Затем он положил на стол три пачки русских денег.

— Это на нужды вашего «Престола», а это — для рации, — сказал немец, доставая из полевой сумки кварцы.

«Гейне» одобрительно кивнул. Еще на допросах в Смоленске он рассказывал, что сам сконструировал рацию, но питание для нее достать в России невозможно. Опустошив сумку, Хуффман резко встал и как бы между прочим бросил:

— Одевайтесь, вас ждет самолет.

«Гейне» быстро упаковал «подарки» (все остальное было уже собрано), оделся, и через несколько минут мужчины покинули профессорскую квартиру. На машине они быстро доехали до минского аэродрома. На летном поле действительно стоял готовый к вылету самолет.

— Желаю удачи, — пробурчал Хуффман так, будто желает он как раз обратного, и, не подав руки, пошел к машине, махнув на прощание в сторону самолета.

Возле самолета «Гейне» уже ждали. Прямо на летном поле на него надели парашют, дали пистолет и складной нож. В самолете уже сидел один «пассажир», это был русский. С такими Александр не раз встречался во время пребывания в Смоленске. Самодовольная рожа незнакомца буквально лоснилась от сытости. Он обратился к Демьянову.

— Краснов, — представился он. Голос у него был грубый, хриплый, столь же неприятный, как и внешность.

Александр органически не переносил таких людей, но молчать было опасно, и пришлось вступить в беседу.

— Демьянов, — отрекомендовался «Гейне». Он внимательно рассматривал «напарника», одетого в советскую военную форму. За поясом у Краснова торчал «наган», поверх сапог были надеты разрезанные сзади валенки.

Мысли «Гейне» лихорадочно скакали, он старался как можно лучше запомнить Краснова и понять, как действовать дальше. Александр думал: «Я выполнил задачу, убедил немцев в правдивости своей легенды. Не зря я обучался радиоделу, осваивал шифры и тайнопись, подрывное дело и стрельбу, занимался спортом. Если придется, я многое умею и многое смогу выдержать, но я никогда не летал на самолете и не прыгал с парашютом. От этого сейчас зависит все… А этот мерзавец, вероятно, натренирован…»

— Откуда ты? — раздался бас Краснова, вернувший «Гейне» к реальности.

— При отступлении Красной Армии из Гжатска я спрятался, — ответил Демьянов, так его проинструктировали гитлеровцы, — а когда немцы вошли в город, сдался им. А ты откуда будешь?

— Я сейчас из Варшавы, учился там, — гордо ответил Краснов и, перехватив вопросительный взгляд «Гейне», добавил: — Недавно окончил Варшавскую разведывательную школу.

В этот момент появился человек, встречавший «Гейне» на аэродроме, выдал ему паспорт и сообщил, что Краснов будет прыгать первым. Немцы и здесь были верны себе: проверяли и перестраховывались. После этого двухфюзеляжный самолет вырулил на старт.

Так началось возвращение «Гейне» из фашистского тыла, но теперь уже в новом качестве и с конкретным заданием абвера. Было это 15 марта 1942 года.

Когда пролетали над Ярославлем, начали бить зенитки. В полете Краснова укачало, поэтому его (очевидно, вопреки приказу) первым не сбросили. «Гейне» поставили над люком и защелкнули карабин. Раздался вой сирены, свисток, люк открылся, и Александр оказался в воздухе. Самолет, взревев моторами, скрылся. Грохот зениток смолк.

Наступила тишина.

«Гейне» медленно приближался к земле. Как управлять стропами, Демьянов не знал, и его постепенно сносило в сторону от поляны, к лесу. Видя, что придется садиться на деревья, «Гейне» закрыл лицо руками. Раздался треск, и он повис на трех березах. Перерезав стропы, Александр упал в глубокий снег.

Ему почему-то казалось, что где-то рядом проходит железная дорога. Решив переждать до утра, он стянул с деревьев парашют, наломал веток, устроил берлогу и, завернувшись в полотнище парашюта, лег спать. Это была не самая удобная постель, но Александр быстро заснул. Сказалось нервное напряжение последних дней, а чистый морозный воздух свободы словно опьянил его.

Через некоторое время его стали мучить сны: сначала вокруг того места, где он лежал, начали бегать немцы, которые допрашивали его в деревенском штабе под Можайском. Постепенно они превращались в волков. Один из них сунул свой мокрый нос в берлогу и оказался Красновым, от которого дурно пахло. От этого запаха Александр Петрович проснулся и, перевернувшись на бок, почувствовал боль в колене, поврежденном при падении. На рассвете, чтобы сориентироваться, «Гейне» влез на дерево и увидел невдалеке деревню. Взяв свои вещи, он попытался идти, но снег оказался слишком глубоким. Так как сверху снег был покрыт обледенелой коркой, он решил передвигаться ползком.

Подползая к деревне, Демьянов увидел собравшихся у околицы деревенских ребят, с интересом наблюдавших за его передвижением.

— Лыжи, дайте лыжи! — закричал им «Гейне» так громко, как только мог, но дул встречный ветер, и никто ничего не услышал. Так и пришлось, на радость детям, ползти почти до околицы, к протоптанной тропке.

— Где староста? — спросил «Гейне», приближаясь к толпе ребят. Он не был уверен, что в деревне нет немцев. Но дети не поняли вопроса и молчали.

— Где председатель? — снова спросил «Гейне».