— А как? — завопила Сонька, вконец запутавшись.

— Я за него замуж хочу, Сонь, — взгляд у Тамары был серьезным, трезвым и очень решительным.

— Ну и ну! — покачала головой подруга. — А я и не знала, что свадьбу теперь играют только после того, как родственников жениха облагодетельствуют по полной программе!

Язвительный тон нисколько не смутил Томку, глаза ее продолжали светиться спокойно и ясно. Соня разозлилась окончательно.

— Ты мне объясни, — потребовала она, — что за ерунду ты там плела про передачу? Зачем? То есть, зачем — это я поняла. Непонятно, как это тебе с Пашкой поможет. Ты же хочешь Ладке подсунуть путевку, да? Чтобы наш гордый буревестник улетел на юг, не страдая комплексами, так?

Тамара кивнула. В целом все было правильно.

— И что, Пашка, по-твоему, проникнется к тебе благодарностью, оценит широту души и решит, что был не прав, все эти годы не обращая на тебя внимания?

— Так далеко я не загадывала, — медленно проговорила Тамара. — Ты не понимаешь, Сонь, я просто сейчас радуюсь…

— Чему, идиотка?

— Что мы видимся, разговариваем о чем-то. Это тоже важно. А главное, он на меня уже не смотрит как на малолетнюю дуру!

— Потому что ты дура великовозрастная! — пылко объяснила подруга. — Том, неужели поедешь все-таки? Ведь детский сад натуральный! Ну, дождись хотя бы утра.

Утро вечера мудреней, это да. Но ждать невыносимо. И ничего не изменится за несколько часов, разве что решимость испарится под яркими лучами солнца.

— Поеду, — махнула Тамара.

Сонька вздохнула и поплелась к столику.

Может, ей тоже влюбиться? Вот хотя бы в Митьку, взять и влюбиться. А то ей-Богу, скучно! Надоело все!

И Вовчик с его огромными возможностями, мелкими придирками, мимолетными ласками, тугим кошельком и непомерным хвастовством. И замредактора Погодин, раз в неделю у нее ночующий, а остальное время трусливо обходящий ее за три версты. И мальчик Денис, бывший сокурсник, ставший перспективным юристом, обстоятельным и высокомерным — как в конторе, так и в постели.

Ужас до чего удавиться хочется!

Она потянулась осторожно, боясь разбудить кого-то рядом, и покосилась на другую половину кровати. Странно, но там никого не было.

И кровать-то была не ее!

И белье чужое, и потолок незнакомый. Что же такое они вчера отмечали, раз она так напилась и не помнит, куда и с кем приехала?!

Очередной клин явно не удался, не то чтобы имени, но и внешности его Тамара себе не представляла.

Из глубины квартиры вдруг донеслось тихое пение и звякнуло что-то. Она подскочила в кровати.

Ну, конечно! Идиотка! Это Пашкин голос, Пашкина постель, Пашкин же потолок и его подушки!

Не может быть!

Она не забыла бы, если бы…

А ничего и не было, вот в чем дело. Ровным счетом ничего. Она подтянула коленки к подбородку и стала вспоминать прошедшую ночь. Кажется, действительно, много выпила. Кажется, делала это одна, стоя в тихом уютном дворике под его окнами. Интересно, до серенады дозрела или обошлось? Кажется, обошлось. Но у двери, терзая звонок, она все-таки напевала что-то под нос, подбадривая себя перед тяжким испытанием.

Наверное, для Пашки испытание было еще тяжелей.

А как бы она себя чувствовала, ввались к ней в три часа ночи полузнакомый мужик, в стельку пьяный и бормочущий что-то по поводу дружеской поддержки?

То-то и оно, вряд ли обрадовалась бы!

Пашка и не радовался. Кажется, он за шиворот втащил ее в ванную, сунул под кран и с удовольствием прочел лекцию о вреде алкоголя.

Боже, как стыдно!

Лучше бы он ее выгнал! Взашей, как давеча выразилась Сонька.

— Томка! Томка, ты встала? Можно к тебе?

— Э…

Она быстро натянула вечернее платье и зачем-то укрылась сверху покрывалом.

— Привет. Мне на работу пора, будешь уходить, поставь квартиру на сигнализацию, ладно?

— Паш, — она покусала губы, — а я вчера… очень плохо себя вела?

Он хохотнул.

— Нормально. А что, муки совести? Если хочешь, встань в угол и хорошенько подумай о своем поведении!

У него почему-то было прекрасное настроение. Несмотря на то, что он проспал, на летучку опоздал, обычные утренние тосты спалил, кофе пересластил, а брюки, поглаженные с вечера, оказались мятыми, потому что вчера на них уселась пьяная подруга его сестрицы.

А поди ж ты — весело и легко на душе, будто все так и должно быть!

— Паша, ты меня извини, ладно? Я не знаю, что это на меня нашло! Просто идиотизм какой-то! Честное слово, не думай, я…

Я не такая, да? Я жду трамвая! Очень проникновенная, убедительная речь.

В полном отчаянии она уставилась в стену, не смея взглянуть Пашке в глаза.

А взглянула бы, очень удивилась. Он улыбался, и взгляд его светился безграничным весельем. И еще чуточку — ласковой снисходительностью. Пожалуй, от удивления она бы испугалась еще больше и не сказала бы того, что сказала.