Шрифт:
— In Nomine universorum salvatoris genitricis [87] — воззвал он из глубины. — Что же мне делать?
И услышал ответ, который впечатался в его надломленную душу:
— Ступай за мной, дурак!
Вздрогнув, как бывало в детстве, когда ожидал неминуемого нагоняя от гувернера дона Альфонсо, император испуганно обернулся, слегка покоробленный этим рычащим немецким Narr [88] , таким простонародным, грубым, не предусмотренным этикетом.
87
Во имя родившей спасителя мира (лат.).
88
Дурак (нем.).
В сумраке лестничной арки белела богатырского вида фигура в плаще, ниспадавшем широкими складками. От скреплявшей его на плече фибулы струилось голубоватое мерцание, высвечивая бородатое лицо и схваченные обручем волнистые кудри. И чем пристальнее вглядывался в дерзкого незнакомца застигнутый врасплох император, тем яснее прорисовывались черты. Сомнений быть не могло: перед ним стоял, опираясь о меч, кайзер Рудольф [89] , чей прах вот уже четыре сотни лет покоился в фамильном склепе.
89
…кайзер Рудольф… — Имеется в виду Рудольф I (1218—1291), германский король с 1273 г., первый из династии Габсбургов. Заложил основы могущества габсбургского дома, отняв в 1276—1278 гг. у Пшемысла II Чешского Австрию, Штирию, Каринтию и Крайну.
— Не веришь своим глазам, щенок? — не разжимая каменных губ, молвил суровый воитель. — Да, я тот самый, что оставил тебе в наследство коронные земли, отнятые у богемских Пшемысловичей [90] . Славно же ты ими распорядился, нечего сказать! — прикрикнул он голосом дона Альфонсо и скомандовал, звякнув шпорами и совершив стремительный поворот: — Marsch! [91]
Стуча зубами от суеверного ужаса, обливаясь холодным потом, Рудольф Второй чуть ли не на цыпочках поспешил за Рудольфом Первым.
90
Пшемысловичи — в IX—XIV вв. чешская княжеская и королевская династия, получившая название по имени легендарного прародителя чехов Пшемысла из села Стадице. В 1306 г. со смертью короля Вацлава III династия Пшемысловичей пресеклась.
91
Марш! (нем.)
Позади оставались галереи и переходы, гудели ступени под могучей пятой, мелькали темные зеркала. Провинившийся наследник успел заметить, что его проводник никак не отражался в стекле, а сам он, помолодев на много лет, принял забытый облик маленького кронпринца, что летел, смешно покачиваясь на тоненьких ножках, в черном испанском костюме с цепью Золотого Руна [92] на груди. И недоставало духа хоть на мгновение остановиться, и жутко было оторваться глазами от алебастрового савана впереди. Открылись витые аркады лестницы Всадников, за ней — спальня Владислава [93] и после очередного спуска — древняя кладка романского дворца под Владиславовым залом, а дальше опять зарябили ступени, крестовые своды с лотарингским львом и звездой Вифлиема, анфилада парадных покоев в заброшенном людвиковском крыле.
92
…с цепью Золотого Руна… — Орден Золотого Руна учрежден в 1492 г. Филиппом Добрым, герцогом Бургундским. После смерти Карла Смелого (1433—1477) перешел к австрийскому, а затем при Карле V, императоре Священной Римской империи и испанском короле (1500—1558), — к испанскому королевскому дому.
93
Владислав II Ягеллон (1456—1516) —король Чехии с 1471 г. и Венгрии с 1490 г.
И только тут, едва отдышавшись от стремительной гонки, Рудольф Второй догадался, что перед ними раскрываются замурованные ходы. Ранее он даже не подозревал, что во дворце столько всяческих закоулков, и мог поклясться, что с трудом узнает большую часть помещений. О подземельях, где в зарешеченных нишах вперемешку с костями валялся ржавый железный хлам, он даже не подозревал.
— Куда мы так мчимся? — спросил, вернее подумал он, опасаясь, что разгневанный пращур ведет его прямёхонько в ад.
И словно в подтверждение ужасной догадки далеко впереди затеплился огрнек. Не успел впечатлительный Габсбург потерять сознание, как очутился в освещенном свечным огарком подвале, в котором узнал крипту под собором святого Вита, где покоились каменные гробы королей. Значит, напрасно заподозрил он предка в дурных намерениях. Вместо преисподней старый вояка привел его в святое место, открыв тайные переходы. О том, что Рудольф Первый умер задолго до того, как была начата постройка собора, император, лишенный империи, даже не вспомнил.
Саркофаги стояли на вмурованных в фундамент грубо обтесанных глыбах. На одной из них, застланной малиновым бархатом, лежала знакомая корона с державой. Единственный огонек множился в гранях драгоценных камней, и жаркие блики, перебегая по золотым обручам, дрожали в чеканных рельефах, и мертвенный жемчуг наливался теплом.
— Это мои королевские регалии! — преисполнясь гордыни, хотел воскликнуть Рудольф Второй.
— Были твои. Теперь они возвращаются к ним, — Рудольф Первый опустил могучий кулак на ближайшую крышку, и подземный колодец наполнился угрожающим гулом. Не только тесные стены, но и потаенные недра откликнулись на этот загробный рокот негодующей дрожью кварцевых жил. — Тебе не лежать рядом с ними.
Возражать вроде бы не приходилось. Ему и в самом деле негоже делить могилу с чешскими властелинами. Хоть он и короновался на богемский престол, но его место не здесь, а рядом с другими Габсбургами, в наследственных майоратах, где дыханием родной почвы наполнен даже родовой титул «эрцгерцог». Так повелось издревле, и не ему, немцу, менять освященный веками порядок.
— Для тебя нигде не осталось места, — белый рыцарь легко читал невысказанное. — Все переходит к Матвею: Вена, Прага, Тироль, — прощально и даже как бы с сочувствием прошептал он, задувая свечу.