Наверно, эта черта характера делала его очень одиноким.

Наконец старейший задумчиво сказал:

– Что ж, неплохо будет снова пожить в доме. Особенно с садом. А там найдется уголок, где можно натянуть гамак?

– И не один.

– Но я выгоняю тебя из собственной норы.

– Лазарус, стоит мне захотеть, на этой крыше можно будет соорудить еще одну усадьбу с домиком. Но я не хочу и даже не каждую неделю поднимаюсь туда поплавать. И уж целый год не ночевал там.

– Ну, хорошо... Я надеюсь, ты не будешь стесняться подниматься ко мне, чтобы поплавать. Делай, что хочешь и в любое время.

– Я собираюсь подниматься наверх тысячу дней подряд. Или вы забыли о нашем пари?

– Ах, да, Айра, ты тут намекал, что тратишь попусту свое драгоценное время на мои прихоти. Хочешь дам волю? Но только в этом, ни в чем другом. Я усмехнулся.

– Одерните килт, Лазарус, а то собственный интерес виден. Это вы хотите получить волю. Это не дело. Я намереваюсь тысячу и один день записывать ваши мемуары. А потом, если хотите – прыгайте вниз с крыши, топитесь в пруду... делайте, что угодно. Но я не хочу, чтобы вы пыжились, изображая, что оказываете мне честь. Ну как, я начинаю понимать вас?

– Ты так полагаешь? Я и сам этого не знаю. Когда ты меня разгадаешь – скажи, будет интересно послушать. А что поиски новенького? Айра, ты говорил, что они уже начались.

– Я этого не говорил, Лазарус.

– Ну вроде намекнул как-то.

– Этого тоже не было. Хотите пари? Мы запросим у Минервы первую распечатку, и я положусь на вашу собственную оценку.

– Айра, не вводи в искушение свою даму: подделывать записи нехорошо, а она верна тебе, а не мне. Невзирая на все сверхбрехусловия.

– Ну и лис.

– Всегда и во всем. Айра, как по-твоему, почему я прожил так долго? Я держу пари лишь тогда, когда уверен в собственном выигрыше или когда поражение служит моим интересам. Ну хорошо, когда ты начнешь свое исследование?

– Оно уже начато.

– Но ты только что утверждал обратное. Ну и нахал. И в каких же направлениях оно продвигается?

– Во всех сразу.

– Невозможно. У тебя не хватит на это людей, даже если предположить, что все они одарены необходимыми способностями, а ведь на созидательную мысль способен только один из тысячи.

– Не спорю. Но вы что-то там говорили о персонах во всех подобных нам, только обладающих гипертрофированными достоинствами и недостатками. Исследованиями руководит Минерва. Мы с ней уже обо всем переговорили. Она справится. Исследование ведется по всем направлениям. Правило Цвикки.

– Хмм. Хорошо... да. Она сможет... во всяком случае, я так считаю. Однако такая задача показалась бы сложной самому Энди Либби. А как она организовала морфологию?

– Не знаю. Спросите у нее.

– Если только она готова дать ответ, Айра. Люди терпеть не могут, когда их заставляют прерывать работу и давать всякие отчеты. Кроткий Энди Либби, и тот начинал сердиться, когда его пытались подтолкнуть под локоть. – Даже мозг великого Либби не обладал сложностью разума Минервы. Большинство людей мыслят линейно. Я никогда не слыхал о гении, способном заниматься более чем тремя делами сразу.

– Пятью.

– Да? Значит, вы встречали больше гениев, чем я. Но я не знаю, сколько ветвей сразу может использовать Минерва; мне просто еще не приходилось видеть ее перегруженной. Давайте спросим ее. Минерва, ты уже построила логику для поиска чего-нибудь "новенького" для старейшего?

– Да, Айра.

– Опиши нам ее особенности.

– Предварительная матрица является пятимерной, однако для некоторых гнезд, вне сомнения, потребуются дополнительные измерения. Следует отметить, что перед дополнительным расширением я располагаю отдельными гнездами для категорий в количестве трехсот сорока одной тысячи шестисот сорока. Для проверки исходное число в троичной системе записывается так: один-два-два-один-ноль-ноль-один-два-два-один-ноль-ноль-но ль. Распечатать десятичное и троичное выражение?

– Не надо, Занудка; в тот день, когда ты ошибешься в вычислениях, мне придется уйти в отставку. Ну что, Лазарус?

– Число гнезд меня не волнует. Главное – что в них находится. Жемчужного зернышка в навозной куче еще не обнаружилось, Минерва?

– Формулировка вопроса не позволяет дать конкретный ответ. Следует ли распечатать категории, чтобы вам было удобно?

– А? Нет! Их же больше трехсот тысяч, и каждая определяется не меньше чем дюжиной слов! Мы по колено увязнем в бумаге. – Лазарус задумался. – Айра, что если попросить Минерву напечатать все это, прежде чем стереть из памяти? Пусть будет книга. Огромная – десять или пятнадцать томов. Можешь назвать ее "Разнообразие человеческого опыта", автор... э-э... Минерва Везерел. Получится как раз та штуковина, о которой тысячу лет спорят профессора. Я не шучу, Айра; подобный труд следует сохранить. Я думаю, он-то действительно представляет собой кое-что новое. Для существа из плоти и крови подобная работа чересчур велика. И я сомневаюсь, что компьютеру, наделенному возможностями Минервы, уже случалось выполнять подобный перебор по Цвикки.

– Минерва, тебе это нравится? Хочешь сохранить свои заметки и сделать из них книгу? Предположим, тираж составит несколько сотен копий... полноразмерных, в красивых переплетах. Сделаем и микрокарты для библиотек на Секундусе и где угодно. И для архивов. Я могу попросить Джастина Фута написать предисловие.

Я преднамеренно обращался к ее тщеславию. Тем же, кто полагает, что компьютеры лишены человеческих слабостей, скажу, что они мало имели дела с этими так называемыми машинами. Минерва всегда обожала похвалы, и мы окончательно сработались с ней лишь после того, как я это понял. Чем еще можно угодить машине? Оклад повысить, отпуск продлить?.. Глупо.