– Ну, ладно, ты давай тогда ещё чего-нибудь порасскажи, – попросил Буян, – про то, как вы там живете.

– Как живём? По-разному… Думающие думают, Творители творят, Строители…

– Строят, наверное, – съязвил Буян.

– Да, так и есть, – засмеялась Ольтея.

– Это мне и так понятно, а вот ты скажи – о чем думают? Что творят? Чего строят?

– Ну, о чем Думающие размышляют, это только их коллегия знает. Творители – понятно, разные существа создают, смотрят, как они у них получаются, устраивают испытания, а потом…

– …потом на нас натравливают, – мрачно закончил Буян. – Нет, как ни хороша ты, Ольтея, всё равно враг. Хоть и красивый. А впрочем, всё равно. Не хочу я больше ничего выспрашивать.

Однако вопросы так и продолжали выпархивать – один за одним. Ольтея, как могла, отвечала.

Ведуны жили большой общиной, упрятанной в глубине Лысого Леса, который они почему-то называли совсем по-иному: Эадоат, что значит – «длиннолистный-длиннотенистый». Откуда там взялись листья и, соответственно, тень, Буян понять так и не смог. Перед глазами неотступно стояли шеренги странных, перекорёженных неведомой силой деревьев леса за Пожарным Болотом: бесконечные ряды воздетых к небу ветвей, голых – ни листьев, ни хвои, одна тёмная блестящая кора.

В Шаорне Ведуны творили чародейства, создавали все новых и новых тварей для своих свит, планировали набеги на южные поселения – все это Буян знал и так. Его занимало другое.

Другим оказались музыка, песни, танцы, состязания волшебников, праздники, карнавалы и всё прочее, очень красочно описанные ламией. Чувствовалось, что в этом она толк знала.

Буян слушал и терялся в догадках. До чего же странно это всё! И впрямь, не поймёшь, чего этим Думающим, Строящим и прочим от нас надо? И если они на самом деле повелевают такими силами – отчего ж не стёрли нас в порошок? Ольтея сослалась на Великого Духа, но у него, как известно, любимая заповедь – «На Меня надейся, а сам не плошай».

«Может, она всё это присочинила? Специально, чтобы меня заманить? – Но, как ни странно, думать о ламии плохо ему не хотелось. – Да к чему ей врать. И заманивать тоже – я ведь уже сам заманился, мне деваться некуда, назад пути нет».

– Знаешь, иногда я думаю, что Джейану ты боишься больше, чем нас, – вдруг задумчиво сказала Ольтея.

Буян не ответил – впрочем, ламия ответа и не ждала.

«А ведь и верно. Боюсь, и на самом деле больше! Потому как здесь пока ещё неясно, чем кончится, а Джей Неистовая точно прикончит. И я даже знаю, как. Долго ли буду умирать, и насколько это окажется больно…»

Фатима не подвела – разослала во все стороны поисковые отряды. Подняла щелкунчиков – хоть и с великими охами. В посёлке осталось не более пяти десятков человек – только самые маленькие да те, кто за ними присматривал.

Разгадка отыскалась очень скоро. Дим, Лев и Джиг вывели остальных на то место, где Старший Десяток разделился, – и почти тотчас примчались перепуганные щелкунчики.

– Там, там, там, – только и твердили они.

Бросились туда – и замерли.

Обезображенные до почти полной неузнаваемости, обглоданные, наполовину съеденные тела Ставича и Стойко. Над землёй – видела Фатима и другие, кто лучше остальных владел магией, – стояла скорбная алая аура от пролившейся тут крови.

Мало– помалу к месту трагедии подтягивались другие поисковики. Молчаливый круг расширялся.

Это было совершенно невозможно. Лучшие следопыты клана стали в тупик. Они видели отпечатки лап и когтей, они могли представить себе, как все происходило. Вот следы отчаянного удара Буяновой молнии, да и не одного. Но что же это за новый страх, устоявший перед тремя воинами Старшего Десятка, несмотря на то, что в ход пошло самое гибельное магическое оружие?

Нельзя тут ничего трогать , обратился к Фатиме Лев. Твердислава дождаться нужно, и чтобы Джейана посмотрела бы тоже .

С ума спрыгнул , опешила Фатима. Что же, родовичам так и валяться?! Нет уж, похороним честь честью!

В маленькой, обычно тихой и скромной Фатиме сейчас бушевала ярость. Как же все-таки тупы эти парни! Расследовать, доказывать, отыскивать, хладнокровно дать Стойко и Ставичу сгнить здесь только потому, что «должен посмотреть вождь!» И как же они любят – вместе с Джейаной! – объяснять всё это «необходимостью», мол, «так нужно клану»! Ничего этого клану не нужно! Ребят похоронить по-человечески нужно, а больше ничего! Не так уж и важно, что за тварь их убила. С когтями и клыками и очень стойкая к магии. Это Фатима и так видит. И незачем время зря тратить.

Опешив от такого натиска, Лев смешался.

– Да ладно тебе, ладно, – пробормотал он, отшатываясь и от неожиданности переходя на обычную речь. – Я ж как лучше хотел.

– По-звериному ты хотел, а не «как лучше», – всё ещё негодуя, передразнила парня Фатима. – У тебя что, лягуш холодный вместо сердца, да? Про девчонок, парней погибших подумай! Лика, Нумико, Сента! Они-то почему такое должны терпеть!

«Да, вот этим Фати и отличается от Джейаны. Неистовой самое главное – чтобы клан жил. Как и мне тоже», – пятясь от разъярённой девушки, подумал Лев.