— Почему же? Мужчины всегда так поступают.

— Ну и дураки. Жена должна разделять интересы мужа, любить то, что любит он. — Уоллингфорд хотел было возразить, но Николь энергично замотала головой: — Ты лучше скажи мне вот что. Если бы не твоя идея — дать жизнь целому выводку здоровых, крепких сыновей, кто из девушек мог бы тебя привлечь?

— Ну… — Он поднял на нее глаза. — Ты знаешь Сесилию Фарнуэдер?

Николь одобрительно кивнула:

— Очень симпатичная малыш… милая девушка. Всегда доброжелательна, ты не находишь? Одевается по последней моде. Великолепно танцует. И красива как картинка.

— О, — горячо воскликнул Уоллингфорд, — я думаю, что она красивейшее создание на земле! — И после паузы добавил: — После тебя.

— Я видела, как она смотрела на тебя сегодня в Вестминстере. Думаю, она любит тебя, Энтони. И наверняка не раздумывая выйдет за тебя замуж.

— Но она такая маленькая!

— Знаешь, — сморщила нос Николь, — жизнь полна неожиданностей. Что, если у нас с тобой будут одни дочери? Рослые, неуклюжие дочери?

— О Господи… Я как-то не подумал о дочерях… Сесилия может подарить мне славных дочерей. — Энтони просветлел, но затем снова нахмурился: — Но тут, однако, вопрос. А какие у нас будут сыновья?

— Я надеюсь, что они вырастут такими же добрыми и чудесными, как ты.

— Если я такой добрый и чудесный, то почему ты не хочешь выйти за меня замуж?

— Потому что я не люблю тебя, — ответила Николь. — И не верю, что ты любишь меня. Ты любишь тот образ, который сам придумал, а меня ты даже толком не знаешь.

— Но мы можем получше узнать друг друга! — в отчаянии воскликнул он. — И полюбить!

— Возможно, — согласилась Николь. — Но этого может и не произойти. Скорее всего мы убедимся, что совершенно не подходим друг другу. Как мои родители. У них нет ничего общего. Есть два одиночества, которые движутся сами по себе. Ах, Энтони! — Слезы блеснули в ее глазах. — У нас один шанс в жизни. Ты и в самом деле считаешь, что я — это то, чего ты хочешь?

— Ты… ты… Я… — Уоллингфорд не поднимал глаз; зато издал прерывистый вздох, похожий на рыдание: — Я никогда бы не причинил тебе боли, Николь. Ты должна мне верить.

— Я верю, — ответила она. — Именно поэтому ты сейчас развяжешь мне руки и ноги и позволишь уйти домой.

— Развязать тебя? Да, конечно. Я страшно сожалею. Я не знаю, о чем я думал. — Уоллингфорд занялся веревками и с большим трудом развязал их. Николь принялась энергично растирать затекшие запястья и щиколотки, чтобы восстановить кровообращение. Наконец Энтони посмотрел на нее: — Боже мой, должно быть, ты меня теперь ненавидишь.

— Вовсе нет, — заверила его Николь. — Вот если бы ты не развязал меня, тогда другое дело. А сейчас нет. Я думаю, редкий человек может прислушаться к своему сердцу вопреки тому, что говорит свет.

Он казался таким печальным и отчаявшимся, что Николь встала на колени, чтобы обнять его. Уоллингфорд прикоснулся губами к ее лбу.

— Сесилия примет меня? — поколебавшись, спросил он. — Ты в самом деле так думаешь?

— Я это знаю, — ответила Николь и поцеловала его в щеку.

— Нет прощения мужчине, способному погубить твою репутацию, — сказал Энтони в раздумье.

И в этот момент послышался страшный грохот. Можно было подумать, что началось землетрясение. Оба в ужасе прильнули друг к другу.

— Боже милосердный! — воскликнул Уоллингфорд. Николь закричала.

Последовала короткая пауза, затем раздался второй удар. Дверь распахнулась, слетела с петель и с грохотом упала на пол. Уоллингфорд отполз от нее и закрыл Николь. На пороге появились две мужские фигуры с пистолетами в руках. Николь мгновенно узнала их: это был ее брат Томми, а рядом с ним — лорд Брайан Бору собственной персоной.

Брайан бросился в комнату и приставил пистолет к голове Уоллингфорда.

— Я не трогал ее! — воскликнул организатор похищения. — Клянусь жизнью! — И поспешно убрал руки от Николь.

— Мерзкий лжец! — прорычал Брайан.

— Произошла ужасная ошибка! — выкрикнул Уоллингфорд.

— Да, это была ошибка, за которую ты сейчас заплатишь!

— Брайан! — громко и решительно позвала Николь. — Перестань паясничать! И ты, Томми! Спрячьте к черту свои железки! Нет никакой нужды применять силу! Энтони и я провели вечер, обмениваясь весьма полезными сведениями.

— Вечер вопросов и ответов? — взорвался Брайан. — Да он похитил тебя!

— Вообще-то, — то ли икнул, то ли хихикнул Уоллингфорд, — это, как видите, совсем не так.

— Хотя и не потому, что ты не пытался, — сказала Николь, дружелюбно похлопав его по плечу.

Брови Брайана взметнулись вверх.

— Ты пришла сюда с ним по доброй воле?

— Если не считать того, что во рту у меня был кляп, а руки и ноги связаны, — пояснила Николь. — Томми, да убери ты свой пистолет! Ты меня нервируешь!