Шрифт:
– Я слышал, господин, – воровато оглядываясь, зашептал пожилой коротышка с настолько длинным носом, что не будь на нем такой огромной бородавки, вполне сошел бы за изрядно постаревшего, пропитого Буратино, – что вы колдуна ищете или, на крайняк, ведьму…
– А ты кто такой и откуда это знаешь? – Долгое путешествие в этом краю, где уж поистине «homo homini lupus est»[46], да еще почище, чем волк настоящий, приучило Жору к осторожности.
– Тс-с! Тише! – взмолился коротышка, прикладывая к губам палец с длинным кривым ногтем, вернее, когтем. – Люди бают…
– А точнее?
– Да вы, сударь, уже третий раз через наш город проезжаете! – не выдержав, тоже повысил голос непрошеный доброхот. – Намедни вот и третьего дня…
«Так вот почему местность показалась мне такой знакомой! – похолодел наш герой, действительно припоминая, что уже проезжал это селение и разок даже ночевал именно в этой гостинице. – Да я на месте кружу, как привязанный! А с главной дороги вроде бы не съезжал…»
– И что ты мне хочешь сказать?
– А то, что это ведьма вас по кругу водит-то! Узнала, что ищете вы ее, вот и решила к себе завести… А по людски-то не может, вот и водит кругами…
– Тебе-то какое дело? Небось гонорар за наводку получить хочешь?
– Что вы, ваша милость! – Перепуганный горожанин даже отодвинулся от странного проезжего, насколько ему позволяла длина лавки. – Я же порядочный человек! Женатый к тому же, детей, внуков имею… К чему мне этот ваш гоно… гомо… Что я с ним делать буду? Тут и лекарей-то отродясь не водилось…
Георгий почесал в затылке, поняв, что опять опередил время.
– Вы уж этот свой… гонорой… оставьте при себе, а мне за труды, от щедрот, так сказать, лучше денежку какую дайте… Тестонов там парочку или экю… Я вот слышал, что квадрупли такие бывают…
– Дам, – сухо прервал мечты нумизмата-стяжателя Арталетов, не веря, что наконец-то близится конец его мучений. – Вот приведешь меня к ведьме, я и дам тебе три… нет, два тестона.
– Маловато будет…
– За мной там два человечка едут в черном – они добавят.
– Бог с вами! – несколько раз перекрестился абориген справа налево, как православный, чем несколько больше расположил к себе. – Мы люди бедные…
– Хорошо! Пусть будет три, но это – последнее слово.
– Ладно… Только к жилищу ведьминому я вас не поведу – боязно… Дорогу укажу.
– Уломал. На рассвете выезжаем.
Щеки коротышки разъехались в нехорошей усмешке, а глазки превратились в узенькие щелочки.
– Э, не-е-ет! Утром вам пусть кто другой дорогу показывает, а я – только до полуночи…
– Почему?
– А это вам, господин хороший, знать и вовсе ни к чему… – надулся почему-то проводник.
* * *
Оказалось, что и впрямь Арталетов в спешке проехал давеча малоприметный поворот на узкую тропку, исчезающую в густых зарослях. Ее и днем-то заметить было мудрено, а уж ночью, без проводника, едва ли не носом ткнувшего своего подопечного в поворот, не помеченный даже придорожным камнем, не то что указателем, – и вовсе немыслимо.
– Вот туда поезжайте, ваша милость, – заявил горожанин, тыча когтем куда-то в сторону леса. – И лье через полтора увидите указатель. А там уж разберетесь сами, не маленький, чай…
– Ну спасибо, старина… – протянул Жора, вглядываясь в едва освещенное молодым месяцем, светившим как раз из-за левого плеча, переплетение черных ветвей. – Как же я тут проеду?
– А проехать-то и не получится. Пешочком пойдете, а коняку свою – в поводу, в поводу…
– Ладно, разберусь… Счастливо оставаться.
– А деньги-то?
Георгий хлопнул себя по лбу и полез в отощавший за время странствий кошелек. Игра света и тени была тому виной или усталость после дневного перехода, от которого так и не довелось отдохнуть, но ему показалось, что король Генрих на своих портретах улыбался особенно язвительно…
– Держи!
Старичок принял деньги как-то странно: приподняв ладонью полу своего длинного одеяния – не то армяка, не то лапсердака, – чтобы монеты легли на ткань.
«Может, сектант какой? – подумал странник, отсчитав три тускло поблескивающих в свете луны тестона. – Или заразы боится? Я читал, что во время чумы монеты даже специально в чашку с уксусом опускали для дезинфекции…»
– Ну, прощай, не поминай лихом. Спасибо.
– Прощай, прощай…
Едва лишь Арталетов скрылся в зарослях, доброхот брезгливо стряхнул монеты на землю, будто они жгли ему ладонь, и сплюнул три раза через правое плечо.
– «Спасибо, спасибо», – проворчал он, сдергивая с головы шапку, под которой прятались небольшие козлиные рожки. – Зажал золотишко, скупердяй, а серебро нам вовсе без надобности! Пусть тебя твой Бог спасает, а мне это ни к чему…
Неприятный субъект крутанулся три раза через плечо и растаял в воздухе, оставив после себя легкий запах серы и три серебряные монеты, сиротливо валяющиеся в пыли посреди дороги.