Шрифт:
Впрочем, ведь и на вопрос — с какого перепугу вдруг Берия сделали героем такого процесса, тоже нет ответа. Да и сценарий в этом случае должен был быть совсем другой. По классическому варианту 30-х годов, его сначала следовало снять со всех постов, и уже потом арестовать и заклеймить, и возможности сделать все это были. А так, чтобы арестовывали члена Политбюро, находящегося в полной силе и при полной власти, фактически второе лицо в государстве… да какая ядовитая муха их вдруг укусила? А уж тем более как поверить, что в качестве одного из организаторов выступил безынициативный Маленков…
Да и не было необходимости ни арестовывать Берия, ни, тем более, убивать — ну не было, и все! Так за что же его убили? За что, почему, с какой целью?
Вернемся в первую половину 1953 года, когда еще все было неясно. Кто только не делал расклады сил на ту весну. И все делали их одинаково.
«К концу 1952-го самый сильный тандем Маленков — Берия, казалось бы, прочно овладел инициативой, прежде всего потому, что опирался на спецслужбы, плюс к этому Маленков держал в руках весь партийный и советский аппарат… Их союз был скорее вынужденным, чем добровольным. Действуя совместно, каждый мечтал править единолично…
…Теперь власть уже делили в открытую… Вперед, как и ожидалось, вырвалась связка Маленков — Берия. Маленков по предложению Берия становится председателем Совета Министров, Берия и Молотов — его первыми заместителями…
В первые же дни после смерти Сталина дружба Маленкова и Берия переросла в тайное соперничество. Но к открытому противостоянию они еще не были готовы. В этих условиях Хрущев вдруг оказался полезным для обоих. Он стал своего рода посредником между Маленковым и Берия и, ловко используя ситуацию, сохранял хорошие отношения и с тем, и с другим…»
А. Сухомлинов. «Кто вы, Лаврентий Берия?»Эта цитата взята из первой книжки, что была под рукой, навскидку. Авторы тут несущественны, ибо все пишут одно и то же. Версия о таком раскладе «наверху» очень стара, кочует из издания в издание и утверждает, что после смерти Сталина его бывшие соратники вступили в спор за личную власть. «Связки» правда, несколько варьируются: кто-то называет в качестве дружественной пары Берия с Хрущевым, кто-то объединяет «ястребов» Булганина с Берия против «голубя» Маленкова <«Ястребы» и «голуби» — термины, определяющие отношение политического деятеля к военно-промышленному комплексу. Первые — те, кто отстаивает интересы ВПК, вторые — сторонники возможно более мирного развития страны.>. Доказательств этому нет, все это — не более чем обычный так называемый «политологический анализ», когда, основываясь на оценках современников и косвенных доказательствах, пытаются каким-то образом реконструировать события и делают иной раз такие выводы, что просто слов нет. Да вы что, смеетесь — какой в конце 1952 года может быть тандем Маленков — Берия, овладевший инициативой? Сталина-то, Сталина куда дели, господа политологи? Это не тот человек, которого можно, как старый пыльный чемодан, задвинуть под диван и забыть…
Но вот что тут странно… О «тандемах» мы еще поговорим, но почему решили, что Маленков предал Берия в порядке борьбы за власть, потому что желал править единолично?
Почему-то все априори считают, что в верхах не существует людей, которые не рвутся к власти. Милые мои, да кто же вам это сказал? В верхах полно таких людей! Как раз там-то они и группируются, ибо сильный лидер всегда окружает себя исполнительными подчиненными, а не потенциальными конкурентами. Очень надо Сталину, чтобы рядом с ним на Политбюро сидел Троцкий! И это надо еще очень подумать: а кто из членов тогдашнего Политбюро реально мог хотеть править страной?
Ведь это только дураки думают, что власть — это радость. На самом деле даже в обычный школьный турпоход часто бывает не найти руководителя. Потому что власть — это в первую очередь ответственность, и не понимать этого может только дурак. А не оправдаешь возложенных надежд, история снесет тебя, как сносит танк придорожный куст. Временное правительство этого не понимало. Гитлер понимал, но не справился. А сталинское Политбюро, члены которого полжизни пробыли рядом с одним из величайших правителей? Вот уж у кого и власти было, как ни у кого, и ответственность он чувствовал сообразно власти.
Кроме того, чтобы хотеть власти, надо быть, выражаясь современным языком, пассионарием. Кто из них был пассионарен?
Молотов. Тень Сталина, вечно второй, идеальный исполнитель и никудышный руководитель (вспомним хотя бы историю с танками — когда Берия его «подсидел»). Умный, непроницаемый, прекрасный аппаратчик и дипломат. Власть? Едва ли он мог даже подумать о власти. Совершенно не его амплуа. Он — достойный «второй номер» при Сталине, но никогда — первый! А в сложном послевоенном мире и вовсе не тянул, не зря Сталин под конец убрал его из самого высшего круга.
Каганович. Руководитель так себе. Хорошо справлялся в мирное время и плохо — в чрезвычайных ситуациях.
Не очень умный — по крайней мере, по сравнению со Сталиным и Молотовым, и достаточно осторожный. Власть? А оно ему надо?
Маленков. По выражению Сталина — «писарь». «Резолюцию он напишет быстро, не всегда сам, но сорганизует людей… На какие-нибудь самостоятельные мысли и самостоятельную инициативу он не способен», — так характеризовал его вождь. Бессменный секретарь на заседаниях Политбюро, составитель протоколов и резолюций. В этом качестве едва ли даже подумать мог о том, чтобы стать «первым». И вообще у него лицо на всех фотографиях какое-то растерянное, как у ребенка, заблудившегося в лесу. Если и был тандем Маленков — Берия, то, скорее всего, тот просто прислонился к Берия, как к наиболее сильной личности тогдашней верхушки. Маленков — и власть? И это серьезно?
Но если, при отсутствии президента или иного первого лица, премьером делают заведомо слабую фигуру, это наводит на о-очень большие размышления. Молотов одно время был председателем Совнаркома — за ним стоял Сталин. А кто стоял за Маленковым?
Микоян. Тот, который «от Ильича до Ильича». Или, по другому анекдоту, которому в дождь не надо зонтика, потому что он пройдет меж дождевых струй. Опять же: оно ему надо? Ему и так неплохо.
Булганин. Тот который, по выражению Сталина, «сидит на коне, как начальник Военторга». Он и в министрах тоже начальник Военторга — чего стоит идея о бомбежке Москвы. Если бы ему предложили стать Первым, наверное, перепугался бы до полусмерти.