно, первоначально это был боевой корабль, который затем переоборудовали в торговый, убрав большую часть пушек. Несколько орудий тем не менее остались на своих местах, наверное, для защиты от пиратов. Для каперского промысла требовалось по меньшей мере двадцать восемь пушек, способных стрелять двенадцати и восемнадцатифунтовыми ядрами, тогда как на графском фрегате было только четырнадцать пушек, да и те стреляли только двенадцатифунтовыми ядрами. Кораблю требовался ремонт, но в целом он выглядел неплохо, лучше, чем Алекс ожидал. Если поставить дополнительные пушки, то за три-четыре недели можно подготовить судно к плаванию. Шотландец понимал, что время работало против него: если мирные переговоры французов с англичанами завершатся успешно и стороны подпишут мирное соглашение, ему не только не дадут никакого каперского свидетельства, но и не разрешат выйти в море. Но даже если это не произойдет, то, выйдя в море, он будет рисковать головой – англичане без разговоров вздернут капера на рее, если им удастся захватить его корабль. Поднявшись на палубу, Алекс первым делом внимательно осмотрел пушки. Он кое-что понимал в артиллерии, поскольку некоторые из торговых кораблей, на которых он плавал за океан, имели легкое вооружение на случай нападения пиратов. Но ему так и не довелось участвовать в настоящем бою, поэтому он решил первым делом найти опытного моряка-артиллериста. Следующей по важности шла должность первого помощника. Имея хорошего канонира и опытного первого помощника, подобрать экипаж, нужное вооружение и припасы было уже гораздо проще. На палубе Этьен терпеливо ждал, пока Алекс осмотрит корабль. Интересно, думал шотландец, сколько денег граф может потратить на подготовку к походу, если мы станем партнерами? Корабль ему нравился, но он не хотел рисковать жизнями тех, кто доверится ему и пойдет в плавание. Алекс всегда любил море – он был прирожденным моряком. Выходя в плавание, он словно вступал в спор с морской стихией и ветром, заставляя их подчиняться своей воле. Стоя на палубе рассекавшего волны корабля, он просто пьянел от ощущения свободы, какого никогда не испытывал на земле. Как давно это было… Но теперь у него снова появилась такая возможность – о, как жаждал Алекс ею воспользоваться! Закончив осмотр, он вернулся на палубу к графу. – По вашим словам, Этьен, – заметил он, – корабль достаточно хорошо вооружен. Это далеко не так, нам потребуется еще по меньшей мере четырнадцать пушек. – Я могу позволить себе купить не более десяти, – покачал головой француз. – Тогда о нашем партнерстве не может быть и речи, потому что выход в море с таким вооружением для меня и экипажа равносилен самоубийству. На лице графа не дрогнул ни один мускул. Алекс держал паузу. – Хорошо, – не выдержал француз, – я посмотрю, что можно сделать. Знаете… – Он замялся, но продолжал: – Моп ami, есть еще кое-что, о чем вы должны знать. В Бразилии добывают алмазы. Продав трофеи, можно отправиться в эту страну и купить на полученные деньги алмазы, которые там наверняка намного дешевле, чем в других местах. – Вы уверены? – Конечно! В Бразилии их находят повсюду, и как португальцы ни стараются взять добычу под свой контроль, у них ничего не получается, потому что туземцы считают алмазы своим достоянием и прячут их. Если вам удастся установить связи с туземцами, то вы сможете купить, алмазы за малую часть их настоящей стоимости. – Я думал, алмазы добывают только в Индии, – пожал плечами Алекс. – Впрочем, рассказывали что-то и про бразильские алмазы, но потом прошел слух, что найденные там камни только похожи на драгоценные, а на самом деле ничего не стоят… – Ничего удивительного, – улыбнулся Этьен. – Эту ложь распространяют торговцы алмазами, чтобы не упали цены на рынке. С этой же целью бразильские алмазы вывозят на кораблях в Индию, в Гоа, а уже оттуда в Европу под видом индийских. – Вот как? – удивился Алекс. – Как вы об этом узнали? – Благодаря картам, Уилл. Год назад мне довелось играть с одним торговцем алмазами. Он слишком много выпил, проигрался, а платить оказалось нечем, и сей достойный человек рассказал мне о бразильских алмазах, оплатив таким образом карточный долг. Тогда-то у меня и созрел этот план, и я ждал подходящего случая, чтобы его осуществить. Мой партнер по картам пообещал купить все привезенные из Бразилии алмазы, объявив их индийскими. – И вы поверили этой сомнительной истории? – удивился Алекс. – Я хорошо разбираюсь в людях и могу отличить правду от лжи. – Зачем же вы посвятили в свой секрет меня? – Я вам доверяю… Может быть, потому, что вы, рискуя собственной жизнью, спасали чужих детей. К тому же вы, как я вижу, разумный, рассудительный человек, иначе бы согласились выйти в море на этой посудине, не требуя ни ремонта, ни дополнительных пушек, ни достаточных припасов. «Что это – вызов или оскорбление?» – мелькнуло в голове у Алекса, но неприятную мысль тотчас вытеснило радостное предвкушение встречи с морем. Плавать по экзотическим морям, грабить английские суда, а потом на вырученные деньги покупать алмазы, которые туземцы похищают у своих хозяев-португальцев, – об этом можно только мечтать! – Мы можем начать набирать команду завтра же, – сказал он. – Когда вы доставите дополнительные пушки? – На следующей неделе, – улыбнулся его энтузиазму Этьен. Набрав команду, Алекс собирался вернуться в Париж, чтобы привести в порядок свои дела, написать сестре и передать оставшиеся деньги семьям, приютившим его подопечных. При мысли о детях у Алекса мучительно сжималось сердце. Видит бог, он сделал все, чтобы не позволить себе к ним привязаться. Он старательно внушал себе, что эти дети – тяжкое бремя, что, спасая их, он всего лишь отдавал последний долг родной стране. Увы, теперь Алекс понимал, что все его старания пошли прахом – он всей душой любил храбрых малышей, которые вместе с ним восемнадцать месяцев стойко переносили голод и холод. В море ему будет их очень не хватать… 2 Париж, две недели спустя Прощание далось Алексу даже тяжелее, чем он ожидал. Он планировал уехать в Гавр в полдень, чтобы сразу заняться установкой новых пушек, а потом погрузить на корабль припасы, которые должны были доставить баржей из Парижа. Если баржа придет вовремя, можно будет отправиться в плавание уже в конце недели… Перед отъездом Алекс навестил своих бывших подопечных. Большинство из них казались вполне довольными жизнью в новых семьях, и только старшие, Мэг и Робин, смотрели на Алекса так, словно он их предал. – Возьмите нас с собой, Уилл, – попросили они. – Не могу, милые, это слишком опасно. – Подумаешь, – с обидой проворчала Мэг, – кто-кто, а я не робкого десятка. – Знаю, девочка моя, ты ничего не боишься, – ответил Алекс. – Но каперский корабль – неподходящее место для детей, поверь. К тому же, все время беспокоясь о вас с Робином, я не смогу сосредоточиться на работе. – Господи, да зачем о нас беспокоиться? – пожал плечами Робин. – Мы с Мэг умеем за себя постоять. И вообще, я слышал, что на морских судах полно юнг гораздо младше меня. – И мне это очень не нравится, – покачал головой Алекс, кладя руку мальчику на плечо. – Тебе нужно учиться, а не плавать в море. – А вы учите нас тому, что знаете сами, – предложил Робин, умоляюще глядя на старшего друга, – и одновременно мы будем изучать морское дело. – Вы с Мэг и так видели столько горя, сколько довелось не каждому взрослому, – возразил Алекс. – Хватит с вас, пришло время опять стать детьми. – Я уже никогда не смогу снова стать ребенком, – проговорила Мэг с вызовом, поднимаясь во весь рост. У Алекса дрогнуло сердце – похоже, девочка права. А вдруг случится чудо? Разве можно лишать их такого шанса? Они должны хорошо питаться, жить в тепле, ходить в школу, играть, наконец… – Нет, вы останетесь в Париже, – отрезал он, но, взглянув на детей, добавил уже мягче: – Обещаю, мои дорогие, я обязательно к вам вернусь. Алекс прекрасно понимал, что может погибнуть, и не собирался им ничего обещать, но эти слова сами сорвались у него с языка, когда он увидел безнадежность и тоску в глазах своих любимцев. – Я беру с собой Берка. Обещаю, мы обязательно привезем вам подарки. Дети молчали, но их лица горестно сморщились, как будто они собирались заплакать. Но Алекс не мог остаться, как не мог и взять их с собой. – Вы нужны здесь, чтобы присмотреть за младшими, – схитрил он. – Вы позаботитесь о них? – Но у каждого из них теперь есть своя семья, – буркнула Мэг. – Вас ведь тоже взяли… – Да, но, мы там пришлись не ко двору, – возразил Робин. Действительно, пристроить Робина и Мэг оказалось труднее всего. Они были очень разные – Робин происходил из семьи богатого маркиза, и если бы не происки англичан, отнявших и громкий титул, и обширные земли, рано или поздно унаследовал бы все это от отца; Мэг же не могла похвастаться благородным происхождением: она была дочерью деревенского кузнеца. Как и многие другие, девочка вместе с матерью последовала за отцом в Каллоден, а когда отца убили, они обе бежали и укрылись среди холмов; там, в одной из пещер, мать Мэг умерла от воспаления легких. Разумеется, девочка не отличалась хорошими манерами, но общение с Робином оказывало на нее благотворное влияние, к примеру, она стала более грамотно говорить. Дети очень сдружились и, оказавшись в Париже, наотрез отказались расставаться, что, конечно, очень затрудняло поиски новых опекунов. – Этьен пообещал вас навещать, – сказал шотландец. Граф любил поболтать с детьми и даже как-то свозил их на прогулку, и они привязались к нему, видимо, распознав во французском аристократе такого же авантюриста, как и их спаситель. При имени графа лицо Робина просветлело. – Этьен обещал научить меня играть в карты! – похвастался он. Алекс нахмурился – он хотел для мальчика совсем другого. Впрочем, сам он вряд ли мог служить для Робина примером, ведь последний год-полтора он только и делал, что грабил и убивал. – Нет, мои дорогие, – покачал он головой, – вам обоим нужно прежде всего получить хорошее образование. Дети обменялись быстрыми взглядами – похоже, они придерживались иного мнения. Но переубеждать их уже не было времени – Берк, оставшийся на улице с лошадьми, совсем заждался хозяина. Алекс неловко замер, боясь подойти для прощания поближе – это было бы слишком тяжело и для него, и для детей. Доведется ли свидеться с ними вновь? Он прекрасно понимал, насколько опасно предстоящее путешествие. Если его захватят англичане, он вряд ли останется в живых, даже имея французское каперское свидетельство. Да и бразильские туземцы, судя по рассказам Этьена, относятся к европейцам отнюдь не дружелюбно… Однако больше медлить было нельзя. Алекс пожал Робину руку, как взрослому мужчине, потрепал Мэг по плечу и вышел, изо всех сил стараясь не думать о покинутых детях. Он сделал для них все, что мог, и даже больше… Впереди его ждала масса дел. С помощью Этьена удалось найти первого помощника, Клода Торбо, который, в свою очередь, порекомендовал в качестве канонира своего знакомого, французского морского офицера в отставке. Оставалось лишь полагаться на его мнение и надеяться, что отставка офицера была вызвана только окончанием войны с Австрией, а не профессиональными огрехами. У Алекса тоже нашлось несколько знакомых матросов, которые с радостью выразили желание присоединиться к экипажу, – шотландец счел это добрым знаком. «Удастся ли поладить Берку и Клоду?» – беспокоился он. Берк, в отличие от первого помощника, ничего не понимавший в мореходном искусстве, годился только для самой черной работы, хоть она и пришлась ему не по вкусу. Что ж, он сам виноват, ведь Алекс дал ему право выбора: уйти в море вместе с ним или жить во Франции, взяв остаток денег, и Берк выбрал море. Так что теперь ему придется подчиняться первому помощнику, как это ни претит его свободолюбивой натуре. – Проклятый лягушатник… – с презрением пробормотал Берк и сплюнул сквозь зубы, когда хозяин вышел на улицу. По-видимому, он тоже думал о будущей службе. – И все-таки ты должен слушаться Клода, – покачал головой Алекс. – Я и сам буду выполнять его указания, потому что хотя и знаю море, ни разу в жизни не участвовал в морском бою. Клод нужен нам как воздух, к тому же дисциплина на корабле – первое дело. – Бой всегда бой, на суше он или на море, – хмыкнул Берк. – Главное, у нас должен быть волынщик, чтобы дать сигнал к атаке. А кто с этим справится лучше меня? – Вот как, ты играешь на волынке? – изумился Алекс. Неужели печально знаменитый разбойник Берк еще и музыкант? Впрочем, он сам, Алекс, со дня на день станет пиратом, так что чему удивляться! – Да, милорд. Правда, мне уже давно не доводилось играть – я бросил свой инструмент на поле битвы: что пользы оплакивать мертвых? Но если вы позволите, я знаю, где купить новый. – Хорошо, купи, – согласился Алекс. – Даю тебе на это два часа, но не больше, потому что в Гавре нас уже ждет граф. И, пожалуйста, больше никаких «милордов» и «сэров», – напомнил он. Слуга безразлично пожал плечами. – Ты понял меня, Берк? – нахмурившись, спросил он. – Да, сэр! – дерзко откликнулся разбойник, и Алекс махнул рукой – этого паршивца не переделаешь. Бог с ним, сейчас не до него, ведь до выхода в море надо решить тысячу проблем. И Алекс погрузился в мысли о делах. Но в его памяти то и дело возникали опечаленные мордашки Робина и Мэг. Лондон Столица изумила Дженну ослепительным великолепием, кипучей энергией и непролазной грязью. Первым, что бросилось в глаза неискушенной провинциалке, были именно кучи отбросов на улицах, которые к тому же распространяли отвратительную вонь. Зажав платочком нос, Дженна отвернулась от окна и постаралась умерить свое любопытство, но, когда нанятый ею экипаж покатил по булыжной мостовой Стрэнда, главной торговой улицы Лондона, девушка не удержалась и снова выглянула наружу. Улица кишела прохожими, и Дженна заметила, что среди хорошо одетых дам и джентльменов то и дело попадались попрошайки и лоточники, наперебой расхваливавшие свой товар. Контраст между богатыми и нищими, между прекрасными домами и грязью на тротуарах поразил Дженну до глубины души. Ей, «синему чулку» из сельской глуши, любой город, а тем более Лондон, представлялся чудесным местом, где сбываются мечты. Столица совсем не походила на свой воображаемый образ. Тем не менее Дженна не могла не признать, что вид фланировавших по улице модно одетых мужчин и женщин, с ледяным равнодушием не замечавших нищих, не лишен некоторого очарования. Она раздала нищим несколько монет – немного, но большего она потратить не могла: все ее достояние составляли пятьдесят гиней да мешочек с драгоценностями, которые выдал ей отец. Этого хватит на некоторое время, но если будущий муж ее отвергнет… Очень смутно представляя себе свое будущее, девушка знала точно только одно: в Шотландию она уже не вернется – разве можно забыть выражение облегчения на лицах провожавших ее родителей и сестер? Она для них обуза, бремя, от которого они давно хотели избавиться. Что ж, она им в этом поможет. – Дженет, даме неприлично так пялиться на прохожих! – послышался сварливый окрик. Вздрогнув, девушка отвернулась от окна – с Мэйзи Кемпбелл, крупной, дебелой женщиной, вечно чем-то недовольной, лучше не спорить. Мэйзи была компаньонкой Дженны, и мысль о том, что следующие несколько месяцев придется провести в ее обществе, приводила девушку в ужас. Положение скрашивало только присутствие горничной Селии. И все же на душе у Дженны было радостно – ее не оставляло предчувствие, что с ней произойдет нечто необыкновенное. Может быть, она встретит кого-то, кто полюбит ее или просто будет в ней нуждаться и, в отличие от родных, примет ее такой, какая она есть… Корабль на Барбадос отплывал через семнадцать дней, и до отъезда Дженна должна была обзавестись гардеробом – несколькими туалетами, очень легкими, как советовал отец, поскольку на острове большую часть года стояла жара. Там другой климат, другое полушарие, другой мир… Дженна сумела дважды ненадолго ускользнуть от бдительного ока Мэйзи и прогуляться по Аондону в компании Селии – она считала, что быть в столице и ничего не увидеть – просто преступление. Увы, девушки не могли самостоятельно отправиться на более длительную экскурсию, для которой требовались экипаж и сопровождение. Однако в один прекрасный день им все-таки удалось прокатиться по Лондону, и эта поездка доставила Дженне огромное удовольствие, даже несмотря на присутствие Мэйзи. Они отправились в модный салон – Дженне еще не доводилось бывать в подобных заведениях, потому что дома для нее шила приходящая портниха. Девушка жалела только о том, что ко всем ее новым платьям с короткими рукавами придется носить длинные перчатки – в теплом климате это наверняка покажется странным и, кроме того, будет очень неудобно. Не обращая внимания на негодующие взгляды миссис Кэмпбелл, она с любопытством смотрела в окно экипажа на пробегавшие мимо роскошные дома, аллеи парка… Наконец колеса застучали по мостовой Стрэнда, и экипаж остановился перед одним из магазинов. Кучер спустился с козел, чтобы помочь пассажиркам выйти, но швейцар, стоявший у дверей, опередил его. Он подал руку сначала Дженне, потом миссис Кемпбелл и Селии и проводил их внутрь. Лавируя между манекенами в элегантных нарядах и столами, заваленными отрезами тканей самых разнообразных рисунков и расцветок, навстречу посетительницам уже спешила хозяйка ателье – крупная дама в летах. – Рада вас видеть, мадам, – поклонилась она. – Вы, должно быть, леди Дженет Кемпбелл? Мы вас ожидали. Не хотите ли взглянуть на фасоны и ткани, которые я для вас подобрала? Ваш отец сообщил, что вы хотите заказать полный гардероб, и распорядился не экономить. Все расходы будут записаны на его счет. Ах, миледи, вам предстоит такое восхитительное, романтичное путешествие! Я счастлива, что могу предложить вам свои услуги… Она распиналась в том же духе еще несколько минут, и Дженна перестала