Смеян понимал, что ни Суров, ни Кира никогда не решились бы на такое преступление, если бы за их спинами не стояли профессионалы из ФСОСИ.

Из задумчивости его вывел перелив мобильного телефона. В трубке раздался глухой голос Ариадны Васильевны:

— Ты что, решил устроить слежку за Фрунтовой? — возмущенно хрипела старуха, задыхаясь от гнева и дыма.

— И не думал…

— Какого ж черта торчишь у ее ворот?!

Смеян поднял голову и только тогда вспомнил, что он все еще находится возле дома главбуха.

— Мотор закапризничал. Сейчас уеду.

— Забудь туда дорогу! — приказала Ариадна Васильевна и бросила трубку.

Известие об освобождении Петелина вызвало у Киры нервный срыв. Она слонялась по комнате, стараясь собраться с мыслями. Смеян, сообщивший эту новость, попросил поблагодарить от его имени Ядвигу Ясную и в самое ближайшее время встретиться с самим Петелиным, поселенным без ее ведома в квартире Артема.

Во — первых, неприятно было узнавать об этом от Смеяна. Во — вторых, он наверняка будет прослушивать ее разговор с Ядвигой. В третьих, Кира не могла решить для себя, хочет она видеть Петелина или нет. И в — четвертых, не так давно она зареклась переступать порог дома в Сеченовском переулке.

Посоветоваться было не с кем. Мальчик мирно посапывал, забравшись в бельевой отсек массивной старомодной мебельной стенки. В телефонной трубке при наборе номера что — то начинало предательски пощелкивать, отбивая всякую охоту кому — либо звонить. Одиночество угнетало Киру. Ей необходимы были компания, тусовка, ночные посиделки, советы подруг, обсуждение по телефону последних сплетен и слухов. Этого лишил ее вал нахлынувших событий. Впервые в душе Киры воцарилась растерянность. Она путалась в своих мыслях. Пыталась анализиро — вать ситуацию и приходила к выводу, что все — мерзко. Петелин был единственным светлым звеном в цепочке бесконечных интриг, возникших после убийства Артема. Но инстинкт самосохранения, сильно развитый в Кире, подсказывал, что и к нему следовало относиться с опаской и настороженностью, как к неопознанному объекту.

Привычно приложившись к бутылке виски, она закурила новую сигарету и опустилась на пол. Огромные покрасневшие глаза с потекшими ресницами были полны слез, которые непроизвольно тонкими струйками скатывались по впалым щекам и повисали на вздрагивавшем подбородке.

Кира мучительно искала какую — то случайно возникшую в голове и тут же исчезнувшую спасительную мысль, показавшуюся ей очень удачной и своевременной. Она не касалась ни предложений Сурова, ни требований Смеяна, ни капризов старухи, ни судьбы Петелина… Она относилась только к ее нынешнему душевному состоянию… Несколько глотков виски помогли вернуть эту мысль. «Конечно! Вот оно, самое разумное решение! Надо немедленно собирать вещи и ехать к Ольге! Махнуть рукой на все происходящее здесь. Сделать паузу и броситься в заботливые объятия подруги!»

Ольга Свенсен была для Киры мифической опорой в жизни. Мифической, ибо никакой реальной помощи и поддержки она ей не оказывала. И не потому, что не хотела, а потому, что Кира обращалась к ней исключительно в своих мечтах. На самом деле Ольга была воплощением женской самореализованности. Белокурая красавица являлась предметом обожания мужчин и зависти женщин. Высокая, статная, всегда молодая, бодрая и энергичная, излучающая ясными глазами всю гармоничность и красоту мира, она выстраивала свою жизнь с королевской грациозностью и изяществом. Она чем — то походила на Ядвигу, но была более земной, открытой, спонтанной. Не поучала и не вещала. Не пила водку и не ела мясо. Стояла крепко на земле своими длинными красивыми ногами.

Находясь рядом с ней, Кира ощущала мощнейший заряд оптимизма и несгибаемую волю. Ольга всегда знала, как нужно поступать в любой самой запутанной ситуации. При этом не гадала ни на картах, ни на кофейной гуще. Загадка внутреннего покоя Ольги разгадывалась довольно просто — она была любима каждым своим мужем и умела любить каждого нового избранника. Ольга создавала мир вокруг себя. В нем царили гармония, уют и чистота. Именно этого всегда не хватало Кире. Поэтому, переживая тяжкие жизненные коллизии, она всегда вспоминала об Ольге и мысленно рвалась к ней. Об этом знали подруги и, едва заметив начинавшуюся депрессию, советовали: «Езжай к Ольге, и все будет хорошо».

На этот раз Кира решила поехать во что бы то ни стало. Она схватила телефон и со злостью вспомнила, что он наверняка прослушивается. Так бесцеремонно в ее жизнь никто еще не вторгался. «Ладно! — произнесла она вслух, обращаясь к незримому Смеяну. — Я встречусь с Петелиным! Я скажу ему, чтобы он побыстрее бежал куда глаза глядят! Я вам спутаю все ваши карты!» И, воодушевленная принятым решением, рванулась к креслу, на котором горой валялись вещи.

По мере того, как тянулся выбор наряда, злость, клокотавшая в груди, понемногу успокаивалась. Кира все пристальней всматривалась в зеркало, придирчиво оценивая платья, отбрасывала очередное и надевала новое. Из чувства протеста ей хотелось выглядеть на все сто! Перемерив половину гардероба, вернула вещи в шкаф и скрылась в ванной, откуда вышла минут через сорок посвежевшая и трезвая. Тонко подобранная косметика подчеркивала ее невероятные иконописные глаза и тонкие выразительные губы. Такой макияж продиктовал строгий черный костюм с белой роскошной блузкой. Когда она хотела держаться особенно неприступно и независимо, то надевала туфли на высоких каблуках.

Набросив норковую шубку и подхватив сонного Мальчика, она решительно отправилась на встречу с Петелиным.

В уютном искусственном дворике, созданном Артемом возле своей квартиры под журчание фонтана и щебетание птиц, развалившись в креслах, резались в карты охранники. Заметив вышедшую из лифта Киру, они вскочили на ноги, да так резво, что у одного из куртки вывалился пистолет и с грохотом упал на темно — красную брусчатку.

— Ну, как служба? — рассмеялась Кира.