Шрифт:
Мексиканка равнодушно пожала плечами:
— Пелигра застала меня врасплох, сеньора. Наверное, я запаниковала и не могла сообразить, что делать.
— Пока не появился Дэвид! — уточнила Эмили. — Тут ты действовала быстро!
Девушка не ответила, ни тени смущения не мелькнуло на ее спокойном лице.
— Эмили, дорогая, давай вернемся обратно в дом, — нервно откашливаясь, попросил Дэвид.
Она мгновение колебалась, гневно глядя на Марию. Потом сердито вздохнула:
— Хорошо, Дэвид. Я хочу оказаться как можно дальше отсюда!
Ответом ей была лишь злобная улыбка Марии. Эмили набросилась на Дэвида, когда они шли к дому.
— Это было ужасно! Она просто стояла и смотрела, как лошадь нависла надо мной! Я не знаю, что бы произошло, не появись ты.
На лице Дэвида отражались самые противоречивые чувства.
— О чем ты говоришь? Мария объяснила, что она запаниковала…
— Черта с два! Она наслаждалась каждым мгновением моего ужаса, пока ты не пришел! Кстати, почему ты пришел, Дэвид? Ты не доверяешь Марии и поэтому не хотел оставлять ее наедине со мной?
Дэвид бросил на Эмили быстрый и странный взгляд:
— Конечно, доверяю. Я пришел за Коппером: дядя попросил меня проверить работников на северной плантации.
Эмили внимательно наблюдала за Дэвидом, отметив, как напряжено его худое красивое лицо.
— Дэвид, ты мне многого не рассказываешь, — упрекнула она.
Дэвид тяжело вздохнул:
— Да, наверное, Мария меня действительно немного удивила.
— Каким образом?
— Просто странно, что она позволила кому-то подойти к Пелигре — при данных обстоятельствах.
Эмили резко остановилась и схватила Дэвида за руку:
— При каких обстоятельствах?
— Пелигра всегда вела себя непредсказуемо, а теперь, когда носит жеребенка… Дядя повязал ее с Аполлионом. Но я уверен, Мария знала что делает…
— Разумеется, знала! — саркастически усмехнулась Эмили. — Скажи, а что означает имя Пелигра?
Дэвид уставился на свои сапоги.
— Это… это по-испански «опасность», — пробормотал он. Эмили застонала и в отчаянии махнула рукой.
— Дэвид, пожалуйста, не будь глупцом! Ты выгораживаешь эту девочку, и это только наносит ей — и мне — вред. Я хочу, чтобы ты рассказал, почему Марию исключили из школы.
— Эмили, по-моему, тебе этого не нужно знать…
— Расскажи!
Лицо Дэвида вытянулось, и он печально кивнул:
— Хорошо, Эмили. В своем письме миссис Фергюсон объяснила, что одна из девочек безжалостно донимала Марию. И Мария… Однажды ночью остригла волосы этой девочке.
— Господи помилуй! — выдохнула Эмили.
Глава 19
9 мая 1841 года
Старинные часы в холле Бразос-Бенда пробили два. Всюду было тихо и темно, только в библиотеке горел огонек.
Эдгар Эшленд сидел на обитом вышитым шелком диване, закинув скрещенные ноги на стол. Его сюртук был расстегнут, шейный платок сбился набок.
— Черт бы побрал эту женщину! — пробормотал он в десятый раз и сделал большой глоток обжигающего бренди из хрустального бокала. — Не пускает меня в постель! Смеет диктовать свои желания мне, джентльмену и господину! Будь прокляты ее глаза, маленькая дьяволица!
Он, покачиваясь, подошел к буфету. Поставил бокал рядом с полупустым графином и ухватился за край буфета, чтобы удержаться на ногах.
— С тебя на сегодня хватит, дорогой Эшленд, — сказал он себе и двинулся обратно к дивану.
Эдгар рухнул на него, закрыл глаза и впал в эйфорию! Эмили в нарядном желтом платье, ее прекрасные глаза смеются; она, обнаженная, в его постели, ее руки тянутся к нему, зовут…
Эдгар рывком сел. Господи! Как эта девчонка сумела так его околдовать? Ведь ничего подобного к ней не чувствовал, когда женился: Эмили была всего лишь хорошенькой девчонкой для постели. Или причины таились глубже? Как насчет ее сходства с Оливией? Неужели воспоминания о первой жене повлияли на его решение заключить брак с Эмили и на его поведение после женитьбы?
Забавно: теперь, видя Эмили, он вовсе не думал об Оливии. Он хотел только Эмили — очаровательную, наивную, безмятежно прекрасную. Но могла ли она полюбить его? Черт, неужели опоздал? Эмили утверждала, что любит Дэвида…
Так ли это? Эдгар вспомнил тот день, когда убил чероки, и ее шепот: «Я люблю тебя, Эдгар». Возможно ли такое — правильно ли он расслышал? «Нет, — ответил он сам себе с горьким смехом. — Тогда эта женщина от страха обезумела. Если и в самом деле произнесла эти слова, то они ничего не значили».