слушать ее болтовню, с грустью размышляя о том, чем вызвана щедрость отца. Чувством вины или радостью освобождения от тяжкого бремени, угнетавшего его всю жизнь? Фасоны, предложенные хозяйкой ателье, оказались на редкость вычурными – с фижмами и кринолинами на китовом усе. Памятуя о жарком климате Карибского моря, Дженна оставила только одно платье с кринолином и объяснила портнихе, что остальные должны быть самого простого покроя с длинными или короткими рукавами, но к платьям с короткими рукавами нужны еще перчатки в тон. Настало время снимать мерки. Дженна в сопровождении своей горничной, хозяйки и одной из портних направилась в примерочную. Селия помогла ей снять платье и корсет, и на девушке остались только сорочка и чулки. При виде багрового родимого пятна, змеившегося от кисти до локтя и выше, миссис Койл изменилась в лице, но через мгновение ее губы вновь сложились в любезную улыбку. В отличие от нее, молоденькая портниха не смогла сдержаться и ахнула. Нахмурившись, миссис Койл отобрала у нее мерную ленту и взялась за дело сама. – О, миледи, у вас прелестная фигурка, – с преувеличенным восторгом заметила она. – Шить для вас будет подлинным наслаждением. Но настроение Дженны уже было безнадежно испорчено – она с трудом достояла до конца процедуры, чувствуя себя униженной, словно ее, как какого-нибудь циркового уродца, выставили на всеобщее обозрение. С сочувствием поглядывая на свою госпожу, Селия помогла ей одеться, и Дженна с облегчением натянула перчатки. – Примерка на следующей неделе, миледи, – предупредила миссис Койл. Кивнув, Дженна направилась к двери, в которые входили новые посетительницы. «Им-то длинные перчатки не нужны», – с завистью и горечью подумала она. Неужели до конца ее дней на нее будут смотреть как на прокаженную? Сможет ли жених разглядеть ее душу, или он, как все остальные, только ахнет и с отвращением отвернется? Погруженная в свои невеселые мысли, Дженна села в экипаж. На море Стоя на палубе фрегата, Алекс задумчиво смотрел вдаль. Корабль, которому он дал имя «Ами», вышел из Гавра четверо суток назад, в темную безлунную ночь. За это время новоиспеченному каперу трижды встречались английские купеческие суда, но ни разу его путь не пересек военный корабль, хотя Алекс отлично понимал, что англичане держат море вокруг гавани противника под неусыпным надзором. Чтобы не накликать беды, Алекс предпринял ряд предосторожностей: он распорядился тщательно прикрыть пушки и сложенные рядом с ними боеприпасы просмоленной парусиной, а также поднял английский флаг. Охотиться предстояло в Карибском море, и не стоило раньше времени дразнить гусей. Команда подобралась неплохая – в основном шотландцы, ирландцы и французы; был также один матрос-португалец и несколько американцев, которые, по их словам, списались на берег в Гавре, недовольные чересчур крутым нравом своего прежнего капитана. Прежде чем взять американцев в команду, Алекс побеседовал с ними лично, стараясь определить, не буяны ли они, но, похоже, жители заокеанских колоний говорили правду. Буянить они не собирались, им, как и другим кандидатам, хотелось одного – получать долю добычи, а не жалкое матросское жалованье. Только пятеро из команды имели опыт обращения с пушками, поскольку раньше служили канонирами во флотах разных стран, поэтому Клод решил провести артиллерийские учения, как только «Ами» отойдет подальше от оживленных торговых путей. Члены команды, похоже, неплохо ладили, объединенные неприязнью, даже ненавистью к англичанам, хотя американцы относились к общему недругу наиболее терпимо. Алекс предполагал добраться до Карибского моря менее чем через три недели. «Ами» развивал неплохую скорость – качество, очень важное для каперского корабля. Капитан решил, что скоростные качества, дружественные порты и добыча – английские суда, груженные товарами из колоний или сахаром и черной патокой из Вест-Индии, – основные слагаемые успеха затеи с каперством. Мысль о скорой мести англичанам, пусть даже мелкой, несопоставимой по масштабам с их преступлениями против Шотландии, заставляла Алекса дрожать от нетерпения. Увы, до этого момента еще больше двух недель, пока же можно позволить себе беззаботно стоять на палубе, наслаждаясь свежим ветром, нежарким солнцем, голубизной бескрайнего неба… Денек и впрямь выдался отличный, из тех, о которых мечтают все моряки. Нежась на солнце, Алекс впервые за последние два года почувствовал себя свободным человеком, хозяином своей судьбы. Здесь, в море, он мог наконец забыть про свой шрам и раненую ногу, потому что на корабле на его увечья никто не обращал никакого внимания. Внезапно его благостное состояние нарушил вопль одного из матросов: – Капитан, капитан! – Сейчас же отпусти меня! – выкрикнул мальчишечий голос, и еще один детский голосок громко выругался. Чертыхнувшись сквозь зубы, Алекс повернулся на крики и увидел матроса, тащившего за собой две отчаянно сопротивлявшиеся тщедушные фигурки. – Тайно пробрались на борт, сэр, – доложил матрос. – Обнаружены в кормовом трюме, в пороховом погребе, – добавил он, неодобрительно цокнув языком. Это были Робин и переодетая мальчиком Мэг. Помрачнев, Алекс приподнял шапку, прикрывавшую ее головенку, и невольно вздрогнул – от роскошной рыжей шевелюры, которая так украшала Мэг, остались только неровно остриженные вихры. Девочка смотрела на своего спасителя с вызовом, чумазая, как трубочист. Робин же, тоже походивший на трубочиста, хорохорился, стараясь держаться с достоинством, однако сквозь внешнюю браваду в нем проглядывала неуверенность. – Как, черт побери, вы сюда попали? – рявкнул капитан. Мэг молчала, упрямо выпятив нижнюю губку. – Приплыли из Парижа на барже, капитан, – доложил мальчик. – На какой такой барже? – Мы слышали, как вы говорили о доставке припасов для предстоящего плавания на барже из Парижа, поэтому пошли к реке и разузнали, какая баржа идет к вам в Гавр, ну, а пробраться на нее не составило никакого труда. – И вы, бросив своих опекунов, тайком приплыли в Гавр? – Да. Алекс только сердито хмыкнул. Что он мог сказать этим негодникам? Что без спросу забираться на корабль нехорошо? А разве сам он, вор и разбойник, не нарушал законы божеские и человеческие? Нарушал, и не один раз! И дети это прекрасно знали. То, что он шел на преступление ради их спасения, не имело никакого значения, к тому же, если откровенно, он делал это не только ради них, но и ради себя – хотел остаться в живых, чтобы отомстить англичанам. Так что пример он детям подавал плохой и не ему упрекать их в непослушании. – Вы пообещали выполнить мою просьбу и нарушили слово! – ухватился он за единственный разумный аргумент. – Господи, да когда мы обещали-то – год назад! – ухмыльнулась явно нераскаявшаяся Мэг. – Слово есть слово, если дали – держите, – возразил Алекс, чувствуя, что роль воспитателя ему удается плохо. Он больше года старался им стать, но всегда смотрел на свои новые обязанности как на нечто временное и не самое важное. Раньше он никогда по-настоящему не имел дела с детьми и не думал обзаводиться собственными, поэтому, взяв на себя заботу о сиротах, он не пытался заменить им отца, а просто делал для них все, что мог, до тех пор, пока не нашлись люди, готовые предоставить детям надежный кров и родительскую любовь. Увы, в выжженной горем душе Алекса любви не было, только гнев. Дети, пережившие не меньшие страдания, тоже были очень ожесточены, а он не знал, как вернуть им душевный покой, как научить их тому, чего сам он уже давно лишился, – любви, доброте, чести… Но он четко понимал, что пиратство и дети – несовместимые понятия. Это занятие для таких, как он. Что ему еще осталось в жизни? Ничего. У него нет будущего, нет и не будет семьи. – Проклятие, да как они здесь… – всплеснул руками подбежавший Берк. – Приплыли из Парижа на барже, – опередил его вопрос Алекс. – А вот как они сумели пробраться к нам на борт, это требует отдельного разговора. Робин и Мэг переглянулись, и мальчик уставился в палубу. – Ты что-то хочешь сказать, Робин? – Только то, что попасть на «Ами» было легче легкого. Когда мы увидели, что вы отплываете, то взяли немного фруктов и поднялись на борт, сделав вид, что хотим продать их матросам, а когда те отвлеклись, мы спрятались. – Боже, если бы мы напали на встречный корабль, и он ответил бы нам огнем… – пробормотал Алекс, бледнея. Для него была невыносима сама мысль, что дети могли пострадать. – Но ничего же не случилось, милорд, – возразил Робин. – Мы с Мэг так хотим пить… – И есть, – добавила девочка. – Мы еще вчера доели все фрукты, которые захватили с собой. – И когда вы собирались выйти из трюма? – продолжил допрос Алекс. – Далеко в море, чтобы вы не смогли вернуть нас обратно, – ответил мальчик, – но Мэг так проголодалась… – Ты тоже есть захотел! – запальчиво воскликнула его подружка. У капитана дрогнуло сердце – бедные, они четверо суток провели в полной темноте почти без еды и питья. Суровое испытание для детей, хотя Мэг и Робину случалось голодать и раньше. Ну разве можно не любить и не жалеть этих сорванцов? А он-то думал, что после визита в Париж покончил с сантиментами… – Что, «зайцы»? – спросил первый помощник Клод, подходя к детям, которых уже окружили моряки. – Они самые, – кивнул Алекс. Клод встал возле капитана. Плотный, плечистый, дюйма на два выше, первый помощник казался настоящим великаном рядом с Алексом, который, правда, тоже отличался немалым ростом, но за два года мытарств очень похудел. Он и потом, когда появилась возможность наверстать упущенное, ел мало. На корабле, доставившем Алекса и спасенных им детей во Францию, многие малыши с жадностью набросились на еду, другие же беглецы, включая Алекса, ели понемногу, только чтобы заглушить голод. Алекс до сих пор не смог побороть эту привычку, как, впрочем, и Мэг, которая со времени исхода из Шотландии, казалось, не набрала ни грамма веса. – Давайте выбросим их за борт, – предложил Клод сурово, но Алекс увидел в его глазах веселые огоньки. Первый помощник, человек на редкость дисциплинированный и выдержанный, обладал своеобразным чувства юмора, которое сделало его любимцем команды. Однако капитан предпочел не заводить дружбы с Клодом, боясь слишком близкого знакомства с подчиненным, которого, возможно, вскоре придется послать на смерть. – А что, это идея, – поддержал его шутку Алекс. – Выкинуть за борт таких хлюпиков – пара пустяков, – с самым серьезным видом заметил Берк. – Да, за борт, и весь разговор, – продолжал сурово Клод. – Нам и без них может не хватить припасов. – Двоих мы, конечно, не прокормим, но кого-то одного могли бы, пожалуй, оставить… – добавил капитан. Мэг испуганно прижалась к Робину, но тот, поглядев на взрослых, только ухмыльнулся. – Капитан, что-то они вас не боятся, – Клод покачал головой и улыбнулся: розыгрыш явно не удался. – Сдается мне, вы знаете этих пострелят? – К сожалению, знаю, – ответил Алекс сухо. – Распорядитесь их напоить и накормить, а потом мы обсудим, что с ними делать. В отличие от шутливой угрозы Клода, холодность старшего друга детей испугала по-настоящему. – Вы должны раз и навсегда зарубить себе на носу, что нельзя лезть туда, куда не просят, – упрекнул их Берк. Глаза девочки наполнились слезами, Робин повесил голову – они от души привязались к этому грубому человеку, и его упрек привел их в отчаяние. Увидев, какое действие произвели на них его слова, суровый разбойник смягчился. – Ладно, ребята, пошли-ка отсюда, – буркнул он, махнув рукой, – пока кто-нибудь из этих лягушатников действительно не решил выбросить вас за борт. – Он неожиданно ухмыльнулся и добавил: – Ну и задам же я им тогда, хоть и ненавижу драться! Робин не смог удержаться от улыбки – Берк любил хорошую драку больше всего на свете, – но потом посерьезнел и вновь посмотрел на Алекса. – Простите нас, сэр, нам просто не хотелось с вами расставаться, – пробормотал он. Алекс на мгновение прикрыл глаза и уже гораздо мягче, чем прежде, произнес: – Ладно, ступайте приведите себя в порядок, поешьте, а потом мы подумаем, что с вами делать. – Увидев, что мальчик не двигается с места, он добавил с усмешкой: – Добраться до Гавра на барже – это ты ловко придумал. – Вы были хорошим учителем, сэр, – с намеком ответил Робин. Алекс хотел сказать что-нибудь в том же духе, но не успел – мальчик вместе с Мэг и Берком пошли вниз, в каюту. – Поворачиваем обратно, капитан? – спросил Клод. – Нет, это было бы гораздо опасней, чем продолжать идти вперед, – повернулся к нему Алекс. – Вокруг шныряют патрульные корабли англичан, для которых Робин – желанная добыча. – Что ж, пусть остается – у нас как раз нет подносчиков пороха. На этой работе используют мальчиков гораздо младше его. – Нет, он не будет подносчиком, – насупился шотландец. – Пусть дети работают на камбузе, убирают каюты, но им не место в пороховом складе. Я не для того убивал и грабил ради этих детей, чтобы они теперь взлетели на воздух. В глазах Клода зажглась искорка интереса, но он промолчал. Эта черта – отсутствие праздного любопытства – тоже нравилась в нем Алексу. Что он знал о своем первом помощнике? Только то, что бывший офицер французского флота Торбо хотел получать пять процентов от стоимости груза каждого захваченного судна, причитающиеся ему по должности, и что он очень доверял Этьену. Больше Алексу ничего не удалось о нем выяснить, хотя он уже четыре дня обедал со своим помощником. За едой они говорили лишь о делах. В свою очередь, Клода интересовало прежде всего, насколько Алекс опытен в навигации, и он исподволь старался это выяснить, одновременно воздерживаясь от оценки военных навыков капитана. Что касается человеческих качеств, то, ничего не зная о характере нового командира, бывший флотский офицер не спешил разделить с ним каюту. Однако постепенно они узнавали друг друга. Вот и сейчас откровенное признание Алекса, похоже, стало для первого помощника маленьким открытием. И странное дело: по тому, как тот понимающе усмехнулся, шотландец понял, что по какой-то причине его темное прошлое только укрепило доверие между ними. Впрочем, сейчас Алекса больше всего волновала судьба несчастных ребятишек. Как обеспечить их безопасность? Взять Робин и Мэг с собой? Чрезвычайно опасно. Возвращаться в Гавр – тоже. Да и останутся ли они во Франции, если удастся их доставить туда целыми и невредимыми? Очень сомнительно, ребята наверняка снова постараются хитростью проникнуть на «Ами»… Черт побери, как Мэг и Робин выдержали четверо суток в пороховом погребе? Он бы не смог, а вот они выдержали… Только ради того, чтобы не расставаться с ним… Лондон Наконец подошло время последней примерки. Дженне было не по себе: придется снова неподвижно стоять несколько часов под взглядами портних, терпеть неосторожные уколы булавками и ради чего? Чтобы получить «гардероб невесты», который, возможно, ей даже не понадобится… Впрочем, примерка стала хорошим предлогом, чтобы хоть на время покинуть опостылевшую гостиницу. Мэйзи в последнее время не давала Дженне и шагу ступить самостоятельно, стараясь при этом лишний раз не выходить из номера: по мнению миссис Кемпбелл, Лондон кишмя кишел мошенниками и негодяями, которые только и думали, как бы навредить почтенным леди. Но присмотр за «гардеробом невесты» входил в обязанности компаньонки, и вдова скрепя сердце согласилась покинуть спасительные стены. По мере приближения даты отплытия Мэйзи становилась все мрачнее и Неразговорчивее, то и дело принимаясь бормотать себе под нос что-то про пиратов и прощание с цивилизованным миром. Очевидно, предстоящее путешествие ее совсем не радовало. Дженна догадывалась, что компаньонка вызвалась сопровождать ее по просьбе отца, от доброй воли которого целиком и полностью зависела. Такие, как она, не смели перечить лорду Кемпбеллу. Овдовевшую Мэйзи взяли в дом Кемпбеллов по прихоти матери Дженны, которой вдруг понравилось играть роль благотворительницы. Бедная вдова заняла в семье странное положение – то ли компаньонка, то ли секретарь миледи, не родственница, но и не служанка. Понимая шаткость своей позиции, Мэйзи из кожи вон лезла, чтобы угодить своим благодетелям. Слушая ее нудные причитания, Дженна с ужасом думала о том, что ей придется почти месяц провести с этой женщиной в тесной каюте. Единственной отдушиной были короткие часы дневного отдыха Мэйзи – тогда Дженна и Селия уходили из гостиницы и посещали близлежащие торговые ряды или прогуливались в парке, стараясь вернуться до того, как проснется их цербер, иначе нарушительниц спокойствия ждали многочасовые нотации и угрозы написать об их непристойном поведении лорду Кемпбеллу. Ах, как хотелось Дженне побывать в ресторане, побродить по Сент-Джеймскому парку, посмотреть спектакль в театре Ковент-Гарден, но, увы, это было невозможно… Разумеется, в назначенный срок Дженна с радостью отправилась в ателье, несмотря на свои страхи, туман, окутавший город, и противный мелкий дождь. Как обычно, швейцар помог дамам выйти из экипажа и распахнул перед ними дверь. Дженна уже переступила порог, как вдруг за ее спиной раздался душераздирающий крик и глухой звук удара о землю чего-то тяжелого. Девушка обернулась – на тротуаре распростерлась Мэйзи Кемпбелл, которая, очевидно, споткнулась или поскользнулась на мокрой от дождя булыжной мостовой. Одна нога вдовы торчала из-под пышных юбок под неестественным углом. Бедняжка попыталась приподняться и снова вскрикнула. – Надо позвать доктора, – озабоченно поглядев на нее, проговорил швейцар и побежал вниз по улице. Двое слуг подхватили пострадавшую и перенесли в ателье. Не зная, как облегчить муки несчастной, Дженна наклонилась над ней и заглянула в искаженное страданием лицо – по щекам бедной Мэйзи струились слезы. Прибывший в скором времени врач поставил диагноз, очевидный и без него: – Миссис Кемпбелл сломала ногу. Я наложу гипс. После чего ей придется провести в постели несколько недель. – Но