— Да, сэр, конечно. Но никто не разбирается в этих делах лучше вас.

— Что ж, я думаю, что этот старший брат должен испытывать печаль, гнев и глубокое чувство вины за то, что выжил. Можно также ожидать, что у него будут определенные, скорее всего не очень глубокие, нарушения в эмоциональной сфере. С большой долей вероятности можно предположить, что у него сложилось нездоровое представление о вселенной: он будет все время ожидать, что мир в любой момент может разрушиться и какая-то непреодолимая злая сила ворвется и нанесет ему жестокий удар. С таким чувством трудно жить. Ему грозит серьезная опасность превратиться в чудовище.

— А может он стать героем? Безумным героем, который наслаждается риском?

— Знаете, об этом я не думал. Но могу представить себе, что война превратилась бы в идеальный ковчег для его гнева. Он получил бы в этих условиях полную свободу. И во время участия в боях его не так часто посещали бы призраки прошлого. Поэтому в тех ситуациях, где другим было бы страшно, он, настолько погруженный ранее в свои переживания, мог бы чувствовать себя очень хорошо, потому что его воспоминания оказались на этот раз эффективно заблокированными. Он был на войне?

— Он получил медаль Почета за бои на Иводзиме.

— Очень внушительно. А что случилось с отцом?

— Он был офицером правоохранительных органов, и его убили. Я предполагаю, что он чересчур пристрастился бить людей по головам и ударил какого-то парня, у которого оказалось оружие.

— Иногда бывает, что правосудие обретает именно такой вид.

— Никогда не думал, что скажу такое о мертвом полицейском, но — да, иногда правосудие бывает и таким.

— Это там.

— Откуда ты знаешь?

— Я пошел туда и увидел.

— Откуда ты знаешь?!

— Если посмотреть снаружи, то будет видно, что в задней стене там четыре окна. А вот если зайти внутрь, туда, где стоят автоматы и прочие игорные штучки, то увидишь только три окна. Там в тылу своего рода мертвая зона. Это должно быть там.

— Ты уверен?

Френчи, вернувшийся накануне, сидел за столом перед Эрлом и Ди-Эй, которые только что прибыли из Хот-Спрингса. Солнечный день недавно перевалил за полдень; снаружи лежал Техас и ничего, кроме Техаса. Жара стояла сильнее, чем в адском пекле, воздух был суше, чем в пустыне, и все деревянные конструкции, казалось, должны были вот-вот растрескаться. Завывающий ветер поднимал тучи желтой пыли и гонял их взад-вперед. Трое мужчин обливались потом, но не снимали пиджаков и галстуков, они сидели в зале, предназначенном для общих собраний, и обсуждали важные вещи.

— Да, вот именно. Плюс к тому, если выйти и проследить за телефонными проводами, то будет видно, что там, в переулке, необыкновенно много столбов. Где хватило бы только одного столба, стоят два, для всех линий. Я знаю. Я проверял. Это там, в клубе «Огайо». И в этом есть смысл. Там центр города, он может добраться туда пешком, он может следить за работой там. Оттуда близко ко всему, а в этом месте всегда полно народу, и никому даже и в голову не придет, что там можно спрятать телефонный узел. Мы никогда не нашли бы его.

— Но ты же его нашел, — сказал Эрл.

— Ну да, я нашел. Но ведь я же гений. У меня очень хитрые мозги. Так все говорят.

Юноша смущенно улыбнулся, как будто был не совсем уверен, что все идет так, как он рассчитывал. Ди-Эй Паркер и Эрл смотрели на него твердыми пристальными взглядами.

— Возможно, он прав, — сказал Ди-Эй. — Мы должны проверить.

— Это находится в клубе «Огайо». Говорю вам, что центральная контора именно там. Не в казино, но на том же самом втором этаже, в задней части здания. Это совершенно очевидно. Я все разведал.

Френчи улыбнулся с видом человека, который точно знает, что улыбка помогает ему выиграть в глазах окружающих.

— Мы съездим туда завтра и проверим все на месте, — сказал Ди-Эй.

— Да, — согласился Эрл.

— Мы могли бы прикрыть эту штуку уже в начале следующей недели, — горячо заявил Френчи. — Стоит только отрезать провода, и Оуни конец. Вы ведь сами так говорили. Это ключ. Что он сможет предпринять? У него же нет другой подключенной точки, и все его букмекерские конторы умрут. Они загнутся за несколько дней. Что ему в таком случае делать? Тратить собственные деньги, чтобы поддерживать остальную деятельность? Или сматываться? Мы все знаем, что он смотается. Оуни уже поглядывает на дверь.

Он превосходно сумел все обобщить.

— Здесь есть одна проблема, — хмуро заметил Эрл.

— Какая же, Эрл? — спросил Ди-Эй. — Похоже, что парень кругом прав. И Оуни не будет взрывать никаких бомб в Ниггертауне, потому что, как только он лишится своего телефонного узла, все его прикормленные судьи и полицейские разбегутся от него, сразу сообразив, что у него не осталось денег, чтобы заплатить им.

— Нет, проблема не в этом. — Эрл в упор уставился на Френчи. — Теперь, может быть, ты хочешь что-нибудь добавить?