Терпение Моники лопается, и она стремительно выбегает из комнаты, слыша у себя за спиной охи и ахи Сьюзи. Словно из-под земли появляется таинственный незнакомец.

— Не волнуйтесь, я сам все устрою. Поверьте! — волнующим баритоном произносит он, пронзая Монику внимательным и чуть печальным взглядом.

Ей безумно хочется его поцеловать, но он вдруг падает навзничь на пол. Моника удивленно смотрит на него, он пожимает плечами и говорит:

— Извините, долг зовет.

Она медленно присаживается и прижимается к его губам промежностью. Он упирается языком в ее низ живота. Моника замирает, однако проходит минута-другая, а она ровным счетом ничего не ощущает. Разочарованная, она восклицает:

— Ах, я ждала от вас совсем другого!

На глаза у нее наворачиваются слезы. Она всматривается в лицо мужчины, лежащего под ней, и видит, что это Майкл. Он нахально ухмыляется.

Моника плюхается прямо на его физиономию и, сжав ему бедрами голову, кричит:

— Ты пришел со мной, понятно? Ты мой! Ясно? Ты всегда принадлежал одной мне!

Она принимается энергично двигать торсом. Майкл что-то нечленораздельно мычит и пытается вывернуться. Она начинает прыгать на его голове, крепче сжав ее бедрами. Он задыхается и хрипит, широко раскрыв рот. Колготки Моники моментально увлажняются от его слюны, но она усиливает свой нажим, думая со злорадством, что этот негодяй вполне достоин смерти именно в таком положении. Майкл впивается ногтями в ее ляжки так, что разрывает колготки. Моника понимает, что он вот-вот задохнется и умрет, но она не в силах прекратить свои телодвижения. Ей становится так стыдно и страшно, что она рыдает, продолжая, однако, яростно тереться о его лицо своей пушистой киской. Отчаянию ее нет предела, слезы катятся по ее щекам, они становятся пунцовыми, а клитор начинает трепетать. Монику бросает в дрожь, она вся горит и тяжело дышит. Вся нижняя половина туловища вибрирует. Она уже ничего не понимает, ощущая лишь приятное волнение в мокрой промежности и головокружение. Шансов выжить у Майкла не остается никаких, весь его рот занят ее распухшими половыми губами. В его широко раскрытых глазах сквозит смертельный ужас.

В этот миг Моника просыпается от жуткого сердцебиения, покрытая холодным потом, с взлохмаченными волосами, откидывает в сторону влажное одеяло и пытается отдышаться. Выясняется, что она действительно плакала во сне: реснички ее слипаются, а подушка промокла насквозь. Она встряхивает головой, отгоняя остатки кошмара, вздыхает с облегчением, но тотчас же вспоминает все события прошлого вечера и снова впадает в меланхолию.

Наконец она с большим трудом встает и медленно идет в ванную. Зеркало на стене отражает ее постаревшее за сутки лицо — в новых морщинах и с темными кругами. Она включает воду, добавляет в нее ароматного шампуня и, сев на край ванны, ждет, пока та наполнится. Мыльные пузырьки переливаются всеми цветами радуги, словно шарики на новогодней елке, Моника улыбается и, зачерпнув их целую пригоршню, протирает ладонью лицо. Потом она ложится в ванну и вытягивает ноги, млея от приятных ощущений.

Рука ее непроизвольно тянется к промежности. Пальчики поглаживают клитор, тело изнывает от похоти, но Моника не решается мастурбировать, опасаясь, что образы из кошмара оживут в момент экстаза.