через три дня мы должны уехать, – пробормотала Дженна. – На Барбадос, – любезно пояснила хозяйка ателье. – Этой леди лучше отложить путешествие, – покачал головой врач, – если только она хочет снова ходить. Лицо Мэйзи сморщилось, слезы хлынули в три ручья, но в ее глазах Дженна явственно заметила облегчение. Это не удивило девушку, для которой не было секретом, что перспектива долгого и опасного путешествия пугала ее компаньонку. Правда, еще больше бедная вдова боялась гнева лорда Кемпбелла, поэтому, несмотря на боль и свое жалкое состояние, она сказала прежним, не терпящим возражения тоном: – Мы вернемся домой. – Нет, – возразила Дженна, – мы с Селией продолжим путешествие, потому что меня ждет мистер Мюррей. – Но вы не можете ехать без компаньонки! – Глаза Мэйзи округлились от ужаса. – Это немыслимо, это просто скандал! Понимая причину ее страха, – скандал был самым худшим из того, что могло случиться с особой, которой лорд Кемпбелл поручил оберегать доброе имя дочери, – Дженна тем не менее продолжала настаивать на своем: – Мы уже оплатили места на судне, и, если мы откажемся плыть, деньги нам, скорее всего, не вернут. А следующий корабль на Барбадос отплывает только через несколько недель, и я не думаю, что отец одобрит такую задержку с отъездом, ведь он дал мистеру Мюррею слово. – Ваш отец… – нахмурившись, заметила компаньонка, явно не убежденная доводами подопечной. – Мой отец хочет, чтобы я покинула Шотландию, – резко оборвала ее девушка, не заботясь о том, что их могут услышать посторонние. Обида занозой застряла в ее сердце – Дженна знала, что не может вернуться домой. Мэйзи потупилась, потому что ее подопечная была права, но все-таки сделала последнюю попытку повлиять на строптивицу: – Вы запятнаете свою честь… – Неужели это будет хуже того позора, на который я обречена с самого появления на свет? – нахмурилась Дженна. – Из-за родимого пятна меня считают нечистой, даже порочной, здесь у меня нет будущего. Возможно, барбадосское общество окажется более терпимым. – В таком случае я снимаю с себя всякую ответственность за вас, – выпалила Мэйзи, вспыхнув. – Мне уже двадцать пять, я сама в состоянии о себе позаботиться. Вопрос был решен, и Дженна стала обдумывать практическую сторону дела. Теперь ей понадобится только одна каюта, тогда как отец оплатил две – одноместную и двухместную. Если удастся получить деньги за одноместную обратно, можно будет, в случае необходимости, уехать с Барбадоса. Дженна предпочла бы американские колонии, где, по слухам, о людях судили по их достоинствам, а не по внешности и не по положению в обществе. От этой мысли полегчало на сердце – предстоящее путешествие давало ей уже не одну надежду на успех, а две: если Дэвид Мюррей ее отвергнет, она пустится в новое приключение. С помощью хозяйки ателье Дженна устроила свою компаньонку в одном частном доме, где ей пообещали обеспечить необходимый уход до тех пор, пока вдова не сможет вернуться в Шотландию. Кроме того, девушка отправила с кучером письмо отцу, в котором извещала о случившемся и о своем решении продолжить путь без миссис Кемпбелл – оно должно было попасть к адресату через много дней после ее отъезда. Быстро справившись с делами, Дженна смогла наконец заняться своим гардеробом. На последней примерке портниха предложила ей удлинить у одного из платьев рукава, и девушка, не думая, согласилась – разве могла она в этот момент думать о каких-то рукавах? Все складывалось так удачно: она наконец свободна от Мэйзи Кемпбелл и в придачу получит обратно деньги, заплаченные за ненужную каюту! Это был добрый знак – путешествие сулило удачу. 3 Карибское море, месяц спустя Алекс захватил свои первый английский корабль легко – у этого торгового судна не было пушек, к тому же «Ами» намного превосходил его в скорости, поэтому хватило одного выстрела, чтобы английский капитан сдался. Добыча оказалась богатой – ром и сахар, и новоиспеченный капер решил отправить ее во Францию, чтобы помочь Этьену оплатить счета за переоснащение «Ами». Вместе с ней Алекс планировал отослать во Францию и Мэг с Робином. Для этого он хотел откомандировать на захваченное судно часть своего экипажа, а английскую команду высадить на принадлежавший Франции острой, расположенный далеко от торговых путей. Благодаря такой предосторожности новость о захвате судна дойдет до Англии через много месяцев, и оно будет в безопасности на пути к французским берегам. По крайней мере, в большей безопасности, чем ощетинившийся пушками «Ами»… Добычу со следующего захваченного судна шотландец собирался продать на Мартинике. Разумеется, во Франции за судно с грузом можно выручить больше, но отослать его туда уже будет не с кем: сократившейся команды едва хватит для управления «Ами». И все-таки, по расчетам Алекса, вырученных денег должно быть достаточно для плавания к берегам Южной Америки и покупки алмазов. Капитану очень хотелось, чтобы его планы осуществились как можно скорее, ведь контрабандный вывоз драгоценных камней, о котором они с Этьеном договорились в Париже, – занятие куда более безопасное, чем каперство, потому что перспектива подписания мирного договора между Англией и Францией становилась реальней день ото дня. Приняв решение, Алекс приказал своим людям, отобранным для транспортировки трофея во Францию, отплыть на захваченное судно. Их капитаном он назначил второго помощника, по словам Клода, знающего и верного человека. Когда к отплытию готовилась уже последняя шлюпка, Алекс отдал распоряжение привести Мэг и Робина, чтобы отправить их во Францию, но детей нигде не могли найти, не помог даже тщательнейший обыск всего фрегата. Наверняка они спрятались где-то в трюме, но как их оттуда извлечь? Похоже, сорванцам помогал кто-то из команды. И неудивительно, ведь за месяц, что Мэг и Робин провели на борту, делая черную работу, от которой отлынивали матросы, они стали всеобщими любимцами. Алекс только качал головой, глядя, с каким старанием они чистили овощи на камбузе, драили палубу и гальюны. Ожидание чересчур затянулось, и шотландец скрепя сердце приказал последней шлюпке отплывать: задерживать отбытие трофейного судна было опасно и для его новой команды, и для «Ами» – никто не должен был видеть эти корабли рядом. Когда захваченное судно скрылось из виду, на палубе появились Мэг и Робин – убежденные в своей правоте, они серьезно смотрели на Алекса, готовые выслушать очередную нотацию. Шотландец растерялся. Он сам когда-то учил их прятаться, и теперь они в полной мере воспользовались его уроками – разве он вправе наказывать их за это? Он попался в силки, которые сам же расставил. «Ну, погодите, – подумал Алекс, – в следующий раз я запру вас в каюте». – Мы вам нужны, – начала Мэг, упрямо выпятив нижнюю губку. – Да, – кивнул Робин. – Микки говорит, что мы чистим картошку гораздо лучше других. Представив себе, что этот мальчик, аристократ до мозга костей, с радостью чистит картошку под руководством кока-ирландца, Алекс было улыбнулся, но тут же нахмурился: ему претило, когда им пытались манипулировать, даже если это делали дорогие его сердцу Мэг и Робин. Пока каперам везло, и капитан опасался, что это обстоятельство создало у детей ложное ощущение безопасности. Действительно, все складывалось на удивление удачно: по существу, до сих пор фрегат не встретил ни одного военного корабля, да и первая добыча далась легко: единственный выстрел, и купеческое судно покорно приспустило флаг. Интересно, способствовала ли молниеносной сдаче противника волынка Берка? Мрачный вояка стоял с ней на палубе и раздувал ее мехи с такой силой, словно снова был на поле битвы. Англичане не могли не слышать ее громких резких звуков, и, поскольку моряки – народ суеверный, музыка Берка наверняка подействовала на них устрашающе. Но так будет не всегда, рано или поздно «Ами» встретит корабль, команда которого не испугается ни скромной артиллерии капера, ни волынки Берка… – Ладно, оставайтесь пока, – неохотно кивнул Алекс своим подопечным. На самом деле у него не было выбора. Трофейное судно ушло; можно, конечно, отвезти детей на Мартинику, но что дальше? Оставить их одних? Ни за что – за ними нужен глаз да глаз! Однако теперь, с отъездом части команды, для присмотра за ослушниками оставить некого. Услышав вердикт своего покровителя, дети радостно переглянулись и поспешили исчезнуть, пока он не передумал. На борту «Шарлотты» Стоя на юте корабля, тяжело рассекавшего огромные волны, Дженна с наслаждением вдыхала пряный воздух тропической ночи. Селия осталась в каюте – бедняжку сразила морская болезнь. Она осунулась, побледнела, глаза ввалились и потускнели. Госпожа и служанка поменялись ролями: видя бедственное положение Селии, Дженна принялась за ней ухаживать. Новые обязанности отнюдь не были ей в тягость, потому что она не любила сидеть без дела, и, кроме того, ей было приятно чувствовать себя нужной. Еще один плюс – появился лишний повод выйти на свежий воздух. Хотя девушкам отдали самую большую из шести пассажирских кают, тем не менее новое пристанище трудно было назвать просторным, и воздух там всегда стоял спертый. Все же Дженна была благодарна капитану, ведь сначала он наотрез отказался взять ее на борт без компаньонки, однако потом, когда один господин выразил желание выкупить каюту Мэйзи по более высокой цене, согласился принять необычных пассажирок, правда, весьма неохотно. Но, несмотря на прижимистость, капитан Тэлбот оказался настоящим джентльменом. Включив Дженну в число пассажиров, он счел своим долгом ее опекать. Еду по просьбе Дженны доставляли в каюту, но иногда она обедала или ужинала с капитаном и остальными восемью пассажирами. Селия, будучи служанкой, не обладала такой привилегией. Однако в глазах Дженны, хоть молодая леди Кемпбелл всю жизнь пользовалась услугами горничных, Селия давно перестала быть просто служанкой, превратившись скорее в подругу и союзницу. Чтобы не оставлять ее одну, девушка и предпочитала есть в каюте. Когда судно достигло теплых широт, длинные рукава и перчатки стали все больше тяготить Дженну. Увы, позорная тайна определяла весь стиль ее жизни, и девушка знала, что ей придется смириться с жарой, столь непривычной после холода, пронизывающих ветров и моросящих дождей родных гор. Качка совсем не беспокоила молодую путешественницу, и плавание ее по-настоящему увлекло. Капитан даже как-то заметил, что из нее бы получился отменный моряк. Его слова польстили Дженне – она решила, что непременно посвятила бы свою жизнь морскому делу, родись она мужчиной. Море нравилось ей даже в шторм, тогда как бедняжка Селия лежала без сил на койке, хватая ртом воздух, словно вытащенная из воды рыба. – Хороший попутный ветер, и мы будем на Барбадосе уже через каких-нибудь два дня, – заметил, подходя к Дженне, капитан Тэлбот. – Я буду скучать по морю, – ответила она. – А вы с ним не расстанетесь. Барбадос не такой уж большой остров, и в какой бы его части ни жил ваш жених, это наверняка недалеко от побережья. – Пожалуйста, расскажите мне о Барбадосе, – попросила Дженна. – О, этот остров – настоящий рай на земле, миледи! Уверен, он вам понравится. Дженна не решилась ему рассказать, что едет к совершенно незнакомому человеку – ей было стыдно, что она не смогла выйти замуж, как другие девушки. Как признаться славному капитану, что ее жених просто попал в трудное положение и ему все равно, на ком жениться, а ее родители стремились во что бы то ни стало от нее избавиться? «Нет, будь честной хотя бы сама с собой, – мысленно упрекнула себя Дженна, – признайся, что ты тоже хотела уехать от них». Она досадливо закусила губу и стала смотреть на небо – тропическая ночь окутала его темно-синим бархатом, украшенным огромным золотистым диском луны и мириадами сияющих, как бриллианты, звезд. Дженна вдруг почувствовала себя такой ничтожной, такой незначительной… Скоро этот бездонный купол станет частью и ее жизни. – Как ваша горничная? – поинтересовался Тэлбот. – Ждет не дождется, когда мы причалим к берегу. – Предупредите ее, что несколько дней после приезда она будет нетвердо держаться на ногах. Дженна посмотрела на него с удивлением. – Да-да, миледи, – улыбнулся капитан, – первое время после возвращения из плавания людей, бывает, качает посильнее, чем на море. Она перевела задумчивый взгляд на темную, с золотистой дорожкой лунного света морскую даль, и спросила: – Вы встречали здесь когда-нибудь пиратские корабли, мистер Тэлбот? – Нет, большинство пиратов, бороздивших эти воды, уже пойманы. – Мне доводилось о них слышать, – заметила Дженна, зябко поведя плечами, хотя ночь выдалась на редкость теплой. – Значит, кое-кто все-таки остался на свободе? – Да, – подтвердил капитан, – но их можно сосчитать по пальцам одной руки. Они называют себя «каперами», хотя на самом деле самые настоящие пираты. Здесь основательно поработал наш военный флот, и морских разбойников почти не осталось. Дженна задумалась о том, что за люди идут в пираты. Говорят, это настоящий сброд – воры, насильники, садисты, которым нравится убивать… Мысль о том, что подобные типы, возможно, рыскают поблизости, заставила девушку вздрогнуть. – К счастью, у нас есть пушки, – пробормотала она, поеживаясь. – Всего четыре, да и те старые, – разочаровал ее Тэлбот. – Остались от прежних времен, когда в этих местах было неспокойно. Корабль врезался в высокую встречную волну, и капитана с Дженной обдало фонтаном брызг. – Пожалуй, вам лучше вернуться в каюту, миледи, – забеспокоился Тэлбот. – Ветер усиливается, похоже, скоро будет шторм. Вам не стоит пока выходить. – Спасибо, вы очень добры, сэр, – поблагодарила она, поворачиваясь, чтобы уйти. – Не за что, миледи, к вам трудно относиться иначе. По правде говоря, я боялся, что молодая девушка в сопровождении одной лишь горничной доставит мне массу хлопот, потому и почти отказал вам поначалу. Но, к счастью, вы оказались очень приятной пассажиркой. Знаете, нам будет вас не хватать – и мне, и всему экипажу. Дженна от души порадовалась словам капитана, но не удивилась, ведь она единственная из пассажиров не пренебрегала общением с членами команды и с удовольствием слушала их увлекательные рассказы о портах, штормах и пережитых приключениях. – Знаете, я полюбила море, – призналась она капитану. – Из вас бы вышел хороший моряк, миледи, – с улыбкой повторил тот. – Ведь вы единственная из пассажиров не поддались морской болезни. Лестное для Дженны мнение имело под собой все основания – она словно не замечала качки и на корабле чувствовала себя так же уверенно, как на земле. По-видимому, ее цветущий вид раздражал других пассажиров, и девушка не раз ловила на себе их недоброжелательные взгляды. Помимо нее и Селии, пассажирские каюты на «Шарлотте» занимали два государственных чиновника, посланных правительством на Антигуа, плантатор с женой, направлявшиеся туда же, и бухгалтер, нанятый одной из судовых компаний Барбадоса. Именно он и выкупил каюту, освободившуюся после несчастья с Мэйзи. В начале плавания мужчины проявляли к Дженне большое внимание, хотя им было известно, что она направляется к жениху. Однако когда корабль покинул относительно спокойные воды, джентльменам стало не до любезностей – их всех уложила в постель морская болезнь, и последние два дня девушка их даже не видела. Капитан поклонился и направился к штурвалу, а Дженна решила еще немного постоять, чтобы вдоволь надышаться свежим морским воздухом перед возвращением в душную каюту. «Осталось всего два-три дня, и все это кончится…» – подумала девушка, и у нее сжалось сердце – она представила себе, какое разочарование, даже отвращение отразится на лице мистера Мюррея, когда он увидит ее родимое пятно… Зябко поведя плечами, она пошла вниз, в каюту. – Вижу парус! – воскликнул впередсмотрящий. Алекс оглядел горизонт, но ничего не заметил. – Дай нам бог удачи, – пробормотал стоявший рядом с ним у штурвала Клод. – Где он? – крикнул шотландец, задрав голову – наблюдательная площадка, или, как ее называли, «воронье гнездо», располагалась высоко на мачте. – Справа по борту! – ответил тот. Поднеся к глазам подзорную трубу, капитан стал всматриваться в морскую даль и вскоре действительно обнаружил судно – это был купеческий корабль под британским флагом. Хвала острому зрению впередсмотрящего! Алекс заколебался – стоит ли начинать охоту? У него сейчас мало людей, ведь часть команды пришлось отправить во Францию. К тому же продажа на Мартинике второго захваченного судна вместе со всем товаром принесла немало денег. По расчетам, их должно было хватить на покупку алмазов. Продав корабль, Алекс не стал задерживаться на Мартинике – подписание мирного договора между Англией и Францией все приближалось, и местный губернатор, который очень нервничал из-за этого, посоветовал новоявленным каперам прекратить их деятельность. Алекс так и собирался сделать, но появление неповоротливого купеческого судна под английским флагом заставило его изменить решение. – Ну что, возьмем его, капитан? – спросил Клод. – Не худо бы нам еще подзаработать. Он был, конечно, прав – лишние деньги не помешают. Кто знает, во что может обойтись покупка алмазов в Бразилии и сколько придется дать местным чиновникам в виде взяток. К тому же купеческий корабль на горизонте выглядел богатым и безобидным – это была заманчивая добыча, а шотландец еще не утолил свой охотничий голод. Пока что ему везло – оба трофейных судна сдались без боя и никто из моряков ни на них, ни на «Ами» не пострадал. Но удача изменчива, да и в Англии рано или поздно прослышат про капера, нападающего на английские суда в Карибском море. Нет, охоту и впрямь пора сворачивать. Но этот купеческий корабль выглядит так соблазнительно… Ладно, пусть он будет третьим и последним трофеем! В конце концов, он пригодится для плавания в Бразилию, надо только изменить название и завести новый, поддельный, судовой журнал. – Мы можем его взять, капитан, – уверенно