– Ну и что шишка?

– Написал кляузу. Мой шеф подтер этой кляузой задницу.

– Случайно фамилия этой шишки не Железняк?

– А ты откуда знаешь?

– Коль, Коль. Стареешь прямо на глазах. Эту историю я слышал от тебя раза четыре.

– Ну, могу помолчать. – Лицо Коля спряталось в тень. Он сделал вид, что обиделся.

– Не молчи, Коль, не молчи. Я так давно не слышал твоего дивного голоса.

– Ты, Володька, как был трепачом, так им и остался. Ничего тебя не берет.

– Тем, Коль, и живу. Спасаюсь. Впрочем, ты тоже. Разве не так?

– Так. – Коль притормозил, и машина плавно повернула налево.

Проспект остался позади. Перед ними в зыбком ночном тумане протянулся туннель улицы. Здесь было темно. Сжавшаяся от ночи и пустоты улица более походила на переулок. А еще Коль отключил подсветку кабины и полностью обесточил фары. Ехали в темноте.

– Не понимаю, почему городские власти экономят на освещении. Каждый день только и слышишь: «Преступность!», «Усилим борьбу!» – а такая элементарная вещь как уличное освещение почему-то никому не приходит в голову.

– Просто, Коль, обнищали. Вон мэр в каком виде появляется на телеэкране. Сирота казанская. А ты – уличное освещение. Тем более, нам сейчас темнота на руку.

Коль промолчал.

– Прямо дорога воспоминаний. – Масленников ткнул пальцем в стекло. – Вот здесь за водосточной трубой прятался Вовка Дежкин. Он целился в меня из пистолета. Стрелок он, помнится, был отменный. Я всегда после его стрельбы ходил в мокрой рубашке.

– Ну, Володя, – заговорил Коль, – если сейчас в нас будут стрелять, то рубашка станет мокрой не от воды. В нашей игре из водяного пистолета не стреляют.

В тишине запела сирена. Световое пятно скользнуло впереди у близкого перекрестка и, зачерпнув из уличной темноты, пропало. Пропал и звук.

– Нас берегут.

– От себя. – Коль уже поворачивал на перекресток. – Теперь через Кошкин мост. Так будет спокойней.

– Так им будет спокойней. А тебе, Виктор Алексеевич, так будет спокойней?

Кабину вертолета покачивало. Здесь, на высоте, город уже не дышал в лицо настоянным на духоте смрадом, и приоткрытая створка окна не грозила выговором по службе. Кондиционер работал исправно.

Сидевший на месте пилота молодой лейтенант Пасленов на вопрос Лежнева не ответил. Он коснулся регулятора громкости и прибавил звук. Открытый эфир ворвался в кабину патрульного вертолета, заглушая едва слышный голос двигателя и шелестящий свист воздуха над прозрачным овалом стекла.

Город внизу выгибался огромным панцирем и медленно расползался по сторонам. Машина двигалась плавно, кругами, то зависая на месте, то каплей падая с высоты. Резких бросков и хитрых воздушных фортелей, какими любят щегольнуть вертолетчики, Пасленов себе делать не позволял. Он был водитель серьезный, и машина его понимала.

Лежнев смотрел вниз, в черноту, словно пытаясь увидеть там, в одной из трещин на панцире черепахи, медленно движущуюся машину.

– Хотелось бы все-таки знать, куда они собрались такой веселой компанией. А то – Леночки, тапочки… Этот вечер дорожных воспоминаний, который они устроили, интересен, конечно, но… – Пасленов повернул голову к капитану. – Николай Максимович, а может, вы у них спросите сами? Есть же связь.

«Еще одного шутника Бог послал, – подумал Лежнев со вздохом. – Все шутят. Все Управление. И никогда не знаешь, который из шутников выкинет очередной номер.»

Лейтенанту он отвечать не стал. У Пасленова есть дело – вертолет. Все, что ему положено знать, он знает. Минимум сведений об операции. Плюс кое-какие крохи для поддерживания контакта. Как-никак Пасленов его помощник, и с этим считаться надо.

Лежнев смотрел прямо перед собой на схему-экран, серебрящуюся в темноте кабины. Машина с беглецами пересекла Фонтанку.

«Сейчас повернут на набережную». – Он схватился за портсигар, но удержался. Десять минут – сигарета. Прошли только четыре. Надо слово держать.

Капитан проглотил горький комок и поднес к лицу микрофон:

– Внимание! Район поиска ограничивается. Зайцеву и Крылову. Срочно снимайте людей с севера и северо-запада. Стягивайте группы в квадраты с пятого по девятый. Движение по маршрутам. «Аист», черт побери! «Аист», вы что – оглохли? Почему за последние десять минут три раза ваши машины появились в пределах видимости объекта? Вы мне всю операцию провалите. Повторяю: нормальное патрулирование. Никакой перестраховки.

Он вложил микрофон в паз.