Она мастурбировала по-разному, иногда — быстро и энергично, чтобы поскорее снять физическое напряжение и успокоиться, порой — под впечатлением какого-то события или мысли, возбудившей ее до крайней степени. Моника была очень впечатлительной по своей натуре. Во втором случае она не спешила довести себя до оргазма, действовала медленно, давая волю фантазии. В последний раз она тоже предавалась рукоблудию в ванне — это случилось две недели назад, и героем ее сексуальных фантазий стал некий Вине…

Он был направлен в их фирму компанией «Брук-стрит бюро», специализирующейся на подготовке секретарей. Очевидно, в этот период симпатичных, но некомпетентных претенденток на открывшуюся вакансию не оказалось, и компания прислала им двадцатилетнего красавчика. Положа руку на сердце следовало признать, что Вине тоже не отличался особой компетенцией, что, однако, не помешало ему снискать благоволение всех женщин в отделе. Разумеется, мужчины всячески старались выявить его профессиональную непригодность и поскорее вынудить его уволиться. Однажды Моника попросила Винса напечатать деловое письмо, и он умудрился наделать в нем уйму ошибок. Это поставило ее перед дилеммой: либо потребовать, чтобы молодой человек переделал работу, либо выразить свое удовлетворение и в ответ получить одну из его ослепительных улыбок. Она сказала, что все прекрасно, и вечером, вернувшись с работы домой, лежа в ванне, в полной мере насладилась воспоминаниями о его улыбающейся умопомрачительной физиономии.

Сейчас она вновь попыталась воскресить в памяти Винса. Но облик этого юноши со временем утратил былой блеск — так порой случается с нашими воспоминаниями о прекрасном солнечном дне, который когда-то доставил массу приятных эмоций. И все же Моника раздвинула ноги и погладила себя по промежности, представляя того мужчину, которого она встретила на вечеринке сотрудников юридической фирмы. И тотчас же у нее возникли те же ощущения, которые охватили ее в спальне в доме Джона Читэма, по телу пробежала дрожь. Как ловко этот незнакомец возбудил ее одним лишь своим языком! Как быстро он довел ее до экстаза! Моника томно вздохнула и блаженно улыбнулась, но в следующий миг улыбка погасла, потому что ей вспомнилась Сьюзи. Теперь, спустя некоторое время после знакомства с ней, Моника окончательно укрепилась во мнении, что эта женщина пленила Майкла не столько красотой, сколько темпераментом и сексуальностью. Несомненно, Сьюзи была великолепна в постели.

Майкл не был профаном в любовных играх, напротив, он обожал всевозможные ухищрения. Жаль, что ему не хватало звериной страсти… Моника погладила клитор, вспомнив, с какой любовью Майкл вылизывал ее промежность — пожалуй, с подобным увлечением ее отец мастерил из спичек миниатюрные корабли и яхты. У Моники сложилось впечатление, что Майкла заботил больше результат его действий, чем сам процесс. Несомненно, Сьюзи удалось разбудить в нем какие-то подспудные инстинкты, разжечь в нем подлинный огонь. Монике живо представилось, как ее соперница мечется и стонет в момент наивысшего накала соития с Майклом. Рука ее непроизвольно заработала еще проворнее.

Несомненно, Сьюзи должна была занять доминирующее положение — сверху, чтобы контролировать темп и ритм соития. Упершись руками в подушку по обеим сторонам от взлохмаченной головы Майкла и почти касаясь грудями его лица, она поначалу двигала бы торсом неторопливо, поводя бедрами и чувственно постанывая. Майкл наверняка сначала лишь наблюдал бы ее действия, позволяя ей навязывать ему свою волю. Он лежал бы спокойно, вытянув ноги, и смотрел на ее искаженное гримасой сладострастия лицо, исподволь заражаясь ее необыкновенной чувственностью. Но многоопытная Сьюзи без особого труда могла вывести его из равновесия и заставить действовать с ней в унисон. Вначале как бы нехотя, затем — с нарастающим энтузиазмом он стал бы тоже работать торсом, норовя вогнать свой пест поглубже в ее лоно. И наконец его терпение лопалось, и он уже вцеплялся обеими руками в ее груди и начинал едва ли не подпрыгивать на кровати вместе со Сьюзи. Монике ни разу не удалось довести его до безумия, но Сьюзи — это совсем другое дело, ей это удалось. Она сумела подчинить себе этого холодного себялюбца и заставила его лезть из кожи вон, чтобы удовлетворить ее плоть.