сказал Клод, улыбаясь одними уголками рта. К удивлению Алекса, первый помощник ненавидел англичан не меньше, чем он сам. Но они никогда не говорили ни об этом, ни о причинах, побудивших их стать каперами. Тем временем, услышав новость о появлении неизвестного судна, на палубе появился Робин и, подойдя к Алексу, тоже стал всматриваться в даль. – Я хочу, чтобы вы с Мэг спустились в мою каюту, – потребовал капитан. Его каюта располагалась на противоположном от порохового погреба борту судна. – Я же могу подносить канонирам порох! – запротестовал мальчик. Загорелый, лохматый, босой, в порванных штанах, грязной, пропахшей потом рубашке, он уже ничем не напоминал юного маркиза, которого Алекс спас в Шотландии. Впрочем, Мэг тоже очень изменилась – коротко стриженная, вихрастая, одетая в матросские рубаху и штаны, она больше походила на парнишку. Глаза Робина светились радостью – похоже, жизнь на пиратском корабле пришлась ему по душе. Алекс больше не предпринимал попыток вернуть своих подопечных к нормальной жизни. Это был их выбор, и они ясно дали понять, что готовы на все ради того, чтобы остаться на «Ами». – Нет, – отрезал Алекс, – я запрещаю тебе появляться возле пушек. Поклянись, что выполнишь мой приказ! Он знал, что Робин не посмеет нарушить клятву. Но тот молчал. – Поклянись, или я запру тебя и Мэг у себя каюте до тех пор, пока не представится случай отправить вас во Францию! К ним несмело приблизилась девочка, очевидно, слушавшая их разговор. Посмотрев на Алекса, она кивнула, следом кивнул и Робин. – Нет, вы должны сказать, что клянетесь, – настаивал капитан. – Клянемся! – выпалили в один голос дети. – То-то же, – смягчился Алекс. – А теперь марш в мою каюту! Понурившись, дети пошли вниз, но Робин то и дело оборачивался, высматривая английский корабль. Когда они скрылись из виду, Алекс распорядился поднять английский флаг и дополнительные паруса, и матросы бросились выполнять его приказание. Хотя на Мартинике удалось нанять несколько человек взамен отплывших во Францию, все же нехватка рабочих рук ощущалась очень сильно, и поредевшей команде приходилось трудиться не за страх, а за совесть. Тем не менее Алекс не слышал от своих товарищей по команде ни одной жалобы. Солнце заливало золотом лазурный небосклон и изумрудно-синие воды. Алекс окинул взглядом эту лучезарную картину, корабль на горизонте, и в его сердце снова шевельнулось сомнение – стоит ли искушать судьбу? Может быть, лучше повернуть «Ами» и плыть в Бразилию, как планировалось? Он снова взглянул в подзорную трубу – у противника было всего четыре пушки, да и те небольшие. «Вот она, английская самонадеянность – гордые британцы уверены, что никто не посмеет посягнуть на их корабль», – с горечью подумал Алекс, и его рука невольно коснулась шрама на щеке – ему вспомнилась боль давних ран, крик Камберленда: «Не щадить никого!», стоны и мольбы раненых, которых безжалостно приканчивали английские солдаты и их шотландские союзники… Алексу повезло – когда солдаты наклонились над ним, он притворился мертвым, затаив дыхание. Это было страшно: казалось, еще секунда, и он на самом деле умрет от удушья. Однако солдаты наконец оставили его в покое, перейдя к следующей жертве. Этих ужасных мгновений ему не забыть никогда. Нет, надо все-таки наказать английского купца за высокомерие: пусть знает, что не все трепещут перед британским флагом. – У англичанина пушки, – заметил шотландец своему первому помощнику. Тот взял у него подзорную трубу, оглядел потенциальный трофей и констатировал: – Жалкие орудия! Их не сравнить с нашим вооружением. – Но у нас на борту дети… – Имея такие пушки, только глупец окажет нам сопротивление. Уверенность Клода победила последние сомнения Алекса. – Ладно, – сказал он. – Мы атакуем. Поднять бом-брамсели! – Есть, сэр! – Глаза первого помощника блеснули от радости. Он во весь голос повторил приказание капитана для команды, и часть матросов принялась ставить дополнительные паруса, а оставшиеся побежали заряжать пушки. Алекс вернулся на ют и встал к штурвалу. Корабль легко летел вперед, послушный рулю и ветрам, раздувавшим его паруса. «У меня больше пушек, больше парусов и маневренности, чем у англичанина, – решил Алекс. – Он будет легкой добычей». Дженне не спалось – ее тревожила Селия, которая, несмотря на все старания своей госпожи и уменьшение качки, по-прежнему мучилась от морской болезни. Наверное, бедняжке станет лучше только на берегу. Что касается самой Дженны, то она бы с радостью согласилась никогда не покидать борт «Шарлотты». Когда в иллюминатор начал просачиваться рассвет, девушка поднялась и оделась, чтобы сходить за утренним кофе. На корабле она настолько полюбила этот горьковатый напиток, что стала предпочитать его традиционному чаю. Путешествие принесло и другие открытия, которые помогли ей лучше понять саму себя. У нее появилось неведомое прежде ощущение свободы. Море, иногда спокойное, иногда бурное, то приводило ее в состояние душевного умиротворения, то пьянило разгулом стихии. Дженна одинаково полюбила и штиль, и шторм. Слегка покачиваясь в такт с кораблем, она прошла на камбуз за кофе, а оттуда, стараясь не расплескать ароматный напиток, – на палубу, куда обычно выходила любоваться восходом солнца. Матросы тянули веревки, распуская паруса, и судно слегка вздрагивало, словно откликаясь на их усилия. – Вижу корабль! – послышалось сверху. Дженна вытянула шею, пытаясь рассмотреть чужака, но, несмотря на превосходное зрение, не заметила ничего, кроме воды и неба. Происходило что-то необычное – матросы помрачнели, стали двигаться быстрее, слаженнее, чем всегда. Дженна подошла к капитану, стоявшему рядом с рулевым. – Доброе утро, миледи, . – поздоровался Тэлбот. – Я смотрю, вы снова на ногах чуть свет. Как себя чувствует мисс Селия? – Увы, моряком ей не быть, – вздохнула Дженна. Поглядев в ту сторону, где якобы появился неизвестный корабль, она спросила: – Неужели там действительно виден корабль? Я ничего не заметила. – Мой Уильяме самый зоркий впередсмотрящий в здешних местах, – не без гордости ответил Тэлбот. – Как вы думаете, что это за судно? Купеческое? – Скорее всего, – спокойно сказал капитан, но в его глазах мелькнула тревога. Отпивая маленькими глотками кофе, девушка всматривалась в морскую даль, но по-прежнему безуспешно. Наконец из глубины моря показался алый шар солнца. И тут Дженна едва не выронила чашку – в его лучах был ясно виден крошечный силуэт корабля. – Он идет к нам! – снова послышался голос впередсмотрящего. – Под каким флагом? – закричал капитан, задрав голову. Похоже, он встревожился не на шутку. – Не вижу! – последовал ответ. – Возьми в наветренную сторону, – повернулся Тэлбот к рулевому. – Посмотрим, последуют ли они за нами. Дженна ничего не понимала. Почему все так взволнованы? «Шарлотта» не раз встречала по пути другие суда, но все заканчивалось вполне мирно. Неужели «Шарлотте» угрожает опасность… Конечно, капитан мог бы объяснить, что происходит, но он что-то обсуждал с первым помощником и рулевым, и девушке не хотелось отвлекать его вопросами. Она подошла к поручням и стала смотреть на море. Солнце поднималось все выше, заливая безбрежную даль моря золотым светом. «Шарлотта» повернула и на всех парусах устремилась в противоположную от него сторону. Силуэт чужака исчез из виду. Но на палубе кипела работа, капитан был по-прежнему занят, и девушка решила пока сходить за чаем и печеньем для Селии. Бедная девочка так страдает! Скорее всего, ей не удалось выспаться, потому что с ускорением хода корабля качка усилилась. Кок-индиец только белозубо улыбнулся, глядя, как леди Кемпбелл берет сухое печенье и чай для своей горничной и кофе, хлеб с сыром, соленую рыбу для себя – высокородная шотландка единственная из пассажиров радовала его отменным аппетитом. Несмотря на опасения своей госпожи, Селия спала. Порадовавшись за нее, Дженна поставила поднос на привинченный к полу стол, села и, глотнув горячего кофе, принялась читать поэтический томик, предусмотрительно захваченный из дому. Прошло около часа. Внезапно из-за двери послышались торопливые шаги, и зычный голос закричал: «Леди Кемпбелл, леди Кемпбелл!» – Что, что такое? – пробормотала разбуженная Селия, приподнимаясь на койке. Дженна открыла дверь – на пороге стоял матрос. – Что случилось? – воскликнула Дженна. – К нам приближается судно, – ответил он, – и капитан опасается, что у него враждебные намерения. – Какой ужас… – пробормотала Селия. – Да, мэм, поэтому капитан просил всех пассажиров не покидать каюты, – сказал матрос, переходя к следующей двери. Дженна обернулась – смертельно побледнев, Селия откинулась на подушки. – Только, пожалуйста, никуда не выходи, – строго сказала ей Дженна. – Я пойду посмотрю… – Но капитан приказал всем оставаться на своих местах, – слабо запротестовала горничная. – Ничего, я только на минутку! – пробормотала девушка и выскользнула из каюты, прежде чем Селия успела ей возразить. Матрос, оповещавший о распоряжении капитана других пассажиров, не заметил этого. Торопливо поднявшись на палубу, она беспрепятственно прошла на ют – по дороге ей никто не встретился. На юте, спрятавшись за шлюпкой, она взволнованно оглядела море и на сей раз без труда заметила неизвестное судно – его изящный силуэт, казалось, не плыл, а летел по волнам. Разительно чужак отличался от медлительной, тяжело нагруженной «Шарлотты»! Почему это Тэлбот решил, что у него враждебные намерения? Не потому ли, что он, похоже, преследует «Шарлотту»? Неужели этот красивый корабль несет зло? А вдруг он принадлежит пиратам? От этой мысли Дженна похолодела. Замерев, она не сводила глаз с медленно приближавшегося чужака. Солнце высвечивало в его открытых оружейных портах приготовленные к бою орудия. Ошеломленная этим зрелищем, Дженна словно приросла к месту. – Он поднял французский флаг! – послышался с мачты отчаянный крик. Палуба ответила взрывом ругательств, которые почти сразу утонули в оглушительном рокоте, пронесшемся над водой. Чужак открыл по «Шарлотте» огонь. 4 Тяжелое английское судно сделало неуклюжую попытку скрыться от погони, но куда там! С таким же успехом черепаха могла бы попытаться удрать от лисицы. Подождав, пока «Ами» приблизится к англичанину на расстояние выстрела, Алекс приказал дать залп перед бушпритом противника. Канониры уже хорошо набили руку, и ядро полетело в цель. «Шарлотта» – прочел Алекс название своего будущего трофея. Что ж, прекрасное английское имя. Это только подогрело его охотничий азарт. Алекс был уверен, что, увидев французский флаг вкупе с немалым числом пушек, англичанин струхнет и сдастся без сопротивления, как это сделали капитаны двух предыдущих кораблей. Однако этого не случилось. Англичанина не остановил даже предупредительный выстрел – «Шарлотта» снова повернула, на сей раз в сторону Антигуа, очевидно, в надежде на помощь. Шотландец усмехнулся – пустая надежда! В Европе еще ничего не знают о новом карибском капере, потому что известие о первых двух захваченных кораблях вряд ли скоро дойдет до Лондона. Привыкший к насилию, ожесточившийся сердцем Алекс не испытывал никакого сочувствия к будущей жертве. И все же отчаянная смелость английского капитана не могла не вызвать уважения. Похоже, этот англичанин, как и сам Алекс, верил, что безвыходных положений не бывает. Шотландец приказал своим канонирам выстрелить еще раз через бушприт «Шарлотты», и те с блеском выполнили задачу – ядро упало по ту сторону спасавшегося бегством корабля, футах в двадцати пяти от корпуса. И все же англичанин не остановился. «Может быть, он везет особо ценный груз? – подумал Алекс. – Дай-то бог!» В подзорную трубу он увидел, что на палубе противника несколько матросов нацеливают на «Ами» четыре слабенькие пушки. – Этот капитан, должно быть, спятил, – заметил он стоявшему рядом Клоду. – Похоже, – отозвался тот. – Что будем делать? – Брать его, конечно. Видно, он везет что-то очень ценное, раз рискует своей шеей. Пусть канониры целятся по его мачтам. Расстояние между противниками стремительно сокращалось. «Ами» вздрогнул от отдачи: одно за другим выстрелили два его орудия – первое ядро упало в воду, не долетев до «Шарлотты», второе же снесло верхнюю часть ее бизань-мачты. Алекс ждал немедленной сдачи англичанина, но, к его изумлению и досаде, вместо капитуляции тот тоже дважды выстрелил по «Ами». К счастью, первое ядро также не достигло цели, но второе ударило в палубу, взметнув в воздух тучу щепок. Шотландец быстро оглядел матросов – если не считать нескольких царапин от разлетевшихся щепок, все вроде бы остались целы и невредимы. – Мы должны взять этого англичанина во что бы то ни стало! – сдавленным от ярости голосом проговорил он, и тотчас, как будто услышав его, вновь громыхнули пушки «Ами» – одно ядро врезалось в грот-мачту «Шарлотты», а второе проломило палубу. Английский корабль заволокло дымом. И все же он сделал ответный выстрел – ядро шлепнулось в воду всего в пяти футах от «Ами». Алекс снова отдал приказ стрелять через бушприт – он хоть и рассердился, все же не хотел уничтожать «Шарлотту». Он решил дать залп одновременно из всех своих пушек – пусть английский упрямец наконец поймет, что капер не собирается шутить. Так и случилось: тотчас после этого залпа флаг английского корабля пополз вниз – англичанин сдался. Назначив матросов для осмотра захваченного корабля, Алекс решил отправиться вместе с ними: ему хотелось взглянуть на капитана столь же смелого, сколь и безрассудного, и на груз, который этот капитан защищал, рискуя собственной жизнью и жизнью своих матросов. Но, едва на воду спустили шлюпку, как к шотландцу подбежал один из самых молодых членов команды. – Капитан, пойдемте скорее! – выпалил он. Встревоженный Алекс последовал за юношей, и тот привел его к распростертой на палубе Мэг – в плечо девочки впилась здоровенная щепка. Робин стоял возле подруги на коленях, поддерживая ее раненую руку. Девочка стиснула зубы от боли, но с ее губ не сорвалось ни стона. От этого зрелища у Алекса чуть не разорвалось сердце. – Вот как вы держите свою клятву! – повернулся он к мальчику. Робин потупился. – Он не виноват, – тут же встала на его защиту Мэг. – Он пытался меня удержать, но я вырвалась и побежала наверх. – Приведите Хэмиша! – приказал Алекс матросам. Хэмиш был единственным из членов команды, кто имел хотя бы отдаленное отношение к медицине. Вообще-то он занимался изготовлением и починкой парусов, но при необходимости врачевал раненых и недужных. Готовясь к плаванию, Алекс так и не смог найти судового лекаря, готового разделить все тяготы каперской экспедиции, правда, тогда это не сильно огорчило шотландца: он не верил в искусство врачей, лечивших кровопусканием тех, кто и так потерял много крови. Оторвав окровавленный лоскут, закрывавший рану, Алекс оглядел обломок палубной доски, впившийся в плечо девочки, – три дюйма шириной, он пронзил детскую плоть практически насквозь, затянув в глубину обрывки грязной ткани. Шотландец представил себе, какую боль испытывает бедняжка. Закусив губы, чтобы не стонать, отважная девочка подняла на своего покровителя огромные, голубые, как шотландские озера, глаза. «Когда-нибудь она станет настоящей красавицей», – мелькнуло в голове у Алекса. Впрочем, сейчас с ним бы мало кто согласился: чумазая, с коротко и неровно остриженными волосами, девочка нисколько не походила на будущую властительницу мужских сердец. В первый момент Алекс почувствовал злость на ослушницу, но гнев тут же сменился отчаянием и чувством вины – ну почему он не запер детей в своей каюте, почему не заставил их вернуться во Францию? Наконец появился Хэмиш. – Что с девочкой? – озабоченно спросил он и, не дожидаясь ответа, опустился возле раненой на колени. – Держись, милая, я сейчас вытащу эту штуку. Мэг кивнула. – Крепко сожми руку своего приятеля, – посоветовал лекарь. Вынув из своей сумки лоскут чистой материи, он дал его Робину в свободную руку, а сам крепко ухватился за щепку и вытащил ее. Хлынула кровь. Мэг побледнела, как смерть, но не издала ни звука. У Алекса все перевернулось внутри от сострадания. Хэмиш промокнул кровь чистой тряпкой и осмотрел рану. – Надо вытащить обрывки рубашки, иначе начнется воспаление, – заключил он. Шотландец заметил, как вздрогнула Мэг, как ее пальцы еще сильнее стиснули руку мальчика. Вторую руку она сжала в кулачок. Алексу захотелось встать возле нее на колени и держать, как это делал Робин, но он знал, что не может позволить себе открыто проявить сочувствие. – Хорошо, вытаскивайте, – кивнула девочка. – Ничего, потерплю. Я ведь сама виновата: Уилл нас предупреждал… «Нет, ты не виновата!» – хотел сказать Алекс, но вовремя одумался. Детей надо научить слушаться, иначе своеволие доведет их до беды… – Команда для осмотра захваченного судна готова, сэр, – доложил Клод, вертя в руках шляпу. – Вы отправитесь с ней? – Разумеется, – ответил Алекс, хотя на самом деле душа его рвалась остаться здесь, с Мэг. Но он решил этого не делать. Вот уже несколько месяцев Алекс старался отдалить от себя детей – ведь недалеко то время, когда они его покинут, чтобы самостоятельно строить свою жизнь. Каково тогда ему будет в разлуке? Словно почувствовав настроение старшего друга, Робин поднял на него виноватые глаза: – Простите… Я должен был ее удержать. Боясь сорваться и выдать свои истинные чувства, Алекс молча развернулся и пошел к готовой отплыть шлюпке. Усевшись на корме, он постарался прогнать тревожные мысли и сосредоточиться на том, что предстояло сделать. Задача перед трофейной командой стояла непростая, но ведь все ее члены хорошо вооружены, да и английский капитан явно дал понять, что сдается… Однако как ни старался Алекс не думать о Мэг, ее искаженное мукой лицо стояло у него перед глазами. На борту английского судна к ним кинулся человек в синей морской форме. Его глаза метали молнии. – По какому праву вы обстреляли