— Ой, — вырвалось у меня.

Вместо хозяев передо мной стояла огромная овчарка.

— Есть тут кто? — спросила я, не двигаясь с места.

— Отто, проводи тетю, — донеслось из глубины квартиры.

Собака осторожно вцепилась в штанину моих джинсов и потянула. Сопротивляться было бесполезно, я двинулась вслед за животным, а дверь позади меня сама собой захлопнулась.

Через несколько мгновений мы оказались в большой сумрачной комнате, первое, что бросилось мне в глаза, был сверкающий, старинный рояль.

— Да, играю вот на досуге, — сообщил все тот же голос, и я, вздрогнув, огляделась внимательней.

В комнате никого не было. Голова у меня пошла кругом.

— Отто, ступай на кухню, дружок.

Пес, как мне показалось, неохотно разжал зубы и гордой, неторопливой поступью удалился из комнаты.

— Присаживайтесь.

Я плюхнулась в кресло напротив рояля, в то же мгновение у окна, которое было завешено тяжелыми шторами, зажегся маленький светильник, и мне наконец стала видна хозяйка. Она расположилась в кресле-качалке, укрывшись пледом. Лицо ее оставалось в тени, но, судя по морщинистым рукам, можно было догадаться, что Ларисе Филипповне где-то под шестьдесят.

— Мне шестьдесят четыре года, — сказала она, словно прочитав мои мысли.

Я снова вздрогнула.

— И перестаньте дрожать, это не такой уж страшный возраст.

Я кивнула.

— С чем вы пришли, дорогая?

От растерянности я развела руками, демонстрируя, что ничего при себе не имею. Разве что дамскую сумочку.

Со стороны хозяйки донесся какой-то странный звук, то ли бульканье, то ли шипенье. Я не сразу догадалась, что Лариса Филипповна смеется.

— Да, милочка, вы очень меня позабавили, но теперь к делу. Я имела в виду, что у вас за проблема?

— Вы будете записывать? — вдруг спросила я неизвестно зачем.

— Говорите, — нетерпеливо приказала женщина.

— Да тут и говорить нечего, от меня ушел муж. Вернее, еще не ушел. И еще не муж. Извините, я затрудняюсь. Я лучше пойду.

— Отто, проводи, — равнодушно позвала хозяйка, и мне стало обидно.

— Нет, — я снова присела в кресло, — я расскажу вам.

А то что же действительно получается?! Как я буду бороться за Егорушку, если даже сказать ничего толком не в состоянии? А бороться надо! Даже если я не верю в эту дамочку (а я в нее почти не верю!), все равно у нас с Егором последнее время слишком часто возникают трения. И я готова пойти на что угодно, лишь бы их не было. Я хочу стать для него светом в окошке, единственной надеждой, маяком в пути, глотком воды в пустыне… Ну вот, а то — сказать ничего не могла!

Когда я озвучила свои мысли, Лариса Филипповна томно произнесла только два слова:

— Двести пятьдесят.

— В смысле? — не поняла я.

— Отто, проводи.

«Да что вы заладили, проводи да проводи», — пробормотала я про себя, а вслух сказала:

— Двести пятьдесят так двести пятьдесят.

Я не стала больше корчить из себя дурочку и полезла за деньгами.

— А мои гарантии?

— Вас кто прислал? — вопросом на вопрос ответила старая карга.

— Лелька, то есть ее приятельница, — ляпнула я совершенную чепуху, но, судя по всему, старуху не волновал ответ.

— Вот на нее посмотрите, оцените результат — и поймете, какие гарантии…

— Ах, вот вы о чем, ну ладно. — Я встала и направилась было к хозяйке, чтобы отдать деньги, но та крикнула пса, который моментально унес бумажки. Мне показалось, что в этот момент он брезгливо сморщился.

— Отто не любит деньги, — пояснила гадалка. — Итак, начнем.

Я нервно заерзала в кресле.

— К какому энергетическому типу принадлежит ваш возлюбленный?

— Чего?!

— О боже! Ну, милочка, как же вы живете с мужчиной — и не знаете самого главного о нем! Кто он: бабник, карьерист, верный друг, телепузик или просто козел?

— А, наверное, верный друг.

— Вы уверены? Значит, у него на первом месте интересы друзей, да? Значит, он обожает групповые виды спорта, игры, да? Значит, ему нравятся исключительно мужские компании, а женщин он считает за глупых куриц?

— Нет-нет-нет, — спохватилась я, — просто мне показалось, что среди ваших характеристик, верный друг самая безобидная. А вот телепузик, например, это который телевизор любит, да?

— Почти, — ответила старуха, в руке у нее откуда-то возникла сигара, зажегся маленький огонек, и по комнате поплыл аромат благовоний.

Ох уж мне эти дешевые трюки!

— Так, ладно, — смилостивилась Лариса Филипповна, — давайте выяснять точно, кто такой этот ваш жених.

— Давайте, — кивнула я.

В течение получаса ведьма засыпала меня дурацкими, просто нелепыми вопросами. К примеру, злится ли Горька, если у него вдруг заедает «молния» на гульфике. Или, допустим, как он трогает хлеб в булочной — вилкой или руками? Я ей сказала, что вилки из магазинов давно исчезли, да и магазины сами тоже.

— Как?! — удивилась эта странная женщина. — А где же вы берете продукты?