По книгам Альбер учился ремонтировать машину, чинить радио, телевизор, учился акупунктуре и акупрессуре, лечебному массажу, поднимающему мужскую потенцию (который он еще не сумел испробовать на практике, так как массировать нужно было собственную спину), учился самообороне, культуризму, учил китайский язык и медитацию Дзэн. Все это было бы не страшно, если бы он не жаждал употребить приобретенные на практике познания. В начале их брака Марта со снисходительной улыбкой смотрела, как Альбер разбирает машину, ломает телевизор, заваливает химикатами ванную комнату. Она терпела, когда мешок с песком свешивался с крюка на потолке в одной из комнат и когда Альбер со своим другом Жаком тренировались в бросках и выкручивании рук. Неприятности начались со времен газового котла. Тогда Марта взбунтовалась, и с тех пор она уже не прежняя.

— Какие новости? — спросила жена.

— Какие могут быть новости, — ворчливо ответил Альбер, уставший от часового пути.

— Что-нибудь случилось?

— Что могло случиться? Убили одного борца, меня в метро обчихали, наступили мне на ногу, оторвали пуговицы, нога ноет, голова болит, я голоден.

— Значит, все как обычно, — успокоилась Марта.

Альбер зашел в комнату, включил телевизор. На фоне сверкающего разноцветными огнями заднего плана сидели двое мужчин с крашеными волосами, в алых пиджаках и рассказывали всякие забавные истории. Альбер приглушил звук, засунул руку под одну из декоративных подушек и вытащил оттуда книгу. Лишь однажды он оставил ее на столе и очень тогда пожалел. Прежде, чем он сумел вымолвить хоть слово (сказать, что получил ее в подарок от Бришо или что-то в этом роде), Марта набросилась на него как тигрица. И началась ссора, продолжавшаяся всю ночь. В книге описывалась силовая тренировка морских пехотинцев для поднятия кондиции, и Марта боялась, что муж притащит в квартиру деревянную стенку, канаты и прочее столь же полезное и необходимое снаряжение.

Альбер встал на стул и положил морских пехотинцев на самую верхнюю полку книжного шкафа между руководствами по йоге и по стрельбе из лука. Стрельба из лука! Господи! Он успел лишь купить складной лук и только-только начал разбирать его на составные части… С той поры книга с верхней полки не снималась.

Из кухни послышались грохот, звяканье осколков, вызвавшие в нем чувство удовлетворения. Кажется, что-то разбилось! Значит, у него есть по меньшей мере пять спокойных минут. Он вынул из кармана свою новую покупку и весь отдался радости приобретения знаний.

Девушка получила четыре удара ножом. Два из них были смертельными. Хорошее соотношение, большинство преступников, орудующих ножом, не может похвастаться таким результатом. Один удар перерезал вену на шее. Это было чистой случайностью. Убийца все четыре раза пырнул ножом в область желудка, но, когда он ударял четвертый раз, жертва его пошатнулась и упала корпусом вперед. Второй удар пришелся в сердце, но, как знать, возможно, хороший хирург, попади девушка в больницу, и попытался бы что-то предпринять.

Когда ее нашли, она лежала в красном платье на каменном полу кухни, словно куча тряпья. Тело было теплым, кровь еще не запеклась, но врач уже не мог ничем помочь. У девушки была хорошая фигура, черные волосы до талии, невыразительное, но умело накрашенное лицо. Ее нашла одна из подруг, которая обычно водила к ней на квартиру мужчин в те часы, когда девушка была занята на работе — с десяти вечера до четырех утра. Пока подруга вызывала полицию, мужчина, которого она с собой привела, куда-то исчез. Полицейская машина прибыла быстро, но служители власти уже мало чем могли помочь; даже зевак не оказалось, чтобы их разогнать. Подругу допросили, причем каждое слово полицейских, сам тон задаваемых вопросов, показывали, что подозревают они ее: что ей здесь было нужно, зачем понадобилось прийти, где тот таинственный мужчина, когда она вызвала полицию, что здесь передвигала, на что она вообще живет, была ли у нее судимость…

Затем прибыли еще полицейские, которые целеустремленно захлопотали, засуетились, все это вызвало у девушки чувство доверия, так как напоминало начало смены на заводе, где она раньше трудилась. Ей казалось, что эти полицейские знают свое дело, знают, чего хотят, и так же быстро доставят убийцу в полицию, как слетает с конвейера изделие при хорошо организованной работе. Двое — один средних лет, когда-то вероятно красивый, другой в сером костюме, молодой, с мешками под глазами — вновь расспросили ее обо всем как и те, в форменной одежде, только чуть вежливее. Задавали и другие вопросы. Платит ли она за пользование комнатой? Кто были друзья убитой? Был ли у подруги парень? Не угрожали ли ей? Водила ли она тоже мужчин в свою квартиру?

Потом все это она повторила новому полицейскому, курившему странные ароматные сигареты и утверждавшему, что работает в отделе по расследованию убийств. Девушка устала, в голове у нее шумело. Краем глаза она видела, как двое мужчин в халатах тащат на носилках черный пластиковый мешок. Теперь она впервые обрадовалась, что ее допрашивают. Мужчины, бранясь, пытались развернуться с носилками в узкой передней. Когда этот полицейский тоже пошел звонить по телефону, девушка догадалась, что вместо него прибудет еще один и ей заново придется рассказывать всю историю. (Ее это не смущало, только хотелось поскорее убраться отсюда. Теперь она говорила автоматически, следить за беседой уже не приходилось). Ей было любопытно, каким окажется следующий сыщик. Наверняка будет еще более вежливым, чем предыдущий.

Он оказался молодым, красивым, хорошо одетым. То есть вблизи он выглядел не таким уж молодым, зато еще более симпатичным. Он слушал рассказ девушки, но, видимо, едва обращал на него внимание.

Бришо не жалел о том, что его потревожили. Корентэн будет благодарен, что вечер испортили не ему… «Шарль, вы ведь все равно холостяк…» Да, если б мадам Корентэн знала, какими делами занимается ее муженек вечерами! Но не это было существенно. Шарль наслаждался тем, что заменял шефа. Что у него просят совета, что он необходим, что люди вскакивают и козыряют ему, когда, откидывая назад волосы, он входит в кабинет. Вполуха он слушал девушку и между тем раздумывал. Определенно надо известить Альбера. Лучше всего сделать это немедленно, сейчас. Нельзя, чтобы в нем возобладали эмоции. Корентэн сразу же потревожил бы Альбера. Он, Бришо, тоже, если бы и сейчас оставался его коллегой, а не шефом. Альбер как будто весьма чувствителен к этому.