английское судно?! – набросился он на Алекса, безошибочно угадав в нем главного. – По праву, данному мне французским правительством, – спокойно ответил тот. – У меня есть каперское свидетельство. – Вы называете себя капером? Нет, вы просто отъявленный пират! Ну погодите, вы еще попадетесь, я еще увижу, как вы болтаетесь на рее! – Возможно. А пока попрошу вас отдать мне судовой журнал и накладные на груз. Можно узнать ваше имя? – Капитан Джон Тэлбот. А вы кто? Скажите, чтобы я знал, кому посылать проклятия, когда вас будут вешать! – Капитан Мэлфор, – поклонился Алекс. – И советую вам вести себя разумно, если хотите дожить до этого вожделенного момента. Тэлбот замолчал, но на его шее пульсировала гневная жилка. Очевидно, ему была невыносима сама мысль о том, что кто-то осмелился напасть на английский корабль. «Типично британское высокомерие», – с презрением подумал Алекс. – Что везете? – спросил он. – Вино, муку, лярд, свечи, инструменты, мебель. – Стоило ли из-за такого груза рисковать жизнями матросов и своей собственной? – Вы – шотландец… – процедил сквозь зубы Тэлбот так, словно принадлежность к шотландской нации была равносильна преступлению. – Какая проницательность! – усмехнулся Алекс. – И проклятый якобит! – рявкнул англичанин. – И еще я капер, который захватил вас и ваш корабль, прошу об этом не забывать. Скажите все-таки, зачем вы отстреливались? Вы же прекрасно видели, что орудий у нас гораздо больше. Лицо Тэлбота налилось кровью. – Я же не знал, что вы с нами сделаете. Может, захотите убить, – процедил он. – Впрочем, вы и так могли нас убить. Цивилизованные люди не палят из пушек по себе подобным. – Ну вот, вы опять за свое, – с безнадежным видом махнул рукой Алекс. – Черт бы вас побрал! Что вы намерены с нами делать? – Мои люди отведут «Шарлотту» на Мартинику и продадут вместе с грузом. Вы и ваша команда перейдете на мой корабль, где все, кроме офицеров, будут заперты в трюме до прибытия на Мартинику. Англичанин помолчал, что-то обдумывая, потом сообщил: – На «Шарлотте» есть пассажиры. – Мы не причиним им никакого физического вреда, – ответил Алекс, сделав ударение на слове «физический». Он не собирался давать никаких гарантий, что пассажиры не понесут материального ущерба, по крайней мере, до тех пор, пока не узнает, кто они. Тэлбот хотел было что-то добавить, но промолчал. – Итак, прикажите своему экипажу и пассажирам собраться на палубе, – распорядился Алекс. – Пусть ваш помощник покажет моему человеку, где находится оружие. – Он махнул рукой в сторону Берка. – Отдайте судовой журнал и все документы на груз и корабль моему первому помощнику. Как только документы и оружие окажутся в надежном месте, мы перевезем вас на «Ами». – Среди пассажиров несколько дам, – наконец выдавил Тэлбот. – Я требую, чтобы вы и ваши люди относились к ним с должным почтением. «Так вот почему он отстреливался! Принял нас за пиратов и рисковал собой, чтобы защитить дам», – с уважением подумал Алекс. – Я никогда не поднимал руки на женщин в отличие от вас, англичан, – заметил он. – Вы меня оскорбляете! – Ничуть. Видно, вы не были в Шотландии после Каллоденской битвы и не знаете, что там происходило. – Вы лжец, сэр! – с оскорбленным видом воскликнул Тэлбот. – Мы, англичане, почитаем женщин. – Если только они не шотландки и не ирландки, – буркнул Алекс, невольно сжимая кулаки. – Поклянитесь, что дамам, которые имели несчастье попасть вам в руки, не причинят вреда! – рявкнул капитан, заливаясь гневным румянцем. – Зачем вам моя клятва, если я лжец? Не думаю, что таким способом вы сможете чего-то добиться. – Я не сдвинусь с места, пока вы не дадите слова. – Что ж, считайте, что я его уже дал. Уверяю вас, ваши опасения напрасны: нас, каперов, не интересуют худосочные бледные англичанки. – Да? Между прочим, среди моих пассажирок есть и одна шотландская леди. – Как ее зовут? Тэлбот заколебался, боясь, что сболтнул лишнее. – Не хотите говорить? Ладно, я прочту ее имя в судовом журнале, – с напускным равнодушием проговорил Алекс. – Леди Дженет Кемпбелл, – сказал англичанин, поняв, что увиливать бессмысленно. – Неужели? – Алекс снова сжал кулаки. Кемпбеллов он ненавидел всеми фибрами души, считая их предателями, из-за которых погибли многие другие кланы Шотландии. К тому же когда-то его сестра стала женой одного из Кемпбеллов, оказавшегося отпетым негодяем. – Вы дали слово… – напомнил Тэлбот, очевидно, почувствовавший, как подействовало на капера имя высокородной пассажирки. – Это уже неважно, капитан, – холодно бросил шотландец и повернулся к морякам с «Ами». – Берк! Выясни, где хранится оружие, и поставь там трех человек для охраны, потом выведи из кают пассажиров. А вы, мистер Торбо, принесите из капитанской каюты судовой журнал и все инструменты, которые могут нам пригодиться. – Есть, сэр! – щелкнул каблуками Клод. Каперы принялись сгонять английскую команду в носовую часть, потом вывели на палубу пассажиров. Их было семь человек, включая трех женщин. Алекс тотчас понял, кто из дам леди Кемпбелл по ее простому, без кринолина, но явно дорогому платью. Кроме того, она держалась с большим достоинством, хотя на ее руке, затянутой в длинную перчатку, обессилено повисла худенькая девушка. Один из пленников ринулся было к Алексу, крича, что нападать на англичан – неслыханная дерзость. – На вашем месте я бы поостерегся сейчас хвалиться своим происхождением, – оборвал его Алекс, нарочно утрируя шотландский акцент. – На моем корабле англичане не в чести. Он не сводил глаз с леди Кемпбелл, прикидывая, какой выкуп получит за нее, если, конечно, сможет выдержать ее присутствие на «Ами» достаточно долго. Худая, небольшого роста, с растрепанными русыми волосами, она показалась Алексу малопривлекательной, но, возможно, в нем просто говорила ненависть, мешавшая объективно судить о женщине из презренного клана. Загар на ее лице наводил на мысль, что леди Кемпбелл не часто надевала шляпу – большая редкость среди дам, стремившихся даже в жаркую солнечную погоду сохранять интересную бледность. Пренебрежение головным убором и короткие рукава простого платья совершенно не гармонировали с длинными перчатками, закрывавшими руки миледи выше локтя. Пожалуй, хороши у нее были только глаза – большие, сине-зеленые, как воды Карибского моря. Правда, эти глаза смотрели на Алекса с откровенной злостью и презрением. Ничего удивительного, у него и самого была причина злиться. – Насколько я понял, миледи, – спросил он пленницу, – я имею сомнительную честь видеть одного из членов клана Кемпбеллов? – Да, я Дженет Кемпбелл, – ответила она, выпрямившись в полный рост, что, впрочем, не помогло – девушка по-прежнему смотрела на Алекса снизу вверх. Он не без удивления отметил, что в отличие от многих, очень многих, она не задержала свой полный презрения взгляд на шраме, уродовавшем его лицо. «Похоже, у нее есть характер», – решил Алекс. – Кемпбеллы – это позор Шотландии, – проговорил он. Бледная как смерть девушка, которую поддерживала Дженет Кемпбелл, пошатнулась – очевидно, она страдала морской болезнью. Леди помогла ей удержаться на ногах. – Кто это, миледи? – Селия, моя компаньонка, – последовал ответ. – И если вы хоть пальцем ее тронете, я сделаю все, чтобы вас повесили! – Ах, какая вы кровожадная, – ухмыльнулся Алекс. – Впрочем, чему удивляться, все Кемпбеллы таковы. – Да, я из рода Кемпбеллов, а вы кто такой? Не хотите представиться? – дерзко спросила девушка. Похоже, она была намного смелее остальных пленников. – Уилл Мэлфор к вашим услугам, – поклонился Алекс. – Соберите свои вещи – ровно столько, сколько сможете унести, не больше; один из моих людей вам поможет. – А что будет с остальными вещами? – Я решу позже. – Я никуда без них кс поеду, – бесстрашно заявила Дженна. – Поедете, еще как поедете. Иначе мои люди перевезут вас силой, и вы останетесь совсем без вещей. – Но почему я не могу побыть здесь, на «Шарлотте»? – побледнев, спросила она. – Что вы собираетесь с ней сделать? – Продать со всем содержимым. Короче, все пленники должны перебраться на мой корабль, чтобы я мог держать их под наблюдением. «Шарлотту» поведут мои люди. Учтите, миледи, я не обязан перед вами отчитываться, так что больше не ждите никаких объяснений. Покраснев от гнева, Дженет Кемпбелл, видно, хотела съязвить в ответ, но заставила себя сдержаться. – Куда вы собираетесь нас отвезти? – дерзко глядя ему в глаза, спросила пленница. – На Мартинику. – Но мне надо на Барбадос! – Как и вашему славному капитану, полагаю, – усмехнулся Алекс. – К несчастью, мне придется разочаровать вас обоих. – Но мне обязательно нужно попасть на Барбадос! – настаивала Дженет. – Что так, миледи? – Я еду к жениху, он меня ждет… – Ничего, подождет еще немного, – махнул рукой Алекс. У этой Кемпбелл, по крайней мере, была возможность создать семью, а у него – нет. Проклятые англичане вкупе с ее отцом и другими предателями лишили его такой возможности. Он развернулся, словно Дженет Кемпбелл для него больше не существовала, и отдал распоряжение своим людям: – Начинайте перевозку пленников. В первую очередь – членов команды. Краем глаза он заметил, как Дженет Кемпбелл подхватила под руку свою компаньонку и в сопровождении двух матросов с «Ами» стала спускаться вниз, к каютам. У Алекса полегчало на душе – кажется, она не из тех дам, которые вечно стремятся настоять на своем. Это открытие особенно порадовало его после выходок Робина и Мэг. Один из пассажиров, солидный господин в годах, выступил вперед, обнимая одной рукой дрожавшую женщину, очевидно жену. Бледный от страха, он тем не менее решительно сказал: – Я требую, чтобы вы гарантировали безопасность всем присутствующим здесь женщинам. – Ваше имя? – спросил Алекс все с тем же холодным выражением лица. – Джеффри Кэрфор, – представился пассажир. – Со мной моя жена. Мы направлялись на Антигуа, на свою плантацию. Алекс несколько мгновений молча смотрел на него, думая о том, есть ли у мистера Кэрфора рабы-шотландцы. Возможно, есть – ходили слухи, что англичане отправили часть захваченных в Шотландии пленных в свои заокеанские владения. – Успокойтесь, никто из женщин не пострадает, – пообещал он. – Что касается вас, Кэрфор, то вы сможете перебраться с Мартиники на какой-нибудь нейтральный остров, а оттуда – на Антигуа. Советую побыстрее собрать вещи. С вами пойдет мой человек, и предупреждаю: если попытаетесь пронести на мой корабль какое бы то ни было оружие, отправитесь вообще без вещей. Кстати, это относится ко всем! – добавил он, обращаясь к другим пленникам. Потом повернулся к Тэлботу: – Капитан, малейшая попытка пронести на «Ами» оружие, и вы вместе со своим экипажем будете закованы в кандалы до конца плавания. Следующим был самый молодой из пассажиров. – Ваше имя? – обратился к. нему шотландец. – Дэвид Эдварде. Я тоже направлялся на Барбадос. – Вы сопровождали Дженет Кемпбелл? – спросил Алекс, нарочно опуская титул девушки. – Нет, нет, я просто получил место в судоходной компании на этом острове. – А как насчет вас, джентльмены? – спросил шотландец двух следующих пассажиров, нервно переминавшихся с ноги на ногу. Они только молча переглянулись. – Вы что, языки проглотили? Тогда тот, что был пониже ростом, выступил вперед. – Я – Джонатан Пруитт, меня… э-э… послали на Антигуа, – запинаясь, пробормотал он. – Что значит «послали»? – Я… э-э… работаю на правительство. – На британское правительство? – уточнил Алекс. Задрожав, как осиновый лист, Пруитт кивнул. Он, несомненно, слышал разговор капера с капитаном Тэлботом и знал, как шотландец относится к Англии и ее властям. Алекс перевел взгляд на второго джентльмена – крупного, с большим круглым лицом; парик джентльмена, надетый, очевидно, второпях, съехал набок. – Ваше имя? – спросил шотландец. – Томас Терви. Я… тоже работаю на правительство, – робко ответил пленник. – Вы тоже можете взять с собой вещи, но немного, только самое необходимое, – напомнил Алекс. – Надеюсь, вы приняли к сведению мое предупреждение насчет оружия? Если прихватите на мой корабль хотя бы нож, вам несдобровать! Помимо опрошенных, оставалось еще трое пассажиров, которые показались Алексу вполне безобидными. Решив, что они не стоят его внимания, он собрался уходить. В этот момент появился Клод с судовым журналом и накладной на груз. – Неплохая добыча, – заметил он, протягивая и то и другое своему капитану. – Правда, винцо так себе, не то что наше, французское. – Вы что, его уже попробовали? – Конечно, – усмехнулся Клод. – Мы же должны знать, чем владеем, не так ли? – Ладно, тогда займитесь перевозкой людей на «Ами», надо поскорей все закончить – не стоит здесь задерживаться. Клод кивнул и тут же принялся отдавать распоряжения. Под дулами ружей и пистолетов первая группа офицеров и матросов «Шарлотты» спустилась по веревочной лестнице в шлюпку. Когда она отчалила, оставшихся членов команды Тэлбота выстроили в ряд; один за другим на палубе стали появляться собравшие вещи пассажиры. Капитан Тэлбот встал возле них, очевидно, преисполненный решимости быть рядом с доверившимися ему людьми до конца. Алекс посмотрел на него с уважением, но продолжал хранить высокомерный вид – пусть англичане считают его суровым, жестоким человеком, не то еще, не дай бог, начнут сопротивляться. Путь до Мартиники неблизкий, поэтому надо сразу подавить их волю, заставить подчиниться. А что могло удержать их в узде лучше, чем страх за свою жизнь? Опустевшая шлюпка вернулась, приняла новую группу матросов «Шарлотты» и отвезла ее на «Ами». Еще одна ходка, и весь английский экипаж будет на каперском корабле. Собравшиеся на палубе пассажиры безропотно ждали своей очереди. У всех на лицах явственно читался страх – у всех, кроме Дженет Кемпбелл. В длинных, нелепых для жаркого климата перчатках, в шляпе, которая ей совершенно не шла, девушка тем не менее казалась воплощением достоинства и грации. Но разгневанным воплощением – ее прекрасные глаза метали молнии, как будто она хотела взглядом испепелить Алекса. «Да, эта леди – истинное дитя своего клана: такое безграничное высокомерие отличает только Кемпбеллов, – подумал он. – Смотрит на меня так, будто я сам дьявол. И, может быть, она не так уж и далека от истины». Он порадовался, что произвел на нее столь сильное впечатление. Вскоре в очередной раз вернулась шлюпка – настал черед пассажиров покинуть злополучную «Шарлотту». При виде плясавшей на волнах лодки, к которой надо было спускаться по осклизлой от воды веревочной лестнице, даже мужчины заробели, стушевались. – Леди Дженет! – громко произнес Алекс, гадая, хватит ли у ненавистной Кемпбелл смелости и ловкости перелезть через перила ограждения, а потом спуститься вниз во всех этих длинных неудобных юбках. – Нет, нет, миледи, я не могу! – воскликнула слабым голосом горничная высокородной шотландки. – Я упаду в воду! – Не бойся, милая, я пойду первой, и ты увидишь, как это просто, – ответила ее госпожа. К удивлению Алекса, непонятно откуда взявшийся Клод предложил девушке руку: Гордо отвергнув ее, Дженет перелезла через ограждение и стала медленно, осторожно спускаться по лестнице. В какой-то момент она поскользнулась, и Алекс затаил дыхание. Ему всегда нравились женщины с характером, и смелая Дженет, хоть и принадлежала к ненавистной семье, невольно вызывала симпатию. Да, темперамента у нее хоть отбавляй, как и у его сестры… Впрочем, его сестра обладала такими качествами, о которых он в свое время даже не подозревал. Двое матросов подхватили Дженет под руки и помогли спрыгнуть в шлюпку. Мелькнули кипенно-белые оборки нижних юбок и среди кружев – маленькая ножка. Усевшись на скамью, леди Кемпбелл подняла глаза, ища свою компаньонку, и тотчас покраснела, заметив откровенный взгляд капера. – Как видишь, Селия, – воскликнула она, поспешно переведя глаза на горничную, – тебе не дадут упасть. Смелее, дорогая! Селия только испуганно покачала головой. – Я ей сейчас помогу, капитан, – выступил вперед Берк. И без того бледная Селия побледнела еще больше. С исказившимся от страха лицом она метнулась к ограждению и стала неловко спускаться вниз, но вдруг остановилась и замерла, крепко вцепившись в веревочную лестницу. В нос шлюпки ударилась большая волна, ее подбросило вверх, и горничная истошно закричала. «Если она сейчас выпустит из рук веревки и упадет, – подумал Алекс, – то угодит в море как раз между лодкой и корпусом корабля, а это – верная смерть». Он сорвался с места и, не обращая внимания на боль в раненой ноге, полез по веревочной лестнице к парализованной страхом девушке. – Все хорошо, милая, – поравнявшись с ней, сказал он ободряюще, почти ласково. Господи, как давно он уже ни с кем так не говорил! – Ты прекрасно справляешься сама, но на всякий случай я буду рядом. Не бойся, я не позволю тебе упасть. Повисев еще мгновение, показавшееся Алексу вечностью, и вздохнув так, словно это был последний вздох в ее жизни, бедная девушка наконец решилась продолжить спуск. Алекс двигался одновременно с ней, готовый подхватить ее, если нужно. Когда они спустились вниз, то оказалось, что шлюпку немного отнесло от «Шарлотты». Пришлось подождать, пока сидевшие в ней матросы подгребли поближе. – Прыгай, – скомандовал Алекс. – Матросы тебя подхватят. Она посмотрела на него васильковыми, полными ужаса глазами, выпустила из рук лестницу и упала навзничь в руки гребцов. Не глядя на спасенную девушку, Алекс быстро вскарабкался обратно на палубу и объявил: – А теперь миссис Кэрфор, пожалуйста. Названная дама, тоже бледная от страха, обиженно надула губы: – У меня есть муж, который поможет мне спуститься. – Как угодно, – охотно согласился Алекс. – Но если вас через две минуты не будет в лодке, то все ваши вещи полетят в океан. Его слова оказали магическое действие: Джеффри Кэрфор стал спускаться по веревочной лестнице с, ловкостью обезьяны, что было весьма неожиданно для джентльмена его возраста и комплекции. Глядя, как он