Шрифт:
– Эй вы, старик Уэда приказал подать женщин!
– Не люблю, когда меня называют стариком, – скорчил гримасу Рёхэй. – Да, я дольше всех пробыл в школе, но вы не найдете седого волоска у меня на голове.
– Может, ты чернишь их!
– Сказавший это должен выпить штрафную из моих рук.
– Лишний труд! Лучше передай сюда!
Чашечка полетела в говорившего. В ответ полетела другая.
– Получай!
– А сейчас – танцы!
– Выходи в круг, Рёхэй! Докажи, что ты не старик! – воскликнул Сэйдзюро.
– Всегда готов! А ну, держись!
Рёхэй отошел в угол веранды, повязал голову красным передником, воткнул цветы сливы в пучок волос на затылке и взял метлу.
Он хочет исполнить танец девушки из Хиды! Тодзи, нужна песня! Все начали ритмично постукивать по посуде палочками для еды, а кто-то из компании стучал щипцами для углей по жаровне.
За бамбуковой оградой, За оградой, за оградой Я приметил кимоно с длинными рукавами, С длинными рукавами, На снегу.Под одобрительные крики Тодзи закончил первый куплет. Девушки подхватили под аккомпанемент сямисэна:
Девушки, увиденной вчера, Сегодня нет уже. А та, что предо мной сегодня, Исчезнет завтра без следа. Что день грядущий принесет? Хочу любить тебя сегодня!В углу комнаты молодой самурай предлагал приятелю большую чашку сакэ.
– Выпей одним глотком!
– Не хочу.
– Не хочешь? Называешься самураем и не можешь выпить?
– Могу! Но и тебе придется.
– Справедливо!
Оба начали пить на спор, отхлебывая, как кони. Часть питья лилась мимо рта. Не прошло часа с небольшим, как их уже тошнило. Остальные осоловело таращили налившиеся кровью глаза.
Один из учеников, врожденное бахвальство которого вышло из берегов от выпитого сакэ, бросал вызов желающим сразиться:
– Есть ли у нас в стране, помимо молодого учителя, по-настоящему владеющий стилем Кёхати? Пусть выйдет вперед!
Другой авторитет, сидевший рядом с Сэйдзюро, заметил, икая:
– Он безмерно льстит, потому что молодой учитель здесь. Есть немало в других местах, кроме Киото. Из здешних школа Ёсиоки теперь не бесспорно лучшая. В Киото существует школа Тоды Сэйгэна в Куротани и школа Огасавары Гэнсинсая в Китано. И не забудьте Ито Иттосая в Сиракаве, хотя он и не берет учеников.
– И что в них особенного?
– Я просто хочу сказать, что мы не единственные на свете, умеющие владеть мечом.
– Болван! – закричал один из самураев, задетый этими словами. – Выходи на поединок!
– Ну что ж! – ответил критик, поднимаясь на ноги.
– Занимаешься в школе Ёсиоки Кэмпо и принижаешь его технику?
– Нет. Теперь школа совсем не та, что в старые времена, когда учитель тренировал сёгунов и почитался несравненным мастером меча. Сегодня многие избрали Путь Меча, и не только в столице Киото, но и в Эдо, Хитати, Этидзэне, в центральных, западных провинциях и на Кюсю, словом, по всей стране. Слава Ёсиоки Кэмпо не означает, что молодой учитель и все мы – великие фехтовальщики. Это неправда, зачем себя обманывать?
– Трус! Прикидываешься самураем, а сам боишься фехтовальщиков из других школ.
– Боюсь?! Предупреждаю только, что мы должны опасаться самоуверенности.
– Кто ты такой, чтобы предупреждать? – С этими словами обиженный молодой самурай, ударив приятеля в грудь, сбил его с ног.
– Драки захотел? – угрожающе проговорил упавший.
– Я готов!
Старшие ученики Гион Тодзи и Уэда Рёхэй поспешили вмешаться в ссору.
– Прекратите! – Они растащили спорщиков, пытаясь успокоить их.
– Посидите смирно!
– Мы понимаем ваши чувства.
В повздоривших влили несколько чашечек сакэ, и шум улегся. Задира вновь превозносил себя и товарищей по школе, а критик, обняв Рёхэя, проливал пьяные слезы.
– Я хотел добра нашей школе, – всхлипывал он. – Если мы будем упиваться лестью, то слава Ёсиоки Кэмпо померкнет. Сгинем совсем, слышишь?
Один Сэйдзюро оставался почти трезвым.
– Тебя не радует застолье? – спросил Тодзи.
– Полагаешь, остальным нравится?