Шрифт:
Я никогда не был на концерте Wallflowers.
Меня никогда не фотографировала Брижитт Ланком.
В Лос-Анджелесе я никогда не посещал «Sky Bar».
Я швыряю фотографии обратно в сумку от Prada, потому что не хочу больше к ним прикасаться.
В ванной разит дезинфектантом и моющим средством, а пол — мокрый и сверкающий, хотя горничная еще даже не приступала здесь к уборке; коврик возле ванной сдвинут с места, а полотенца, покрытые странными пятнами, валяются, мокрые, в углу. Не видно ни одной из туалетных принадлежностей — ни бутылочек с шампунем, ни брусочков мыла на краю ванны. Затем чья-то невидимая рука направляет меня к ванне, так что я наклоняюсь над ней, и рука моя упирается в сливное отверстие, а когда я провожу вокруг него пальцем, он неожиданно оказывается слегка испачкан чем-то розовым, а затем, когда я засовываю палец глубже в отверстие, он натыкается на что-то мягкое, и когда я отдергиваю руку — непроизвольно, именно испугавшись того, что я что-то нащупал, пятно уже не розовое, а темно-красное.
За унитазом крови еще больше — не так чтобы очень много, но достаточно, чтобы произвести впечатление, и когда я провожу по ней пальцами, они снова оказываются скорее розовыми, чем красными, словно кровь изрядно разбавлена водой, словно кто-то торопливо пытался скрыть все следы, но не успел.
Сбоку от унитаза в стену вколочены две какие-то маленькие белые штучки. Я вытаскиваю одну из них из стены, причем для этого мне приходится приложить немалое усилие, да еще найти правильный угол, и, рассмотрев, что это такое, я поворачиваюсь к съемочной группе, демонстрируя им свою находку. Стоит гробовое молчание, люди неподвижно застыли в холодном искусственном свете ванной комнаты.
— Может, я сошел с ума, — говорю я, стараясь сохранять спокойствие и дышать ровно. — Но, мать вашу так, если это не зуб! — А затем я начинаю говорить громко, словно я их в чем-то обвиняю, протягивая им этот зуб и размахивая им у них под носом.
— Мать вашу так, это же зуб!— повторяю я, и меня трясет. — Это же зуб, мать вашу так!
И тут режиссер приказывает мне немедленно покинуть эту каюту.
3
Съемочная группа сопровождает меня в Службу безопасности, но поскольку такой службы как таковой на корабле не существует, всю сцену приходится снимать возле библиотеки, у стола, который должен изображать кабинет ее начальника. Для «атмосферы» там поставлен еще не включенный в розетку компьютер и валяются четыре чистых блокнота с отрывными страницами, пустая банка из-под диетической колы и номер журнала «People» месячной давности. Молодой британский актер, сыгравший пару небольших ролей в «Трэйнспоттинге» и «Эмме» по Джейн Остин и, судя по всему, полностью переставший понимать происходящее еще до того, как я открыл рот, сидит в суррогатном кабинете, изображая клерка, бледного, нервного и несколько жеманного, как, собственно говоря, британские актеры обыкновенно и играют клерков.
— Привет, я — Виктор Вард, первый класс, каюта 101, — начинаю я.
— Да? — Клерк наклоняет голову набок и пытается улыбнуться, что у него почти выходит.
— Я разыскиваю девушку по имени Марина Гибсон…
— Разыскиваете? — перебивает он.
— Да, я разыскиваю Марину Гибсон, которая плывет в каюте 402.
— А вы смотрели в каюте 402? — снова перебивает он.
— Да, но ее там нет, и, как мне кажется, — я делаю глубокий вдох, а затем выпаливаю, — там вообще никого нет, а она мне очень нужна, так что я, в общем-то, в том смысле, что не могли бы вы мне ее, э-э-э, разыскать?
Следует пауза, не предусмотренная сценарием.
— А зачем вам нужно ее вызвать, сэр? — спрашивает клерк.
— Ну, — говорю я, запинаясь, — мне кажется, что она… пропала.
Внезапно меня начинает трясти, и мне приходится ухватиться за край стола, чтобы взять себя в руки. — Мне кажется, что она пропала.
— Вам кажется, что у нас… пропал пассажир?
— Я хочу сказать, — я перевожу дыхание. — Я хочу сказать, что, может быть, она перешла в другую каюту?
— Весьма маловероятно, сэр, — говорит клерк, покачивая головой.
— Ну, то есть она обещала, что поужинает вместе со мной, но так и не пришла.
Я закрываю глаза и отчаянно пытаюсь не впадать в панику.
— И поэтому я хочу, чтобы вы ее разыскали…
— Извините, сэр, но мы не разыскиваем людей только потому, что они пропустили ужин, сэр, — говорит актер.
— Тогда не могли бы вы подтвердить мне, что она плывет именно в этой каюте? Ладно? Это-то вы можете сделать? — спрашиваю я, стиснув зубы.
— Я могу подтвердить это, но я не могу дать вам номер каюты пассажира.
— Я и не прошу вас дать мне номер каюты, — объясняю я нетерпеливо. — Я у вас его и не спрашиваю. Я знаю этот проклятущий номер. Просто подтвердите мне, что она плывет в каюте 402.
— Марина?..
— Марина Гибсон, — повторяю я. — Как Мел. Как Мел Гибсон. Только ее зовут Марина.
Клерк берет в руки один из своих блокнотов, которые предположительно содержат компьютерную распечатку фамилий всех пассажиров этого круиза. Затем он наклоняется к монитору, нажимает на несколько клавиш, пытаясь изобразить человека, занятого ответственным делом, сверяется с одной таблицей, а затем с другой, затем несколько раз шумно вздыхает.