старается, Алекс подумал, что неплохо бы проверить багаж супругов. Конечно, он не собирался нарушать данное слово, но его так и подмывало очистить их карманы от неправедно нажитого богатства. Между тем мистер Кэрфор в своем раже не заметил, что шлюпку опять сносит, и, поставив в нее одну ногу, второй угодил в воду. К счастью, на помощь снова пришли гребцы – ухватив незадачливого пленника за жилет, они втащили его в лодку. Кляня вполголоса мерзавцев шотландцев, почтенный джентльмен уселся на скамью и стал дожидаться жены. Вскоре семья благополучно воссоединилась. После миссис Кэрфор в шлюпку один за другим спустились и остальные пассажиры. Подавленные, они молча собирали летевшие вслед пожитки и усаживались на скамьи. Наконец на палубе «Шарлотты» остались только Алекс, Тэлбот, Клод и второй помощник, Марсель, которому было поручено отвести трофейное судно на Мартинику. – Я всецело полагаюсь на тебя, Марсель, – проговорил Алекс. – У тебя достаточно опыта для такого плавания. Надеюсь, вы доберетесь до Мартиники без приключений. Кстати, на всякий случай – мало ли что? – поднимите английский флаг. До встречи! – Да, сэр, – азартно блестя глазами, сказал Марсель. Алекс повернулся к Тэлботу: – Займите свое место в шлюпке, капитан. Тот молча повиновался; Алекс и Клод последовали за ним. Матросы взмахнули веслами, и шлюпка двинулась к каперскому кораблю. Устроившийся на заднем сиденье Алекс принялся наблюдать за пассажирами. Кэрфоры опасливо прижимали к себе свой саквояж, двое представителей правительства походили на агнцев, которых ведут на заклание, а капитан Тэлбот не сводил глаз со своего корабля, очевидно, мысленно с ним прощаясь. Мисс Кемпбелл с гордо поднятой головой сидела рядом со своей компаньонкой и тоже смотрела на «Шарлотту». И Алекс впервые заметил на ее лице смятение, неуверенность. Однако девушка держала себя в руках, более того, она даже утешала свою компаньонку, время от времени нашептывая ей что-то на ухо. «Подумать только, какой характер, – с невольным восхищением отметил Алекс, – никаких жалоб и требований. Только ярость полыхает в глазах». Удивительно, но эта девушка из клана Кемпбеллов совсем его не боялась, и ее взгляд никогда не задерживался на его шрамах. Почему? Этот вопрос взволновал Алекса куда больше, чем ему хотелось… 5 Отвергнув предложенную помощь, Дженна с мокрым, тянувшим вниз подолом и выбившимися из-под шляпы волосами самостоятельно поднялась на борт «Ами». Ее мысли всецело занимали захватившие их каперы. «Ами» – «Друг»… Странное название для пиратского корабля, ощетинившегося десятками пушек, экипаж которого своим свирепым видом мог напугать даже самых отчаянных смельчаков. Один пират посмел предложить ей руку – каков наглец! На самом деле негодование девушки было скорее уловкой, призванной замаскировать охвативший ее страх. И больше всего на свете Дженна не хотела, чтобы о ее истинных чувствах догадался главный негодяй – капитан пиратского судна. Пусть это останется для него тайной, как и то, что до его появления на борту «Шарлотты» она успела зашить в подол платья свои лучшие драгоценности. Этот капитан с вечной усмешкой на губах из-за глубокого шрама, изуродовавшего пол-лица, показался Дженне сущим дьяволом. Всякий раз, когда на ней останавливался пронизывающий взгляд его синих глаз, у нее по спине полз холодок. Говорил он правильно и свободно, как джентльмен, но при этом вел себя как разбойник, грабитель с большой дороги, насильник, убийца – короче, как самый отъявленный преступник. Вообще-то сам по себе его шрам не произвел на Дженну отталкивающего впечатления – она уже имела случай убедиться, что внешность бывает обманчива и по ней нельзя судить о внутреннем мире человека, его характере. Но капер вел себя столь вызывающе безжалостно, столь презрительно смотрел на пленников, что девушка сочла его крайне опасным человеком. Опасные люди часто бывают непредсказуемы… Дождавшись, пока на борт пиратского корабля поднимется Селия, Дженна обняла ее. Компаньонка казалась еще бледнее, чем утром, впрочем, как и остальные пассажиры, один за другим поднимавшиеся на палубу «Ами» – похоже, они боялись, что пираты нарушат обещание никого не трогать. А чего еще ждать от негодяев, обстрелявших мирный купеческий корабль? Хорошо хоть, что никто не пострадал от ядер. Дженна огляделась – ни матросов, ни офицеров с «Шарлотты» не было видно, только капитан Тэлбот стоял рядом, как будто охраняя своих пассажирок. Должно быть, английских моряков сразу отвели вниз, в трюм. Последним на борт «Ами» поднялся капитан пиратов, и Дженна снова почувствовала, как у нее по спине побежал холодок: едва ступив на палубу, этот странный человек впился в нее глазами, словно хотел заглянуть в самую душу. Она отвела взгляд, с досадой подумав, что, должно быть, ужасно выглядит в мокром платье, с растрепанными волосами и в шляпе, сбившейся набекрень, как парик у мистера Терви. Ее совсем не волновало впечатление, которое она произведет на пирата, просто Дженна не хотела показывать ему свою слабость. Когда выглядишь как мокрая курица, трудно сохранить чувство собственного достоинства. Однако Дженна все же попыталась сохранить хотя бы его видимость. Не выпуская Селию, она выпрямилась во весь рост (при этом тулья ее шляпы едва доходила пирату до подбородка) и гордо подняла голову, готовая дать негодяю бой, если потребуется. Краем глаза она заметила, что палуба возле люка разбита в щепки и забрызгана подсохшими каплями крови. Похоже, одним из выстрелов с «Шарлотты» здесь кого-то ранило. Неожиданно капитан пиратов, переговоривший о чем-то с одним из своих матросов, снова повернулся к пассажирам и вперил в Дженну свой проницательный взгляд, как будто почувствовал, о чем она думает. В следующее мгновение он так же внезапно отвернулся, как будто потерял к ней всякий интерес. – Из-за нехватки места мы не сможем обеспечить каждую даму отдельной каютой, – объявил он, оглядывая пассажиров. – Предлагаю всем трем женщинам разместиться в каюте моего помощника. Остальные пассажиры будут ночевать в кубрике вместе с моей командой, а команда «Шарлотты» – на гауптвахте. – Я возражаю! – послышался вдруг голос плантатора с Антигуа. – Вы не имеете права разлучать меня с женой! – Значит, вы против? – мягко, даже доброжелательно переспросил главный пират. Но Дженну его тон не обманул – она ощутила в нем раскаты приближавшейся бури. Господи, неужели мистер Кэрфор не понял, с кем имеет дело? Неужели не мог промолчать? – Да, я против, – продолжал плантатор, видимо, расхрабрившийся после первого испытания, которое он выдержал относительно легко. Даже находившиеся поблизости пираты испуганно примолкли, но мистер Кэрфор не обратил на сгустившееся в воздухе напряжение никакого внимания. – Берк, – повернулся капитан к стоявшему рядом моряку самого разбойничьего вида, – проводи мистера Кэрфора на гауптвахту к пленным матросам. – Вы не посмеете… – пролепетал плантатор, побелев, как бумага. – Посмею, не сомневайтесь, – заверил пират и добавил, обращаясь к остальным пленным: – Кому-нибудь еще не нравятся мои распоряжения? Разумеется, Дженна, как и остальные, промолчала, хотя ей совсем не улыбалось провести несколько дней в одной каюте с Бланш Кэрфор. Плантаторша избегала ее с первого дня путешествия, ясно дав понять, что считает общение с шотландцами, даже лояльными английскому королю, ниже своего достоинства. Впрочем, сейчас эту заносчивую особу оставалось только пожалеть, ведь в течение некоторого времени самая ее жизнь будет зависеть от прихоти шотландского отступника. – А где наше имущество? – не унимался Кэрфор, видимо, все еще не понимая, что играет с огнем. – Вам его доставят в положенное время, – по-прежнему спокойно, к удивлению Дженны, ответил пират, разглядывая плантатора с гадливым любопытством, как какое-то отвратительное насекомое. – Но я бы хотел… – Идите за мной, – положил руку на плечо пленнику разбойник, которого капитан называл Берком. Плантатор и тут хотел было возразить, но разбойник многозначительно коснулся рукояти большого ножа, висевшего у него на поясе, и пленник тотчас сник. В следующее мгновение он уже брел за разбойником к люку, бросая горестные взгляды на жену. Их вещи были свалены на палубу неподалеку, равно как и имущество Дженны. Ей очень хотелось поскорее получить его обратно, но после того, что случилось с мистером Кэрфором, она не решилась настаивать. Впрочем, остальные тоже не посмели прекословить грозному предводителю пиратов. Промолчал даже капитан Тэлбот, который то и дело оглядывался назад, на свою «Шарлотту». У него был такой вид, словно он только что потерял самого верного друга. На английском судне между тем кипела работа: пираты снимали с уцелевших мачт разорванные ядрами паруса, взамен поднимая новые. К несчастью для Дженны, она снова стала объектом пристального внимания капитана разбойников. – А у вас, леди Дженет, есть причины для недовольства? – пригвождая ее к месту тяжелым взглядом, спросил он все тем же мягким, почти дружелюбным тоном, каким разговаривал с Кэрфором. – Разумеется, есть, и немало, – холодея от собственной дерзости, ответила она. – Мое недовольство вызывает не наше размещение, а пиратство вообще. К удивлению Дженны, в синих глазах капера на мгновение вспыхнул странный огонек. Она попыталась разгадать его смысл, однако ухмылка, навечно застывшая на изуродованном лице, надежным щитом прикрывала чувства пирата от посторонних глаз. От этого предводитель морских разбойников показался девушке еще более зловещим, чем раньше. И все же она не могла не отметить, что в профиль лицо пирата было поразительно красивым. Кроме того, еще на «Шарлотте» девушка обратила внимание на его хромоту – по-видимому, он был ранен, и, возможно, недавно. При других обстоятельствах раненый наверняка вызвал бы у нее сочувствие, но не теперь. Где мог быть ранен пират? Скорее всего, при нападении на таких же мирных, ни в чем не повинных людей, как она сама, как другие пассажиры и моряки с «Шарлотты»… Чтобы побороть страх, девушка постаралась смотреть негодяю прямо в глаза, холодные и загадочные, как воды оставшейся позади Северной Атлантики. Наконец пират прекратил этот безмолвный поединок и обратился к своему офицеру: – Обыщите пассажиров, чтобы никто не пронес оружие, и отведите их в кубрик. Да, еще осмотрите их вещи и изымите все ценное. А я пока проведаю Мэг. – Да, – по-французски ответил офицер, высокий, плотного телосложения мужчина, скромно, но опрятно одетый. В отличие от другого подручного, Берка, он производил приятное впечатление. Дженна заметила, что предводитель подкрепил свое распоряжение многозначительным взглядом, и офицер ответил ему тем же, как и остальные оставшиеся на «Ами» моряки немного раньше. Этот молчаливый обмен взглядами свидетельствовал о более глубоких, неформальных отношениях между пиратами. Как разительно они отличались от моряков «Шарлотты»! Капитан Тэлбот хоть и не был солдафоном, требовал от своих людей только одного: дисциплины. Девушка обратилась в глаза и уши – ей хотелось запомнить все подробности. Сколько веревочке ни виться, а конец придет: когда-нибудь негодяя, напавшего на «Шарлотту», поймают, и он заплатит за свое преступление, а до тех пор нужно остаться живой и невредимой и позаботиться о Селии. Пока они в относительной безопасности, но это не значит, что так будет и дальше. Возможно, тот факт, что всех трех женщин поместили в одной каюте, свидетельствует о недобрых намерениях пиратов, поскольку дамы лишились защиты опекавших их мужчин. Помимо страха, у Дженны была еще одна причина не вступать в пререкания с пиратом: перед захватом «Шарлотты» девушка спрятала под корсетом завернутый в шейный платок нож, которым до этого резала сыр, и теперь это оружие, запрещенное к проносу на пиратский корабль, грозило в любой момент вывалиться из тайника. Поэтому Дженна с облегчением вздохнула, когда ее вместе с тремя другими дамами повели в предназначенную для них каюту. По пути она старалась запомнить дорогу, отмечая про себя каждый поворот, каждую дверь, мимо которой проходила: не исключено, что это могло когда-нибудь пригодиться. У нее не выходило из головы женское имя, которое упомянул капер. Кто эта таинственная Мэг? Раз на корабле женщина, шансы спастись от насилия возрастали, ведь женщина не потерпела бы, если… Этих «если» было так много, что думать о них уже просто не осталось сил. Наконец маленькая процессия добралась до нужной каюты. Сопровождавший дам пират распахнул дверь, и Дженна увидела довольно тесное помещение, гораздо меньше ее прежней каюты. Кроме того, там была только одна койка, длинная и узкая. «Придется либо спать по очереди, либо на полу», – мелькнуло в голове у девушки. Обернувшись к пирату, она спросила: – Скажите, а кто такая Мэг? – La jeune fille, – буркнул тот, бесцеремонно разглядывая пленницу. Дженна решила, что он, как и его капитан, не жалует англичан. – Ее ранило обломком доски, когда ваш капитан вздумал отстреливаться, – добавил он уже по-английски. Дженна оглядела новое жилище – в углу стоял небольшой сундучок, на прибитом к косяку крючке была аккуратно развешана одежда. – Это моя каюта, – не очень любезно пояснил пират, очевидно, недовольный временным переселением, и принялся собирать свои вещи. Первым делом он вынул из ящика стола пистолет и нож, потом снял с крючка одежду и обернулся: – Капитан приказал вам оставаться здесь, если не будет других распоряжений. Я пришлю вам еще пару одеял. С этими словами он вышел, громко хлопнув дверью. Бланш Кэрфор тут же бесцеремонно устроилась на единственной койке. – Уступите ее Селии, она больна, – попробовала урезонить заносчивую англичанку Дженна. – Ну и что? Я тоже плохо себя чувствую! – последовал возмущенный ответ. – Селия всего лишь горничная. – Ей гораздо хуже, чем вам, миссис Кэрфор, – настаивала шотландка. Если бы плантаторша могла, она бы испепелила ее взглядом. – Я занимаю гораздо более высокое положение в обществе, чем вы, – прибегла к последнему аргументу Дженна, – но я отказалась от постели в пользу больной. – Нет, нет, миледи, – запротестовала слабым голосом Селия, – я не могу занять ваше место! – Не спорь, ты ляжешь, и точка, – решительно сказала ее госпожа. – Тебе нужно отдохнуть. Мы должны помогать друг другу, чтобы выжить. Она расстегнула платье и достала завернутый в шейный платок нож. По лицу Бланш Кэрфор потекли слезы. – Господи, что будет с Джеффри… – испуганно запричитала она. – И со мной… Дженна обняла ее за плечи и принялась успокаивать: – С ним все будет в порядке, и с вами, и со всеми нами тоже. Не надо так расстраиваться… – Но вы взяли с собой нож, а тот страшный человек сказал, что нас накажут, если найдут оружие. – О ноже никто не должен знать. – Дженна держалась спокойно, уверенно, но на душе у нее было смутно. Правильно ли она поступила, принеся нож? Капитан пригрозил запереть ослушника до самой Мартиники, а также конфисковать его пожитки, а сомневаться, что он выполнит свою угрозу, не приходилось. Дженна боялась потерять оставшееся на палубе имущество, состоявшее из книг, нескольких новеньких, с иголочки, платьев и кое-каких драгоценностей, которые она не успела зашить в подол. Но кто же такая эта Мэг? Как она оказалась на пиратском корабле и сколько ей лет? Может быть, Мэг тоже пленница, захваченная на каком-нибудь другом корабле? Серьезна ли ее рана? Мысли о неизвестной девочке не выходили у Дженны из головы. Она обожала детей, очень хотела иметь собственных, и это желание стало одной из главных причин, побудивших ее принять предложение заокеанского вдовца. Она заметила одну странность: при упоминании имени девочки голос свирепого предводителя пиратов заметно смягчился. Неужели таинственная Мэг – его дочка? Бланш закрыла лицо руками и разрыдалась. «Боже, дай мне терпения», – вздохнула Дженна. Дорога до Мартиники обещала быть утомительно долгой… Перенесенная в одну из кают, временно превращенную в лазарет, Мэг держалась молодцом, не плакала и даже не стонала, хотя ей наверняка было очень больно. Чтобы облегчить ее страдания, Хэмиш дал ей немного опийной настойки и смазал рану одним из своих целебных снадобий. Для человека без медицинского образования он на редкость хорошо справлялся с обязанностями лекаря: он уже несколько раз пользовал больных моряков «Ами», и все они благополучно выздоровели. Помимо опыта и знаний, он обладал еще и сильными умелыми руками, натренированными многолетним изготовлением парусов. «Мне очень повезло, что он есть в команде, – подумал Алекс. – И еще Клод». – Простите меня… – снова виновато пробормотала Мэг. – Не волнуйся, я знаю, ты жалеешь, что не послушала меня, – ответил капитан, присаживаясь на стул возле ее койки. – Поверьте, я больше никогда так не буду… Алекс вздохнул – разумеется, она больше не будет, потому что он не позволит ей своевольничать: он не уедет с Мартиники, пока не найдет возможности отправить детей во Францию. – Я дал себе слово заботиться о тебе и сделать все, чтобы ты осталась живой и здоровой, – тихо сказал он, кладя руку ей на плечо. – Но не сдержал его. У него дрогнул голос. Бедная девочка, сколько страданий и утрат выпало на ее коротенькую жизнь! Англичане убили двух ее старших братьев, а потом и отца; мать на ее глазах истаяла, как свеча, от изнурительной болезни на груде тряпья в горной пещере без лекарств, без медицинской помощи; рядом был только он, Алекс, но что он мог сделать? Мэг попыталась улыбнуться, но улыбка больше напоминала гримасу. – Дайте ей это выпить, – Хэмиш протянул ему чашку и пояснил: – Тут вода с несколькими каплями настойки опия. Вообще-то, детям не стоит ее давать, но немного можно – пусть девочка поспит, сон подкрепит ее силы. Поколебавшись, Алекс осторожно приподнял голову Мэг и поднес к ее губам чашку. Девочка жадно осушила ее, и шотландец догадался, что она сильно страдает от боли. – Робин не виноват, – повторила она. – Не