— С какой радости ты ей вообще про стажировку сказала?

— Она спросила.

— Просто так?

Цыганков сменил гнев на милость. Заметил, что Лилька трясется в нервном ознобе, затащил ее на кровать, обнял, прижал к себе, начал укачивать. Лилька не сопротивлялась, приникла к нему. Цыганков подумал, что ему крупно повезло с несоответствующей дару психологией. Будь он антикорректором не только по режиму, но и по духу, — не было бы в его жизни самых простых радостей. А так — есть.

— Ну давай, рассказывай, — потребовал он уже совсем другим тоном.

— Вась, а это важно?

Он высокомерно промолчал. Лилька принялась торопливо излагать, и от того, что услышал, Цыганков то истерически ржал, то шалел от несусветной глупости Лильки. Правда, насчет последнего он вовремя опомнился: в Ритины россказни верили и весьма даже умные люди, порой и хитрые. Но — верили.

Если верить Лильке, получалось, что все началось со ссоры между Моравлиным и Ритой. Встречались они около трех лет, Моравлин все время вел себя как пай-мальчик, а тут чего-то стал Рите нервы трепать. По этому поводу Цыганков гомерически хохотал, чуть сам не расплакался. Ну не мог он представить, чтоб у Моравлина хоть когда-то был дурной вкус! Не говоря уже о том, что буквально всех его пассий Цыганков знал. Три года назад Моравлин сох по Алке Сердюковой, которая, хоть и антикорректорша подобно Рите, но зато красивая антикорректорша!

— Потом поссорились. Моравлин, чтоб досадить Рите, принялся крутить шашни с девчонкой из ее бывшей группы, — рассказывала Лилька. — Да ты ее знаешь, Олей ее зовут! Вот, а Рите, разумеется, на это наплевать было, потому что она встретила парня своей мечты. Из той же группы.

— Это кто же?

— Ты не знаешь. Пашка Котляков.

У Цыганков глаза на лоб полезли:

— Кто?! Котляков?!

— Ну да. У Риты с ним все в порядке, они уже живут вместе и поженятся, как только Академию закончат.

— Котляков с ней живет?! И собрался на ней жениться?!

— А что такого? — с вызовом спросила Лилька. — Они друг другу подходят. У них даже дни рождения одновременно: у Риты тридцатого ноября, а у него — третьего декабря. Представляешь, как здорово?

Цыганков, слегка обалдевший от этого расклада, только молча кивнул.

— А Моравлин Рите мстит. Познакомился с Пашкой и начал ему рассказывать, что Рита гулящая и все такое. Пашка, естественно, ревнует.

“А я бы бросил сразу, — подумал Цыганков. — Она ж действительно гулящая”. Тут он вспомнил окончательно, кто ж это такая. Про нее Фил рассказывал, мол, девка ненормальная. Якобы она со всеми парнями Академии по три-четыре года знакома, и все ее старинные друзья. Ее уже никто всерьез не воспринимает. Нимфоманка какая-то.

— Вот, и Рита решила отомстить Моравлину — провалить его на госнике. Я случайно проговорилась, что это бесполезно. Вась, на самом деле случайно! — Лилька посмотрела на него умоляющими глазами. — Я ей сказала только, что это Фил решает, кто в Америку поедет, и там уже давно все схвачено. А Рита разозлилась и сказала, что у ее старшего брата есть связи, и она добьется того, чтоб все по честному было. Я ее еле уговорила тебе не вредить!

— Я б ей навредил, — пробормотал Цыганков. — Хотя она и так получит. Если б не она, я б сейчас уже в Америке был. Слушай, а что за старший брат?

— Не знаю.

Про этого старшего брата Цыганков тоже слышал, только не от Фила, а от роботехников. Парень обладал какими-то президентскими возможностями, но при том его никто никогда не видел.

— Рита часто про прошлое Моравлина расспрашивает. Он же замкнутый, сам никогда ничего не говорит. Я только сказала, что у него была девчонка из его же группы, Алла Сердюкова, очень красивая, потом что-то произошло, она забрала документы из Академии, уехала, а недавно попала в тюрьму по подозрению в убийстве. Вот и все. Ну, еще про тебя сказала. Ведь это же он тебя подставил, что ты с работы вылетел. Может, еще что было, только я уже не помню.

— Суду все ясно, сапог был отравлен, — резюмировал Цыганков. — Еще хоть слово ей скажешь — пришибу. Люблю, но пришибу.

— Я ничего не скажу.

— Посмотрим. А Моравлин меня не подставлял. Меня по другой причине уволили.

Уехал через полтора часа. Направился к Фильке — отчитываться. А для себя взял на заметку, что Моравлин обзавелся новой пассией.

28 мая 2083 года, пятница

Селенград

На энергосетях объявили результаты домашнего задания, пятого уже. Оля получила пять и была отдельно рада, потому что это была первая их техническая задача, и Оля решила ее совершенно без посторонней помощи. А на обычном “разминочном” диктанте преподаватель, Юрий Александрович Алавердиев, поставил Оле “шесть”. Конечно, это была такая тяжеловесная преподавательская шутка, просто Оля оказалась единственной в группе, ответившей на все вопросы правильно. На САПРе Оля тоже энергично наверстывала упущенное, сдав в один присест аж пять разработок из шести. И задним умом отметила: ссоры с Ильей влияют на нее строго положительно. Сразу появляется энергия учиться. Вот и хорошо, лишний стимул не давать себе слабину. В конце концов, не имеет смысла ссориться, если потом намерена замириться, правильно? Оля и не намеревалась.