— А может, они правы? Я слышал, что от смешанных браков дети рождаются и жизнеспособнее и умнее.

— Так оно и есть. Это называется эффектом генетического гетерозиса. В первом поколении он действительно дает выигрыш, но уже со второго начинаются проблемы. А к третьему, четвертому — наиболее вероятным исходом является вырождение. Изредка, правда, случается и удачная комбинация. Но ее вероятность невелика. Посему, например, всякие там селекционеры к аутбридингу (дальнему скрещиванию) прибегают редко и больше налегают на инбридинг. Хотя, истины ради говоря — по-настоящему оригинальные породы создаются именно аутбридингом. Только хлопотно это, процент брака слишком велик. А что потом с этим браком делать? Котят и щенков хоть топить можно, а вот с людьми как?

А что до низкой рождаемости, так это не генетический, а социальный феномен. У самых малопассионарных народов с рождаемостью обычно все в порядке. Напротив, плодятся как кролики. Тут надо не «свежую кровь» завозить, а социальную политику менять. Вот рождаемость и повысится.

— Да-а? А у твоего любимого Гумилева все иначе объяснялось. Мол, именно в «зонах контактов» и рождаются новые этносы. Ты не видишь тут противоречия?

— Нет тут никакого противоречия. Этносы-то рождаются, только следует помнить, что вероятность рождения новых жизнеспособных этносов очень невелика. А обычно в этих самых «зонах контактов» рождается только генетический брак. Появление же удачной комбинации нескольких этносов происходит не чаще, чем появление в человеческом генотипе нового гена с благоприятными для человека свойствами.

— Понятно, я уже заранее жалею «западников» в их федеральном правительстве. Надо же быть такими дураками, чтобы встать на твоем пути.

— Правильно жалеешь, — не стала спорить Сима. — Кривое будем выпрямлять, а горбатое выправлять! А если у него при этом хребет треснет, то и бог с ним. Невелика потеря.

В части простора Германии далеко до России. Поэтому и дорога до Берлина не заняла много времени. Когда по трансляции объявили, что минут через десять поезд достигнет Берлинского вокзала, Геннадий поинтересовался, — и какие у нас планы?

— Ну, сначала заглянем в нашу комендатуру, отметим командировки. Штаб РГВЕ по старой памяти разместился в Вюнсдорфе, это в двадцати километрах от Берлина. Но нам там пока делать нечего. После комендатуры устраиваться на квартиру поедем. От армейского гостеприимства придется отказаться, нам нужна свобода рук. Я заранее подсуетилась и арендовала в городе небольшую квартирку, на чужое имя естественно. Вот в нее мы и отправимся.

— Конспиративная квартира? Неплохо, неплохо, зная тебя, я уверен, что это шикарные апартаменты.

— А вот и не угадал! — засмеялась Сима. — Квартирка скромненькая, обстановка спартанская, зато в удобном районе. Впрочем, никто не заставляет нас там жить на самом деле. Но какой-то реальный адрес нужен.

— А что за район?

— Район Фридрихсхайн — любимое обиталище неформалов, радикалов, студентов, бунтарей, гомосексуалистов и прочей слабой на голову богемы. Раньше эта публика предпочитала район Кройцберг, но после объединения его здорово перестроили и они переместились в Пренцлауэр-берг. А когда и он, по их мнению, обуржуазился, то перебрались в этот самый Фридрихсхайн. Там они все и обитают в настоящее время. Это в восточном Берлине. Практически центр города, собственно говоря.

— Веселое надо думать местечко, — задумчиво проговорил Геннадий.

— Не то слово, — заверила его Сима, — вертеп еще тот, центр ночной жизни и тому подобное. Но именно такое место и нужно. В этом гадюшнике никто не обратит на нас внимания, да и с нужными людьми встречаться легче будет.

Визит вежливости в Комендатуру много времени не занял, и уже часа через полтора они выходили из станции метро Франфуртер-Тор на Карл-Маркс-Аллее.

— Похоже на Кутузовский проспект в Москве, — заявил Геннадий, оглядевшись по сторонам.

— Ничего удивительного, — кивнула Сима. — В свое время эта улица носила имя Сталина, ну и архитектура соответствующая. Пойдем, тут недалеко, метров триста в сторону Берзарин-платц.

— Берзарин-платц? Это в честь советского коменданта Берлина назвали, или как?

— В честь него, почетный гражданин города как-никак. После падения стены переименовали, но потом одумались и переиграли назад.

Подъезд дома был на кодовом замке. Сима набрала нужную комбинацию и открыла дверь. — Прошу, сначала заглянем к управляющему и предъявим наши верительные грамоты. Чтобы не возникало проблем, если он потом увидит наши симпатичные физиономии в коридоре.

Управляющий оказался желчно-мрачным немцем лет пятидесяти. Определив в визитерах иностранцев, да еще и русских, он разразился длинной лекцией о правилах цивилизованного общежития. Видимо опасался, что новые жильцы засолят в ванной огурцы, сигареты будут тушить о полированную и мягкую мебель, а водочные бутылки начнут выбрасывать прямо в окно. Лекция Симе не понравилась, особенно та ее часть, где запрещалось приводить в дом разного рода гостей. Не для того она арендовала квартиру, чтобы в ней нельзя было встречаться с интересными людьми. Халдея пришлось поставить на место. Сима сразу заявила ему, что для господ офицеров российской армии все эти правила не указ. И если им будет благоугодно, то управляющий лично будет вызванивать девочек или мальчиков по вызову, встречать и с почетом провожать до дверей квартиры. А если не захочет, то пусть пеняет на себя. Управляющий стух, взял ключи и, что-то ворча про себя, повел их к лифту. Квартира была на пятом этаже. Три комнаты, довольно большая кухня, раздельные удобства. Довольно чисто, уютно, но без претензий.