волнуйся, я знаю, – кивнул Алекс. Действительно, уж если Мэг на что-то решилась, остановить ее было невозможно. Господи, ну и мститель же из него получится, если он не может справиться с двумя детьми… Через несколько минут девочка забылась сном, и Алекс вернулся на палубу, чтобы посмотреть, как разместились пленники. Он считал, что сами по себе они угрозы не представляют, дело было в их количестве – раньше он брал на борт гораздо меньше пленников; сейчас же их было чуть ли не больше, чем членов экипажа. На палубе на бухте каната сидел, уставившись в море, Робин. – Простите меня, я так виноват… – пробормотал он, поднимая на Алекса несчастные глаза. – Ладно, не расстраивайся, – постарался тот утешить мальчика. – Хэмиш хороший лекарь, он быстро поставит Мэг на ноги. Иди, побудь с ней. Алекс от души надеялся, что окажется прав, хотя и знал, что при ранениях, подобных ранению Мэг, всегда есть угроза воспаления. У него просто не укладывалось в голове, что такое юное создание, наделенное к тому же огромной волей к жизни, может умереть. Робин посмотрел на него долгим проницательным взглядом, потом кивнул и направился к люку, который вел вниз, к каютам. Алекс оглядел палубу и постарался сосредоточиться на делах. Итак, все пленники размещены на «Ами» и особой угрозы больше не представляют; матросы слаженно работают, ставя паруса, «Шарлотта» идет следом, не отставая. Если удастся добраться до Мартиники, не встретив английских военных кораблей, то появится шанс выручить немалую сумму за добытые трофеи. Неплохо бы уйти подальше от основных торговых путей, но тогда возникнет риск посадить корабль на рифы… – Как себя чувствует мадемуазель Мэг? – спросил Клод, оторвавшись от английских карт, захваченных на «Шарлотте», которые он изучал месте с рулевым. – Неважно. – Очень жаль, – помрачнел первый помощник. – Как бы она совсем не отбилась от рук, когда подрастет. – Боюсь, это уже произошло, – буркнул Алекс. – Ей нужна строгая женщина-воспитательница. – Да, только где ее взять? – А дамы с «Шарлотты»? – Мне бы не хотелось, чтобы Мэг переняла английские манеры. – Как насчет шотландской леди? – Дженет Кемпбелл? Ни в коем случае! – отрезал Алекс, всем своим видом показывая, что не намерен обсуждать этот вопрос. – Ну, раз вы так считаете… – проворчал с недовольным видом Клод. – Вы капитан, вам и решать. «Лучше уж никакой воспитательницы, чем кемпбелловское отродье», – решил про себя шотландец, а вслух сказал: – Не беспокойтесь о Мэг, Клод, она выкарабкается, я уверен. С ней сейчас Робин. Пошлите за мной, когда она проснется. Клод понимающе кивнул. Его наблюдательные глаза явно замечали больше, чем хотелось Алексу. – Не корите себя, капитан, – неожиданно проговорил первый помощник. – Вы совершенно не виноваты в том, что произошло с девочкой. – Нет, виноват, – сурово ответил шотландец. – Ничего бы не случилось, если бы я не позволил детям остаться на «Ами». Моя вина в том, что мы слишком сильно друг к другу привязались. Но я больше не повторю своих ошибок. – Мэг не просто привязана к вам, капитан, она вас очень любит, – заметил всезнающий Клод, пожимая плечами. – Есть чувства, которые даже вы не в силах контролировать. Однако Алекс считал иначе – он как раз изо всех сил старался подавить терзавшую его жалость к раненой девочке, изгнать из памяти ее бледное, искаженное страданием лицо, закушенные губы, с которых не сорвалось ни стона… Будь проклята «Шарлотта», будь проклят и он сам, Алекс, поставивший под угрозу жизнь и здоровье детей… – Вы взяли с «Шарлотты» какие-нибудь навигационные инструменты? – спросил он, чтобы переменить тему. – Да, мы нашли там отличный хронометр и подзорную трубу намного лучше нашей. – Странно, что Тэлбот, имея такую оптику, проморгал приближение «Ами». – Оптика здесь совершенно ни при чем, – резонно заметил Клод. – Кстати, я отнес подзорную трубу к вам в каюту и велел сложить там же вещи пассажиров. – Как пленный экипаж? Есть проблемы? – Нет, если не считать бурных протестов капитана Тэлбота. – Я пойду к себе, а вы держитесь в пределах видимости «Шарлотты», – распорядился Алекс и после некоторого колебания добавил: – Обязательно пошлите за мной… – Когда проснется Мэг, – закончил за него Клод. – Не беспокойтесь, капитан, я помню. Шотландец спустился в люк, быстро, перепрыгивая через две ступеньки, сбежал по лестнице, миновал каюту первого помощника, отданную пленным дамам, и вошел к себе. Скромная, но удобная капитанская каюта обычно блистала чистотой и порядком. Мебель – койка несколько шире обычного, за это Алекс ее очень ценил, стол, несколько стульев, конторка, книжный шкаф и сундук – была либо привинчена к полу, либо поставлена так, чтобы ее не сдвинула качка. Каждая вещь занимала место, отведенное ей строгим хозяином, – Алекс терпеть не мог беспорядка. Однако сейчас в его каюте царил хаос – на полу громоздились сваленные в кучу пожитки пассажиров: саквояжи, дорожные сундуки, коробки. Все это Алексу предстояло просмотреть, чтобы реквизировать ценности, но до мелкого воровства он опускаться не собирался. Шотландец решил начать с дорожных сундуков супругов Кэрфор, которые раздражали его, пожалуй, даже сильнее, чем трусливые чиновники британского правительства. Впрочем, больше всех пленников, вместе взятых, его выводила из себя эта Кемп-белл с ее показной отвагой. Подумать только, в его руки попала девица из ненавистного клана Кемпбеллов! Будь на ее месте мужчина, он мог бы поплатиться головой за такое родство и уж наверняка стал бы заложником, но как быть с Дженет Кемпбелл? К тому же она оказалась не робкого десятка, да и как могло быть иначе, если она решилась плыть к жениху за тысячи миль от дома… Да, от такой особы жди неприятностей, Алекс это чувствовал нутром. Тряхнув головой, чтобы прогнать тревожные мысли, шотландец откинул крышку одного из дорожных сундуков Бланш Кэрфор, открыл первый попавшийся ящик и оторопел от блеска золота и бриллиантов. Плантаторша явно возомнила себя особой королевской крови, иначе зачем ей понадобилось брать с собой столько драгоценностей? Алекс заколебался. Отнимать у пленных золото, в общем, то же самое, что грабить экипажи на большой дороге, чем он и занимался в Шотландии. Но тогда у него не было другого выхода – оставшиеся на его попечении сироты просили есть. Чем он объяснит грабеж сейчас? Заботой о будущем своих подопечных? Местью стране, принесшей столько зла его родине? Желанием помочь Франции, которая без зазрения совести предала его соотечественников, втянув их в борьбу с англичанами и бросив союзников в самый трудный для них момент? Шотландец нахмурился – раньше он никогда не сомневался в правильности своих решений. Откуда взялись эти сомнения теперь? Ему вспомнился полный презрения взгляд Дженет Кемпбелл. Разве ее мнение имело для него значение, как и мнение Кэрфоров, к примеру? К высокомерным супругам, несомненно рабовладельцам, как все карибские плантаторы, Алекс не испытывал ничего, кроме отвращения. Если не считать драгоценностей, в багаже неприятной четы, а также в скромных пожитках колониальных чиновников не оказалось ничего интересного. Настала очередь дорожного сундука Тэлбота. Бережно осмотрев его вещи (капитан «Шарлотты», изо всех сил защищавший доверившихся ему людей, вызывал у Алекса уважение), шотландец отодвинул в сторону и их. На крышке следующего сундука красовалось имя владелицы – «Кемпбелл», – выведенное аккуратным почерком. Удивительно, что эта леди обошлась всего одним сундуком, против трех, принадлежавших миссис Кэрфор. Не желая идти просить ключ, Алекс вскрыл замок и заглянул внутрь: среди стопок белья и новеньких, с иголочки, платьев, лежало то, что он искал, – мешочек с украшениями. Высыпав их на ладонь, шотландец осмотрел находку. Он прекрасно разбирался в драгоценностях с юных лет, когда жил в замке отца-маркиза – его мать частенько надевала фамильные украшения, которые столетиями передавались в их семье из поколения в поколение. Драгоценности леди Дженет Кемпбелл разочаровали Алекса – он ожидал добычу побогаче. А вот ее платья ему понравились – разноцветные, в том числе небесно-голубые, бледно-зеленые, сиреневые, они, должно быть, очень украшали свою владелицу. Шотландец представил себе леди Дженет в зеленом платье. Как оно, наверное, идет к ее удивительным глазам! Таких чудных, похожих на аквамарины глаз Алексу еще никогда не доводилось видеть. В них, как в зеркале, отражалась вся гамма ее чувств – ярость, страх, презрение… Заглянув в глубь сундука, капер обнаружил пять пар длинных, до самого локтя перчаток: три пары в тон платьев, одну черную и одну белую. «Странно, зачем ей столько длинных перчаток?» – удивился он. Две другие женщины вовсе не носили перчаток, даже чопорная мисисс Кэрфор. А вот Дженет Кемпбелл не сняла перчаток даже тогда, когда они намокли. «Черт возьми, какое мне до нее дело!» – одернул он себя. Взвесив на руке драгоценности своей пленницы, он на мгновение задумался, потом ссыпал их в мешочек и положил обратно в сундук. Если бы его спросили, почему он так поступил, Алекс бы не сумел ответить. Близился вечер, и в каюте стало темнеть, но Дженна продолжала мерить шагами тесное помещение, подавленная тем, что ее посадили под замок. Несколько раз она подходила к двери, дергала за ручку, но запертая снаружи дверь не поддавалась. Как ни странно, несмотря на болезнь и пережитое потрясение, Селия сразу погрузилась в сон – Бланш Кэрфор все-таки уступила ей койку на день, правда, при условии, что Дженна отдаст ей спальное место ночью. Девушка охотно согласилась, чувствуя, что заснуть ей все равно не удастся. Ей вспомнилось, с какой неприязнью на нее смотрел предводитель пиратов. Несомненно, он презирал ее за то, что она одна из Кемпбеллов. Похоже, он принадлежал к тем шотландцам, которые пошли за Младшим Претендентом и потерпели сокрушительное поражение. Осуждая жестокие репрессии, которые обрушили на их головы англичане, Дженна все же никак не могла понять, почему часть ее соотечественников поддержала Карла Стюарта и восстала против законного короля. Попытка силой посадить на трон Младшего Претендента была исключительно безрассудным шагом, с самого начала обреченным на провал. Но этим прегрешения капера не исчерпывались. Он не имел права нападать на «Шарлотту», когда со дня на день ожидалось подписание договора о мире между Англией и Францией – Дженна знала о нем из разговоров отца с приезжавшими к нему англичанами. Ясное дело, некоторые шотландцы, особенно из числа предателей Короны, ненавидят Кемпбеллов за их тесные связи с англичанами; очевидно, капитан пиратов – один из них. «Вероятно, он специально морит нас голодом, – подумала Дженна. – Какие еще пытки у него на уме?» У нее урчало в животе и пересохло в горле. Если бы не боязнь потревожить забывшуюся сном Селию, то она принялась бы колотить в дверь, требуя еды и питья. Бланш Кэрфор тихо плакала в углу, уверенная, что пираты ее непременно ограбят и пустят по рукам, и не было таких слов, которые убедили бы отчаявшуюся женщину в обратном. Устав от бессмысленных уговоров, Дженна скинула шляпу и с отвращением посмотрела на опротивевшие перчатки: они совершенно промокли. Вот бы и их снять! Но у нее не было с собой смены… Поколебавшись, девушка все же стянула перчатки – в конце концов, пусть пираты увидят «дьявольскую метку», и, кто знает, возможно, это проклятие всей жизни даже убережет ее от насилия. Она с опаской взглянула на Бланш, ожидая какой-нибудь бестактности, но плантаторша продолжала тихо рыдать, лишь на мгновение у нее от изумления округлились глаза. Освободившись от мокрых печаток, Дженна испытала огромное облегчение. Она расчесала гребнем спутанные волосы, раздумывая, не заплести ли косу, но потом решила оставить волосы распущенными и устроилась на полу с книжкой, чтобы почитать, пока окончательно не стемнело. Корабль сделал поворот и стал быстро набирать скорость, увозя Дженну от Барбадоса и будущего мужа. Впрочем, даже доберись она до вожделенного острова, ее положение все равно было бы незавидным, ведь пираты наверняка обчистят ее до нитки и у нее не останется ничего, кроме припрятанных драгоценностей. Печальная перспектива. Она уже потеряла счет времени, когда неожиданно открылась дверь и в каюту шагнул матрос с подносом в руках. На подносе была еда – хлеб, сыр и тушеные бобы, – кувшин воды и три кружки. – Унесите это обратно! – с видом оскорбленной принцессы потребовала Бланш Кэрфор. – Нет, оставьте, пожалуйста, – перебила ее Дженна. – Большое спасибо вам за заботу. Посуровевший было матрос смягчился. – Ужин немного задержался, – извиняющимся тоном проговорил он, обращаясь к шотландке. – У повара были другие дела. Девушка решила перехватить инициативу. – Скажите, кто такая Мэг? – спросила она. – Я слышала, что ее ранило. – Да, было такое. Мэг – одна непослушная девчонка, которая живет на нашем судне, – ответил матрос. У него был ирландский акцент. Похоже, весь экипаж корабля состоял из ирландских и шотландских бунтовщиков, разбавленных некоторым количеством французов, и всех их объединяла ненависть к англичанам и их союзникам. – Мэг – дочка капитана? – Да нет, она просто пробралась на «Ами» тайком, она и ее приятель по имени Робин. У Дженны защемило от жалости сердце, когда она представила себе маленькую раненую девочку, тайком пробравшуюся на пиратское судно. Бедная, она так страдает, и рядом нет ни отца, ни матери, которые бы о ней позаботились! – Могу я ей как-то помочь? – взволнованно спросила девушка. – Я спрошу у капитана, – ответил матрос. Его взгляд скользнул по родимому пятну собеседницы, но никакой реакции не последовало. Когда за матросом закрылась дверь, послышался звук запираемого замка. Дженна села на пол, обдумывая его слова. Значит, пираты приютили двоих детей, тайком проникших на «Ами»… Может быть, предводитель пиратов не такой уж закоренелый разбойник? Она представила себе его изуродованное шрамом лицо, холодные глаза, презрительные взгляды, которые он бросал на пленников… Нет, не может быть, первое впечатление ее не обмануло – он внушает страх, он опасен и непредсказуем. Девушка попыталась продолжить чтение, но тусклое освещение и поток мыслей, проносившихся в ее голове, мешали сосредоточиться на содержании книги. Действительно ли Дэвид Мюррей знает о «дьявольской метке», сделавшей ее изгоем в собственной семье? Она очень в этом сомневалась. Но это было еще полбеды. Самое ужасное, что теперь, после. пиратского плена, она будет опозорена в глазах будущего мужа потому, что с ней не было компаньонки. О, если бы Мэйзи не сломала ногу, а отправилась бы в плавание… Наверное, сегодня бедняга просто умерла бы со страху. Господи, что подумает о своей нареченной досточтимый Дэвид Мюррей? Не исключено, что он отвергнет ее из-за родимого пятна, а пребывание в плену станет отличным предлогом для отказа от нежелательного брака. Если только она вообще доберется до Барбадоса… 6 Всю ночь Алекс провел без сна – он вел корабль, сменив Клода у штурвала, а потом сидел у постели Мэг. Девочку лихорадило, рана явно причиняла ей сильную боль, но упрямица не пролила ни слезинки. Робин не отходил от подруги ни на шаг. Героическое поведение подопечной донельзя расстраивало Алекса – она же ребенок, а держится, как сумеет не всякий взрослый. Лучше бы Мэг поплакала… Ближе к утру начала портиться погода: ветер набирал силу, по небу побежали тучи. Задача у пиратов была не из легких: благополучно довести до Мартиники «Ами» и не потерять трофейного корабля. Неспокойное море делало ее трудной вдвойне – теперь требовалось больше людей, чтобы управиться с парусами, а значит, придется сократить число матросов, охранявших пленников. – Боюсь, надвигается шторм, – заметил Клод, вглядываясь в темные облака, заполонившие предрассветное небо. Алекс молча кивнул. – Шон сказал, что шотландская мадемуазель хочет ухаживать за Мэг, – поколебавшись, добавил первый помощник. – Это освободило бы Хэмиша. «Нет, только не Дженет Кемпбелл!» – чуть не сорвалось у Алекса с языка, но он сдержался. Клод говорил дело: в штормовом море каждая пара рабочих рук на счету, а Хэмиш – один из самых опытных моряков на «Ами». К тому же кто-то должен был сменить Робина, который уже давно не отдыхал, и лучше, чтобы это была женщина. – Хорошо, я подумаю, – буркнул Алекс. Спустившись в каюту, он увидел Хэмиша, озабоченно склонившегося над маленькой пациенткой. Алекс заглянул ему через плечо – рана по-прежнему кровоточила; Мэг лежала с открытыми глазами, но, похоже, была в забытьи. Рядом с Хэмишем стоял Робин. – Она все время сбрасывает повязку, – с тревогой проговорил лекарь. Корабль тряхнуло, и мальчик качнулся назад, едва устояв на ногах. – Женщина из клана Кемпбеллов предлагает помощь, – сообщил Алекс ровным голосом, ничем не выражая своего отношения к этому предложению. – Я нужен наверху, – заметил Хэмиш. – Но мне бы не хотелось оставлять ее с девочкой наедине, – возразил капитан. – Вы боитесь, что она причинит Мэг вред? – спросил Робин. Алекс вспомнил глаза этой Кемпбелл: в них читались страх и презрение, но отнюдь не злость. – Пока пусть с ней побудет Робин, – не отвечая мальчику, резюмировал капитан. – Как только освободится Шон, я пришлю его на смену. Шон, старательный молодой матрос, впервые вышедший в море, все еще чувствовал себя не очень уверенно, особенно во время шторма, и Алекс тревожился всякий раз, когда юноша лез на мачту убирать или ставить паруса. Но капитан не мог открыто опекать матроса, чтобы не вызвать раздражения у остальных членов экипажа. – Я вернусь, как только смогу, – с явным одобрением ответил Хэмиш. «Что ж, видно, делать нечего, надо все-таки позвать эту Кемпбелл», – решил Алекс и скрепя сердце направился к каюте, отведенной, для пассажирок. Прежде чем отпереть замок, он предусмотрительно постучал – не дай бог, пленницы не одеты, – выждал несколько секунд и открыл дверь. Прямо перед ним стояла Дженет