— Да.

— Кто-нибудь отлучался?

— За этот час отлучались все. Кто-то пошел в туалет, кому-то вдруг приспичило позвонить, кто-то в подвал за бутылкой смотался... И так далее. Ваша задача усложняется, да?

— На то они и задачи, чтобы усложняться. — Пафнутьев снова прислушался, замерев у двери, — стоны, хрипы и бессвязные причитания продолжались. — Как быть? Вдруг некстати окажемся, вдруг она принимает непосредственное участие в этих экранных игрищах? Так тоже бывает...

Вохмянин отодвинул Пафнутьева в сторону и несколько раз громко, вызывающе громко постучал. И, не ожидая ответа, приоткрыв дверь, просунул голову в комнату.

— Разрешите?

— Входи, Вася, — услышал Пафнутьев сипловатый голос и вошел в комнату вслед за Вохмяниным.

Комната была освещена слабо, только маленькое бра было включено — как раз над небольшим диванчиком, на котором сидела тощеватая женщина в халате. Основной свет шел от большого полыхающего экрана телевизора. Происходящие там события оказались куда круче, чем мог вообразить себе Пафнутьев по тем стонам и хрипам, которые доносились из-за двери. Он поспешно отвернулся от экрана, и женщина заметила это его движение. Не торопясь, она взяла пульт управления и, протянув руку в направлении экрана, выключила телевизор.

— Я вижу, вас несколько смущают эти забавные картинки, — сказала она с хмельной улыбкой.

— Ничуть! — весело ответил Пафнутьев. Его вдруг охватила легкость, он понял эту женщину, понял ее состояние, ее истеричный вызов.

— Снова включить? — спросила она, протянув руку к пульту.

— Чуть попозже, — сказал Пафнутьев. — Все-таки мы с Васей живые люди, да, Вася? — обратился он в Вохмянину, который чувствовал себя куда растеряннее, нежели Пафнутьев. — Возьмем да и потеряем самообладание, да? Нам это запросто — впасть в неистовство, да, Вася?

— Этот товарищ — из милиции, — ответил Вохмянин на немой вопрос Объячевой.

— Из прокуратуры, — поправил Пафнутьев.

— Что же вас всех так взволновало, что вас растревожило? — спросила женщина.

— Ваш муж был заметной фигурой в городе. Мне кажется, это не простое преступление.

— Да? — удивилась женщина. — Надо же... Простите, как вас зовут?

— Павел Николаевич, с вашего позволения, Пафнутьев.

— Пафнутьев? Не слышала.

— А вас, простите?

— Зовите Маргаритой. Хотя по отчеству Анатольевна, но я не люблю свое отчество. Вы в самом деле не хотите, чтобы я включила телевизор? Это «Красная шапочка». Очень милый фильм, наивный такой, даже невинный... Выпить хотите? — она взяла со столика бутылку виски.

— С удовольствием! — неожиданно для себя сказал Пафнутьев, но, когда спохватился, было уже поздно — Маргарита протягивала ему стакан из толстого граненого стекла, на треть наполненный золотистым виски.

«Из дорогих, — заметил Пафнутьев. — Бутылка явно тянет на мою зарплату». Но стакан взял легко, уверенно, даже охотно, чем несколько озадачил Маргариту — у нее, видимо, о работниках прокуратуры было другое представление.

— А ты, Вася? — спросил она у Вохмянина.

— Придется, наверно.

— Конечно, придется, — женщина оживилась — проводить эту ночь в полном одиночестве с бутылкой виски под стоны похотливых жеребиц и жеребцов было достаточно тягостно. — За упокой! — почти весело сказала она. — Царство небесное, мир праху, земля пухом... Ну и все, что полагается в таких случаях.

Пафнутьев выпил виски до дна, чем опять приятно удивил Маргариту, вернул стакан на столик, оглянулся, куда бы присесть.

— Садитесь, — женщина похлопала узкой ладошкой по диванчику рядом с собой.

— Не помешаю? — уточнил Пафнутьев.

— Наоборот, — словцо прозвучало странное, объяснить и понять его Пафнутьев сразу не смог, решив, в конце концов, что это было просто первое из подвернувшихся. Но, уже сев, он вдруг обнаружил, что полы халата мило так соскользнули с колен Маргариты и, похоже, кроме этого халата, на ней ничего не было. Она сидела, закинув ногу на ногу, и тощеватые ее коленки светились в полумраке несколько вызывающе. Но Вохмянин, похоже, привык к подобным зрелищам, и уходящая куда-то в глубь халата Маргаритина нагота нисколько его не трогала. — Закусывайте, — Маргарита придвинула поближе к Пафнутьеву небольшое блюдце с подсохшими маслинами. — Вы любите с косточками или без? — спросила женщина, видимо намереваясь затеять светский разговор.

— Никогда об этом не думал, но, наверное, все-таки с косточками, — сказал Пафнутьев, неожиданно вспомнив, что Халандовский когда-то угощал его маслинами с косточками.

— Правильно, — одобрила Маргарита. — У вас прекрасный вкус.

— Во мне все прекрасно, — отчаянно сказал Пафнутьев, впрочем, вполне возможно, что это уже виски подало свой хмельной голос из глубин его организма.

— Похоже на то, — согласилась Маргарита.

— Видите ли, — Пафнутьев решил, что вежливое вступление пора заканчивать и надо переходить к делу. — Я сегодня у вас по довольно печальному поводу... Ваш муж, Объячев Константин Александрович, некоторое время назад... убит.