Махнув на прощание рукой, дон Мигель выехал из лагеря и направился к речке Рубио, вода в которой едва доходила до колен его коню, так что он легко переехал ее вброд.

Благодаря наказу начальника, внушенному, вероятно, свыше, караульные без помех выпустили из лагеря Верного Прицела — не предупреди он их, пришлось бы ему погибнуть, не получив вовремя помощи охотников.

Переехав брод, дон Мигель пустил коня вперед во всю прыть. Быстрая езда длилась около двух часов; путь лежал через густой кустарник. Наконец он въехал в лес.

Миновав ущелье, поросшее с обеих сторон густым лесом, молодой человек выехал к перекрестку, от которого в разные стороны разбегались тропинки, протоптанные дикими зверями, и в центре которого сидел индеец при полном военном параде; перед ним был разложен костер, он важно курил, а конь его стоял в ближних кустах, объедая молодые побеги. Завидев индейца, дон Мигель пустил коня еще быстрее.

— Добрый вечер, вождь, — сказал он, подъезжая к индейцу, и, легко соскочив на землю, дружески пожал ему руку.

— О-о-а! — сказал вождь. — Я уже перестал ждать моего белого брата.

— Отчего так? Я же обещал вам приехать сегодня сюда.

— Может быть, было бы лучше, если бы бледнолицый оставался в своем лагере: Олень воин, он открыл следы.

— Конечно, следов в прериях немало.

— О-о-а! Эти следы широки и были оставлены без всяких предосторожностей, это следы бледнолицых.

— Какое мне до этого дело, — беззаботно произнес молодой человек. — Уж не думаешь ли ты, что только я со своей шайкой брожу теперь по прериям?

Краснокожий покачал головой.

— Индейский воин никогда не ошибется в следах; это прошли враги моего брата.

— Почему ты так полагаешь?

Индеец, по-видимому, не хотел говорить яснее, он наклонил голову и через минуту ответил:

— Брат мой увидит.

— Я силен, хорошо вооружен и мало беспокоюсь о тех, кто думает напасть на меня.

— Десятеро сильнее одного, — наставительно сказал индеец.

— Кто знает! — ответил небрежно молодой человек. — Но не в этом дело. Я явился сюда за известиями, которые обещал мне сообщить вождь.

— Обещания для Оленя священны.

— Я это знаю, вождь, потому и не поколебался приехать сюда. Но время идет, я должен спешить к своим товарищам, а собирается буря, и, признаюсь, мне хотелось бы вернуться в лагерь до нее; постарайтесь же рассказать обо всем как можно короче.

Вождь утвердительно кивнул головой и указал рукой на место возле себя.

— Хорошо, вождь, начинайте же, я буду внимательно слушать, — сказал дон Мигель, садясь подле него на траву. — Прежде всего объясните мне, отчего я встречаю вас только сегодня?

— Оттого, что, как брат мой знает, отсюда до Небесной Горы не близко. Воин — простой человек. Олень совершил бы невозможное, если бы сумел прибыть раньше.

— Хорошо, вождь, благодарю. Теперь приступим к делу. Что было после нашей разлуки?

— Город Небесная Гора широко раскрыл ворота перед обеими белыми девушками, в городе они в безопасности, вдали от своих врагов.

— Они ничего не наказали передать мне?

— Нет, — сказал индеец неуверенно, — они счастливы и ждут.

— Странно, — со вздохом прошептал дон Мигель. Вождь пристально взглянул на него украдкой.

— Что думает делать брат мой? — спросил он.

— Скоро я буду с ними.

— Напрасно мой брат хочет это сделать — никто не знает, где они, зачем открывать их убежище?

— Скоро, надеюсь, я буду в состоянии действовать открыто, никого не опасаясь.

Мрачный огонь сверкнул в глазах краснокожего.

— Один Ваконда знает, что будет завтра, — заметил он.

— Что хочет сказать вождь? — спросил его дон Мигель.

— Ничего кроме того, что сказал.

— Брат мой поедет со мной в лагерь?

— Олень возвратится в город Небесная Гора, чтобы оберегать тех, кто ему поручен.

— Как скоро мы увидимся?

— Может быть, и скоро, — уклончиво ответил индеец, — но брат мой не говорил мне раньше, что он рассчитывает отправиться в город. Когда он поедет?

— Возможно, в первых днях будущей луны. Но зачем вы об этом спрашиваете?

— Брат мой — бледнолицый, а не краснокожий; если сам Олень не проведет его в город, то он не попадет в него.

— Справедливо; в назначенное мной время я буду ждать вождя у подножия горы, у которой мы расстались.