Вместо того чтобы опуститься на колени и поблагодарить хранителя веры, как это требовалось обычаем, Манко спросил:

— Пусть хранитель веры скажет, для чего это сделано на рогатине?

Он указал на глубоко вырезанный узор, опоясывавший рогатину в ее средней части.

В другое время Имба, может быть, и промолчал бы, — слишком дерзким был вопрос, заданный молодым охотником. Но сейчас он должен был поддержать свое достоинство перед остальными людьми стойбища.

— Это знак Духа Леса, с этим знаком молодой охотник легко убьет Уккана.

— Нет, — воскликнул молодой охотник, — с таким знаком не Манко убьет Уккана, а Уккан убьет Манко, как убил Уккан Вахрана Следопыта!

И, подняв рогатину над головой, он легко переломил ее на том месте, где был вырезан узор.

Охотники вскочили на ноги, — они были напуганы дерзостью молодого охотника. Конечно, такой рогатиной Уккана не убить, но рогатина дана духами-покровителями, а это значило, что победа с такой рогатиной молодому охотнику всегда будет обеспечена.

Пока никто не успел ничего сказать, Манко выхватил из-под одежды большой, сделанный из кости нож и воскликнул:

— Этот нож себе сделал Манко сам. Или Манко убьет своим ножом Уккана, отомстив за Вахрана Следопыта, и в стойбище будет медвежья трапеза, или сородичи больше никогда не увидят Манко!..

И, прикрепив к ногам лыжи, Манко быстро исчез в лесу. Молодой охотник знал: если сородичи не хотят помочь охотнику отомстить, то он может это сделать сам — таков был обычай племени.

В стойбище жила слепая Матура.

Женщины Берегового Племени в охоте не участвовали, у женщин и без того было много работы: они обрабатывали звериные шкуры, меха и рыбьи кожи, сшивая из них одежды; женщины выкапывали в лесу съедобные корни, собирали ягоды, грибы, орехи, зерна растений, делая на зиму запасы; они воспитывали маленьких ребят и ежедневно готовили на всех людей стойбища еду; пожилые женщины, кроме того, лепили из глины сосуды для хранения запасов.

Слепая Матура всего этого не делала. Она только сплетала своими гибкими пальцами из ивовых веток корзины и пела песни. Но самое главное — и за это ценили Матуру в стойбище — она умела рассказывать. Рассказывали и другие люди стойбища, но к тому, о чем говорила Матура, относились по-особенному: люди считали, что языком слепой Матуры говорят сами духи-покровители.

Как и все остальные женщины, слепая Матура была на Сходе.

Едва только Манко исчез в лесу, Матура поднялась на ноги.

— Сын Вахрана Следопыта, — закричала она, — вернись назад! Не будет тому удачи, кто не слушается стариков! Как бы ни был смел молодой охотник, духи погубят молодого охотника! Нет ничего могущественнее духов! Кто не подчинится духам — будет наказан!..

Но Манко уже не слышал ее слов. Он пробирался по заснеженному лесу к тому месту, где была берлога и ждали сверстники.

Собравшиеся люди не расходились, — они ждали, чем кончится охота. Слепая Матура осталась тут же. Сидя среди женщин, она начала рассказывать о том, что происходит в это время в лесу. Люди считали, что, как расскажет слепая Матура, так все и произойдет в самом деле.

Быстро добравшись до Керса, Линхи и Игны, Манко повел их к берлоге. Здесь нужно было сойти с лыж, и охотники сразу же провалились в снег по пояс. Тогда они начали утаптывать перед берлогой площадку; делали они это осторожно и в полной тишине. Даже Айку держали на ремне и с завязанной мордой, чтобы пес не залаял раньше времени.

Затем Манко расставил охотников перед берлогой полукругом. Сам он сбросил с себя меховую одежду, оставшись в легких штанах из мягкой кожи и в таких же чулках. Растерев снегом обнаженную грудь, он взял в руку свой новый нож.

…В это время в стойбище слепая Матура рассказывала о том, как погиб Вахран Следопыт и как дерзкий молодой охотник, Манко Смелый, собрался отомстить за своего отца…

К отверстию берлоги подпустили Айку — лес наполнился отрывистым лаем. Зверь был на месте: пес не подал бы зря голоса. Тогда Манко велел Керсу сунуть в берлогу копье, и оттуда донеслось тихое рычание. Айка сразу же залаял громче. Керс ткнул копьем сильнее — и рычание усилилось.

Услышав голос Уккана, Керс, Игна и Линха невольно попятились. Тогда Манко ударил себя в грудь и воскликнул:

— Мы — охотники, ты — Уккан — зверь!.. Охотники Рода Лебедя ждут тебя! Вылезай! Пусть Лебеди сразятся с Укканом!..

Но покидать берлоги Уккан не хотел, он только зарычал еще громче. Тогда Манко снова закричал:

— Гей, гей!.. Про Уккана зря идет слава, что Уккан страшнее всех!.. Уккан — лесная мышь, которая от всех прячется.

Это считалось страшным оскорблением. Манко засмеялся, начали смеяться и остальные охотники.