Кемпбелл. Алекс почувствовал, как по телу пробежал невольный трепет. Девушка выглядела иначе, чем утром: по ее плечам водопадом струились длинные волосы, прежде собранные под шляпой, – русые, со светлыми прядями, золотившимися в свете фонаря. И на ней не было перчаток! Краем глаза Алекс заметил у нее на одной руке длинное багровое пятно, тянувшееся от кисти до предплечья. Теперь понятно, откуда у нее странное для жаркого климата пристрастие к этой детали дамского туалета! Их взгляды встретились. Удивление и настороженность в глазах Дженет сменились вызовом. Меньше всего Алексу хотелось дать ей почувствовать, что он заметил ее физический изъян, – видит бог, для человека с таким лицом, как у него, бросать камни в товарищей по несчастью двойной грех. С другой стороны, он не собирался ни перед кем расшаркиваться, тем более перед девицей из рода Кемпбеллов. – Мне передали, что вы изъявили желание ухаживать за раненой девочкой, – сухо произнес он. – Да, – кивнула она. – У меня есть в этом деле опыт. – Женская забота ей, безусловно, нужна, но дело в том, что Мэг не жалует англичан. – Я не англичанка. – Кемпбеллы – английские прихвостни, а это еще хуже. Она не ответила, просто молчала, даже не пытаясь спрятать от него свое родимое пятно. – Пойдемте, – бросил Алекс. «Нет, Кемпбеллы не достойны ни симпатии, ни сочувствия», – решил он. – Одну минутку, я только предупрежу свою компаньонку. – Пленница отошла в глубь каюты и через мгновение вернулась. Алекс отметил, что она так и не надела перчаток. Похоже, ей все равно, что о ней подумают пираты… Тем лучше. – Значит, вы мне доверяете? – спросила девушка, видимо, желая начать разговор. – Только потому, что отныне от судьбы Мэг зависит и ваша собственная, – сказал он намеренно холодно, но она не испугалась. Завидное самообладание! Когда они вошли в каюту, превращенную в лазарет, возле Мэг хлопотал Хэмиш. Бедная девочка только что пришла в себя, ее лицо исказилось от боли, и с губ сорвался стон, но она тут же замолчала, заметив Алекса. Как она старалась быть мужественной! Впрочем, Мэг и так была в глазах своего старшего друга самой смелой девочкой на свете. И прежде, в Шотландии, укрываясь в пещерах от людей Камберленда, страдая от голода, холода и всяческих лишений, она никогда не жаловалась и не плакала. Даже когда умерла мать, оставив ее круглой сиротой, девочка не пролила ни слезинки. Несмотря на суровые испытания, она до конца оставалась душой маленького отряда Алекса. Не думая о себе, она заботилась о младших, которым было еще хуже, чем ей. Алекс считал, что без помощи Мэг и Робина он не смог бы спасти малышей. – Позволь познакомить тебя с леди Дженет, – произнес Алекс, намеренно опуская фамилию пленницы, потому что ее род был слишком хорошо известен всем якобитам Шотландии. – Она хочет с тобой посидеть. – Не нужно, мне и так хорошо, – упрямо выпятив нижнюю губку, пробормотала девочка. – Понимаю. Но, видишь ли, Хэмиша ждут на палубе, а Робин нуждается в отдыхе, и мне больше некого с тобой оставить. – А откуда она взялась, эта леди Дженет? – поинтересовалась девочка, похоже, не собиравшаяся сдаваться. – Она плыла на корабле, который мы захватили. – На том, который нас обстрелял? – На том самом. Но мы первые открыли по нему огонь. – А другие корабли совсем не стреляли… – Мэг бросила на Дженну неприязненный взгляд. «В логике малышке не откажешь, но и беспристрастной ее назвать трудно», – с нежностью подумал Алекс. – Мне пора идти наверх, – добавил он с ноткой предостережения в голосе. Иногда девочка обращала на это внимание, но чаще – нет. Развернувшись, он вышел из «лазарета», прежде чем юная пациентка успела найти очередной довод против новой сиделки. В первый раз в жизни Алексу стало жаль кого-то из Кемпбеллов. Прекрасно понимая, почему капитан не упомянул ее фамилии, Дженна задумчиво посмотрела на раненую девочку. Лет восьми-девяти на вид, она казалась до предела истощенной – кожа да кости; коротко и кое-как обрезанные рыжие волосы торчали во все стороны неряшливыми клоками, делая ее похожей на дикарку; впечатление довершал неприязненный взгляд. – Что у вас с рукой, леди? – с детской непосредственностью спросила Мэг, заметив «дьявольскую метку». – Всего-навсего родимое пятно. – Оно, наверно, причиняет вам боль? «Да, но не так, как ты думаешь», – хотела сказать девушка, но разве ребенок поймет причину ее страданий? – Нет, нисколько, милая, – ответила Дженна. – А вот твоя рана, похоже, очень болит. – Нет, нисколько, – повторила девочка ее же словами. – Тебя зовут Мэг? Бросив на собеседницу подозрительный взгляд, девочка кивнула. – Сколько тебе лет? – Одиннадцать. У Дженны сжалось сердце – на вид бедняжка была младше года на три. Очевидно, она долгое время голодала, поэтому и задержалась в росте. Бог знает, через что этой несчастной пришлось пройти. Проклятая судьба… Движимая сочувствием, девушка села на стул возле койки и осмотрела рану, прикрытую пропитанной каким-то снадобьем повязкой. Интересно, что это за мазь? – Чем я могу тебе помочь? – спросила Дженна. – Дать попить? – Робин подаст мне воды, – покачала головой Мэг, бросив на новую сиделку подозрительный взгляд. – Кто такой Робин? – Это я, – послышался со стороны двери мальчишеский голос, в котором ощущалась не меньшая подозрительность, чем во взгляде девочки. Дженна повернулась – в дверном проеме стоял мальчик лет двенадцати, и в его взгляде, обращенном на нее, читалось презрение. – Говорят, вы из Кемпбеллов, – ее фамилию он произнес с таким же отвращением, что и капитан. Видимо, ненависть к этому клану передалась ему от Мэлфора. – Так вы леди Кемпбелл?! – с негодованием выдохнула Мэг. – Да, она самая, – ответил за девушку Робин. – Уходите! – сердито бросила девочка и отвернулась. – Но капитан просил меня побыть с тобой. Он рассердится, если я уйду, – растерялась Дженна. Она привыкла к тому, что ее отвергают из-за уродливой «метки», но никак не из-за имени, которое в Шотландии произносили с уважением и страхом. – Нет, не рассердится. Нам здесь не нужны Кемпбеллы, – буркнул мальчик. – Да, я одна из Кемпбеллов, и с этим ничего не поделаешь, – покачала головой Дженна. – Но я могу помочь твоей… сестре? – Мэг мне не сестра. – Тогда подруге. Его правильная речь, полная достоинства манера держаться, более благородная и естественная, чем у Мэг, наводили на мысль, что Робин, в отличие от своей подруги, происходит из знатной семьи, как, впрочем, и капитан пиратского корабля: Дженна поставила бы последнюю крону за то, что они оба были когда-то обладателями или наследниками громких титулов. Ее сердце переполняла жалость к обездоленным детям, но к человеку, из-за которого они попали в столь опасное положение, она не чувствовала ничего, кроме презрения. Она всегда любила детей и умела с ними ладить, но враждебность Робина и Мэг, вдвойне обидная потому, что лично она, Дженна, не сделала им ничего плохого, привела девушку в замешательство. Как найти с ними общий язык? – Нам Кемпбеллы не по нутру, – нарушила паузу девочка. – Бывает, и мне тоже, – вполне искренно призналась Дженна. – Правда? – с сомнением переспросила Мэг, буравя ее взглядом. – Не всегда. Мне не нравятся некоторые поступки и друзья моей родни. Вот почему я села на корабль и покинула Англию. Девочка несколько мгновении пристально вглядывалась в ее лицо, словно пытаясь угадать, не лжет ли она, И вдруг сказала: – Уходите, оставьте нас! – Мне кажется, раз Уилл прислал сюда мисс Дженну… – помявшись, начал было Робин. – Уилл? – спросила девушка, радуясь, что мальчик наконец сменил гнев на милость. – Да, так зовут нашего капитана, – пояснил он. – Он ваш родственник? – решила продолжить расспросы Дженна. Хотя матрос-ирландец утверждал, что Мэг капитану не дочь, как он, решила поначалу, должна же между ними быть какая-то связь? – Нет, черт возьми, никакой он нам не родственник! – воскликнула Мэг. – Тогда почему вы здесь? – спросила Дженна, обескураженная тем, что столь юное создание позволяет себе чертыхаться. – Просто он о нас заботится, – продолжала девочка, и в ее голосе прозвучала гордость. – Англичане убили родителей Мэг, – снова вмешался Робин. – И моих тоже. – Уилл спас нас от солдат Мясника Камберленда, – добавила Мэг, похоже, не желавшая мириться с тем, что последнее слово останется за товарищем. – Наш капитан прикончил уйму англичан и предателей-шотландцев, в том числе и Кемпбеллов! Он любит пускать им кровь. В ее голосе слышалась угроза – в отличие от Робина девочка явно не спешила сдаваться. Но сердце Дженны трепетало от сочувствия: бедные дети слишком рано осиротели, и судьба, забросившая их на пиратский корабль на милость бездушного, свирепого капитана Мэлфора, обошлась с ними очень жестоко… – Если бы не Уилл, нас бы давно не было в живых, – подтвердил Робин. – Он нашел нас в горах, когда англичане уже шли по нашему следу, и спрятал в пещерах. – Неужели, вас, детей, выслеживали англичане? – с сомнением переспросила Дженна. – Я слышала, они охотились только за преступниками. – Моя мама не была преступницей, – сердито бросила девочка. – Робин тоже, но он один из Макдональдсе, а Кемпбеллы хотели перебить весь его клан. Не веря своим ушам, Дженна уставилась на юного Макдональда. – Это правда, – кивнул тот. – Они охотились на нас, как на диких зверей. Женщин и детей загоняли в амбары и сжигали живьем. Мне повезло, удалось бежать, но я слышал… У Дженны перехватило горло. Девушка не раз замечала, как солдаты ее отца что-то обсуждали вполголоса, но когда она приближалась, тут же замолкали. Она слышала и о патрульных отрядах, разыскивавших якобитов, укрывшихся в горах после Каллоденской битвы, о многочисленных казнях и ссылке уцелевших преступников в колонии – власти не желали повторения восстания. Но репрессии против женщин и детей… неужели это правда? Дженна не могла в такое поверить. Конечно, ее отец, лорд Кемпбелл, жесток и безжалостен, но разве может цивилизованный человек убивать женщин и детей? Она проглотила подкатившийся к горлу комок, не зная, что сказать в свое оправдание. Да, она одна из Кемпбеллов, о которых на родине рассказывают столько самых невероятных историй, – ее семью обвиняют чуть ли не во всех злодеяниях, совершенных в горной части страны, во всех бедах и напастях, которые обрушиваются на местных жителей. С другой стороны, Кемпбеллов уважает и принимает у себя лояльная английскому королю знать. И многие, очень многие завидуют благорасположению, которое выказывают им англичане… На чем же зиждется уважение к Кемпбеллам? Неужели на страхе из-за их влияния на герцога Камберлендского? Дженна поежилась. Мэг и Робин уверены, что Кемпбеллы виновны в массовом убийстве слабых и беззащитных. Не потому ли таким холодом веет от капитана Мэлфора, когда он разговаривает с ней? Уилл Мэлфор… Это имя совершенно не подходило предводителю пиратов, который держался с прирожденным достоинством настоящего лорда. Сражался ли он при Каллодене с вассалами ее отца? Каким образом он стал защитником и покровителем осиротевших детей? Или он просто использует их для прикрытия своей неблаговидной деятельности? Мэлфор оставался загадкой для Дженны. Правда, девушка и не думала биться над ее разрешением – для этого она слишком презирала пирата. Иное дело Мэг и Робин. За то недолгое время, что она провела вместе с ними, обездоленные дети стали ей близки и дороги. Дженне захотелось, чтобы они почувствовали то же самое по отношению к ней и начали бы ей доверять, а не отталкивали, как это сделала ее собственная семья, которую они так ненавидели. Она посмотрела на Мэг – та напоминала волчонка, готового укусить протянутую руку, даже если это рука помощи. Благодаря хорошим манерам Робин казался более мягким, но внешность обманчива – Дженна чувствовала, что у него внутри как будто спрятан железный стержень. Пожалуй, мальчику будет нелегко ее принять, ведь маленький Макдональд даже не пытался скрыть, что относится к новой сиделке с большим подозрением. Как и Уилл Мэлфор… Впрочем, капитана наверняка на самом деле зовут иначе: Дженна еще не встречала человека, которому бы так не подходило его имя. – Расскажите мне еще об Уилле, – попросила она. Мэг тут же снова повернулась к ней лицом, и глаза девочки, прежде то тускневшие от боли, то сверкавшие гневом, наполнились ровным, мягким светом любви. Однако она промолчала. – Уилл нашел способ перевезти нас во Францию, – ответил Робин. – Он мог бы нас бросить – так было бы легче спастись, но он, рискуя своей жизнью, доставил нас на французский корабль. В Париже он нашел нам приемных родителей, но… – Они нам не понравились, – не выдержала Мэг. – Мы хотели вернуться к Уиллу. «Похоже, они преданы своему обожаемому Уиллу до мозга костей, – решила Дженна, – и как бы я ни пыталась открыть им на него глаза, мне не поколебать их веры». – А как вы с ним встретились? – спросила она. – Ну, прошел слух, что в одном укромном месте собираются те, кому повезло вырваться из лап Мясника, – осторожно сказал Робин с таким видом, будто ждал от Дженны какого-то подвоха. – Первым из нас там оказался я, а потом пришла Мэг со своей мамой. – Сколько вас там было? – Несколько человек, – ответил он уклончиво. – Как Уилл вывез вас из Шотландии? – Он раздобыл денег, ограбив нескольких знатных господ вроде вас, – пробормотала девочка и тут же осеклась под предостерегающим взглядом Робина. – Не бойтесь, я не выдам вашего друга, – попыталась побороть их недоверие девушка. – Вы ведь из Кемпбеллов, – мрачно напомнила ей Мэг. – Я прежде всего шотландка. Лицо девочки вновь исказила гримаса, но скорее от боли, чем от недовольства. Дженна поднялась и, взяв со стола, привинченного к полу, как и остальная мебель, чашку, налила в нее воды из бочки и протянула девочке. Мэг опустошила чашку жадно, одним глотком. Дженна намочила чистую тряпочку и вытерла ее мокрое от пота лицо. Она заметила, что глаза девочки словно выцвели, – очевидно, ей было очень больно. Робин тоже обратил на это внимание. – Пойди, спроси, нельзя ли дать ей еще настойки опия, – посоветовала Дженна. Коротко кивнув, мальчик исчез за дверью. Мэг устремила на добровольную сиделку затуманенный страданием взгляд, в котором тем не менее явственно читалась враждебность. Дженна решила молчать, чтобы случайным словом не расстроить девочку и не ухудшить ее состояния еще больше. Ей надо отдохнуть, почувствовать, что она в, безопасности. И, конечно, за Мэг надо помолиться, хоть она, наверное, не захочет, чтобы за нее молилась женщина из ненавистного клана. Дженна оглядела небольшую каюту – лазарет она напоминала мало. Помимо узкой койки Мэг, стола и двух стульев, там было только несколько гамаков, сумка, из которой выглядывали медицинские инструменты, и привинченная к стене аптечка с несколькими стеклянными банками – в них хранились лекарства. Хотя на банках не было этикеток, девушка без труда определила на глаз их содержимое – экстракт конопли, красная смола драконова дерева, розмарин, кора рябины, имбирь, сера, льняное семя и какое-то растительное масло. Опий или его настойка могли бы снять боль, но где они? И какое снадобье здешний лекарь накладывает на рану? Некоторые лекари используют с этой целью корпию, пропитанную маслом, другие – смесь молока и хлеба… Дженна обладала немалым опытом по части врачевания, ведь она с детства выхаживала больных птиц и мелких животных, которых подбирала возле дома, а потом ей случалось пользовать и людей. Одна старая повивальная бабка даже как-то сказала, что у молодой леди Кемпбелл дар настоящей целительницы, однако отец Дженны, прознав о ее успехах, пришел в ужас: в сочетании с «дьявольской меткой» слава целительницы могла привести его дочь к обвинению в колдовстве. И Дженне строго-настрого запретили не то что заниматься врачеванием, но даже упоминать на людях названия целебных трав. Опыт подсказывал ей, что Мэг в опасности – девочке угрожало заражение крови. На памяти Дженны в аналогичных обстоятельствах жертвами воспаления стали несколько человек, и девушка с ужасом думала, что такая же участь может постигнуть и Мэг. Через несколько минут вернулся юный Робин; он привел с собой моряка средних лет. – Девочка вся горит, и боль не утихает, – сообщила Дженна. – Меня зовут Хэмиш, – представился моряк и улыбнулся одними уголками рта. – Вообще-то я по большей части чиню паруса, а не людей. – Может быть, я смогу чем-то помочь? – волнуясь, предложила девушка. – Вы позволите мне сменить девочке повязку? – Конечно! – охотно согласился судовой лекарь. – Я накладываю на рану корпию и масло. Оно в аптечке в зеленой бутылке. Он вытащил бутылку и вылил несколько ложек ее содержимого в одну из чашек, подозрительно попахивавшую бренди. Дженна открыла было рот, чтобы возразить, но передумала – еще, не дай бог, отошлют обратно в каюту к Бланш Кэрфор. Безропотно приняв из рук Хэмиша чашку, девушка приготовила припарку и подошла к койке. Напряженная, как натянутая струна, Мэг не произнесла ни слова, когда Дженна сняла подсохшую, запачканную кровью повязку. Увидев то, что под ней, девушка едва не вскрикнула от ужаса: большая рана, очищенная от обрывков ткани и аккуратно зашитая, все еще кровоточила, кожа вокруг нее покраснела и отекла. Дженна осторожно наложила на раненое предплечье девочки свежую повязку и про себя помолилась, прося спасти ребенка от воспаления. Мэг, по-прежнему хранившая упорное молчание, залпом проглотила разбавленную настойку опия, которую поднес к ее губам Хэмиш. – Она скоро уснет, – сказал моряк Дженне. – Скажите, вы давно плаваете? – спросила она, глядя на него с любопытством. – С самого детства, – ответил он. – Мальчиком прислуживал в каютах, потом научился чинить и шить паруса и стал работать у одного парусных дел мастера. Но тут меня заела такая тоска по морю, что хоть вешайся, и я ушел в плавание. Надо сказать, мастер по парусам – весьма уважаемая среди моряков профессия.

Конец ознакомительного фрагмента.